Но они ошибаются.
Летят еще метеоры.
И крупнее, и страшнее.
Пострадают еще люди.
Они будут гореть.
Будут умирать.
Метеориту, который обрушился на Хульяку, местные дали название el puňо del diablo. «Кулак дьявола». И одиннадцать других кулаков уже ударили по земле и унесли огромное множество жизней.
Весь мир изменился.
Теперь он уязвим.
Охвачен ужасом.
Яго понимает, что должен быть выше подобных чувств. Он этому учился, но он все равно не может уснуть, не может расслабиться. Он свешивает босые ноги с полки и опускает их на тонкий прохладный ковер. Щелкает шейными позвонками, закрывает глаза.
Метеориты – это только начало.
«Todo, todo el tiempo, – думает он. – Todo». «Всё, всякое время. Всё».
Яго встает. У него хрустят колени. Надо выйти из купе, размяться, постараться унять мысли. Он надевает зеленые штаны с большими карманами. Ноги у него тонкие, но сильные. На счету у них уже больше 100 000 приседаний. Яго садится на стул, натягивает шерстяные носки и кожаные мокасины. Более 250 000 раз он ударял этими ногами по тренировочной груше. Яго пристегивает к предплечью небольшой боевой нож, надевает клетчатую рубаху с длинными рукавами. За свою жизнь он подтянулся на каждой руке более 15 000 раз. Он берет айпод и вставляет в уши пару черных наушников. Включает музыку. Тяжелую, мощную, громкую. Металл. Его музыка и его оружие. Хеви-хеви-метал.
Яго подходит к двери купе. Прежде чем выйти, смотрит на себя в большое зеркало во весь рост. Он высокий, худой и напряженный, как будто скрученный из высоковольтных проводов. Волосы у него черные как уголь, короткие и спутанные. Кожа – цвета карамели, цвета его народа, не разбавлявшаяся вот уже 8000 лет. Глаза – черные. Лицо испещрено оспинами после перенесенной в семь лет инфекции, а от уголка левого глаза, через щеку, через челюсть, до самой шеи идет неровный шрам, полученный в 12 лет, когда Яго впервые подрался на ножах – с другим мальчишкой, лишь ненамного старше. Яго заработал шрам, но забрал у того мальчишки жизнь. Яго безобразен и внушает людям страх. Он знает, что многие боятся его из-за внешности, и, в целом, это его забавляет. На самом деле его стоит бояться за то, что он знает. За то, что он может сделать.
И уже сделал.
Яго открывает дверь и идет по вагону. Музыка, тяжелая, мощная, громкая, грохочет в ушах, заглушая стук стальных колес. Юноша заходит в вагон-ресторан. За тремя столиками сидят пять человек. Два китайских бизнесмена по одному, один даже заснул, положив голову на стол, а второй пьет чай, поглядывая в ноутбук; китаец и китаянка, которые о чем-то тихо, но напряженно беседуют; и девушка с длинными каштановыми волосами, заплетенными в косу. Девушка сидит к нему спиной. Яго покупает пакетик арахиса и колу и идет к пустому столику напротив этой девушки. Она не китаянка. Девушка читает свежий выпуск «Чайна дейли». На странице множество фотографий с разрушениями, которые оставил после себя метеорит, упавший в Сиане. На месте кратера раньше находилась Малая пагода диких гусей. Яго садится. Девушка всего в пяти футах от него, но совершенно поглощена чтением и не поднимает взгляд.
Яго чистит арахис и забрасывает орешки в рот, пьет колу.
И пристально смотрит на девушку.
Она хорошенькая, с рюкзаком средних размеров, похожа на американскую туристку. Тысячи таких ездят на озеро Титикака через Хульяку.
– Так пялиться некрасиво, – произносит она, все еще не поднимая глаз.
– Я думал, ты не заметишь, – отвечает он с акцентом.
– Заметила. – Она на него так и не смотрит.
– Можно сесть с тобой? Я в последние дни мало с кем разговаривал, а эта страна местами bien loco— совсем безумная, ты же меня понимаешь?
– И не говори! – Девушка наконец отрывается от газеты и смотрит прямо ему в глаза. Такой красивой американки – да что там, такой красивой женщины – он еще в жизни не видел. – Садись.
Яго садится напротив нее:
– Арахис будешь?
– Нет, спасибо.
– Умно.
– Что?
– Не брать ничего у незнакомца.
– А ты что, отравить меня хотел?
– Возможно.
Девушка улыбается и как будто бы задумывается, словно он бросил ей вызов.
– Ну ладно, фиг с ним, рискну.
