Сэмсон, соглашаясь, кивнул.

— Верно. Если бы с тобой случилось нечто подобное, то им конец. Ну, предположим, — он вздохнул, — меня можно убедить, но только в том случае, если обнаружатся доказательства, что тебя намеренно загнали в угол.

— В камеру. И провернул это настоящий мастер. Начнем с застреленного ночью толкача, не возражаешь?

Сэмсон достал из кармана коробок спичек и, словно оживая моего протеста, сердито зыркнул на меня и решительно прикурил черную сигару. Полыхав ею, он сказал:

— Однако, Шелл, доподлинно известно и подтверждено, что пуля, сразившая Ковина, выпущена из твоего кольта; нет ни малейшего шанса, что эксперты допустили ошибку. Ты сам признал, что весь вечер не расставался с ним. И не говори мне, будто вспомнил, что оставлял револьвер у какой-то подруги или что на тебя нашло временное помрачение...

— И не собираюсь. Фил. Гляди-ка, мы исходили из предположения, что стреляли из моего револьвера, верно? Даже я сам так считал. На самом же деле мы не можем утверждать, что стреляли именно из него; нам лишь известно, что пуля была от него.

Сэмсон вынул сигару да так и замер с открытым ртом. Задумался. Соображает быстро — черты его лица вмиг разгладились.

— Что ж, возможно, но каким образом...

— Подожди, все по порядку. Если пуля, которую извлекли из трупа, выпущена из моего кольта, следовательно, стрелял я, так?

Сэмсон сокрушенно развел руками.

— Извини, Шелл. Я досконально изучил заключение баллистической экспертизы и до посинения расспрашивал криминалистов. Ковин убит твоей пулей: против фактов не попрешь. Входное отверстие довольно большое, но пулевой канал чист, пуля застряла в самом его конце. И если ты возьмешься доказывать, что кто-то, убив его из своего оружия, извлек из трупа пулю, а затем всунул твою...

— Джо Черри не мог пойти на столь очевидную глупость — а я уверен, это его рук дело. Давай лучше вернемся к пуле. Она бесспорно моя. Но ведь ее можно было перезарядить в другую гильзу, а потом выстрелить в человека. Годится? А затем идентифицировать ее, как выпущенную из моего кольта, что указывало бы на меня как на убийцу, а?

— Постой-ка. Ведь они могли получить твою пулю, не чистенькую, а с отчетливыми следами нарезки ствола, проделав то же самое, что и мы вчера — то есть выстрелив в резервуар с водой. Но отметины, черт побери, наверняка бы исказились, если перезаряженной пулей стрелять из другого оружия. И это даже не эксперту легко увидеть под микроскопом.

— Конечно, если стрелять из другого кольта 38-го калибра специальной модели с таким же нарезным стволом. А если использовать пушку большего калибра или, скажем, гладкоствольное оружие? Пулю из моего револьвера вполне можно перезарядить при помощи, скажем, манжеты в гильзу 45-го калибра. Это придаст ей значительную начальную скорость, что позволит преодолеть рассеивание в стволе большего калибра и сохранить убойную силу, достаточную, чтобы буйвола сразить наповал.

Сэмсон неторопливо пошевелил мозгами и согласился:

— Звучит чертовски убедительно, Шелл. Только, насколько помню, в нашей практике не зафиксировано