Убийственная улыбка. Обычно Яго сам очаровывает женщин, сколько раз уже он это делал, но эта девушка успела первой. Он протягивает пакетик, девушка набирает пригоршню и высыпает на столик перед собой.
– Ты тут давно? – интересуется девушка.
– В поезде?
– Нет, в Китае.
– Чуть больше трех недель, – врет он.
– Да? И я. Почти три недели.
Яго научен определять, когда человек лжет, так что он понял. Интересно, может ли она оказаться одной из них?
– Ты откуда? – спрашивает он.
– Из Америки.
– Да ты что! Откуда именно?
– Из Омахи, – на этот раз она не врет. – А ты?
– Из Перу, там, недалеко от Титикаки, – тогда и он врать не будет.
Американка вскидывает брови.
– Ха, я даже не знала, что это место настоящее, пока вот это все не стряслось, – она показывает на газету.
– Пока не прилетели метеоры.
– Да, – она кивает. – Смешное название. Озеро Тити-кака, – она разделяет слово, как все глупые американцы. – Ничего получше придумать не могли?
– По разным версиям, это означает либо «камень пумы», либо «свинцовая скала», и многие считают, что это мистическое место силы. Американцы верят, что туда часто прилетают НЛО.
– Да уж, могу себе представить, – с улыбкой говорит попутчица. – А в Омахе – никакой мистики. Почти все считают, что это до ужаса скучное место. Но бифштексы у нас вкусные готовят. И еще есть Уоррен Баффет.
Яго смеется, думая, что это шутка. Он не знает, кто такой Уоррен Баффет, но, судя по имени, – тупой жирный американец.
– Странно, да? – Девушка очищает очередной орешек.
– Что именно?
– Я – из Омахи, ты – с озера Титикака, а едем мы оба в Сиань. Во всех этих местах упали метеоры.
– Да уж, странно.
– Как тебя зовут?
– Фео. – Он бросает орешек в рот.
– Рада познакомиться, Фео. А я – Сара. – Она тоже бросает себе в рот орешек. – Скажи, ты едешь смотреть на кратер?
– Я? Нет. Я просто так. Не думаю, что власти к нему кого-то подпускают.
– Можно еще один вопрос, Фео?
– Конечно.
– Ты в игры любишь играть?
Вот она себя и выдала. Он не очень уверен в том, что это разумный шаг. А от его ответа зависит, выдаст ли он себя.
– Не особо, – быстро отвечает Яго. – Но я люблю загадки.
Американка откидывается на спинку сиденья. Тон у нее меняется, от флирта почти ничего не осталось.
– А вот я – нет. Я предпочитаю так или иначе выяснять все наверняка. Ненавижу неопределенность. И стараюсь разрешать все сомнения как можно скорее, устранять их из своей жизни.
– Ну, может, и неплохая стратегия, если удается это делать.
Девушка улыбается, и хотя Яго должен быть в напряжении и готов ее убить, эта улыбка его обезоруживает.
– Фео – это что-нибудь значит?
– Это значит «урод».
– Это родители так тебя назвали?
– Мое настоящее имя – Яго, но все зовут меня Фео.
– Но ты не урод, хотя и стараешься произвести такое впечатление.
– Спасибо. – Ему не удается сдержать улыбку, и бриллианты на зубах вспыхивают. Яго решает дать ей подсказку, и если она воспользуется ею, они оба будут знать. Он не уверен, что это умный ход, но знает, что для победы в Игре надо рисковать. Враги в ней будут по умолчанию. А друзья – нет. Почему бы не воспользоваться этой заблаговременной случайной встречей и не посмотреть, кем окажется эта прекрасная американка?
– Итак, Сара из Омахи, приехавшая сюда отдохнуть, раз уж ты едешь в Сиань, не хочешь ли сходить со мной вместе посмотреть на Большую пагоду диких гусей?
Из-за белой вспышки за окном она не успевает ответить. Поезд шатает, он сбавляет скорость. Свет мерцает и гаснет. Из дальнего конца вагона доносится громкий звук, похожий на вибрирование струны. Взгляд Яго привлекает едва заметное мигание красной лампочки под одним из столиков. Но тут свет снаружи становится ярче, и Яго снова поворачивается в ту сторону. Они с Сарой встают и подходят к окну. Видно, что вдалеке по небу идет яркая полоса, с востока на запад. Похоже на падающую звезду, только траектория намного ниже и ровная, как лезвие бритвы. Яго с Сарой смотрят на нее, как завороженные, а полоса несется все быстрее по ночному небу. В самую последнюю минуту, прежде чем исчезнуть из вида, она резко меняет направление, поворачивая под углом 88 градусов на юг, и скрывается за линией горизонта.
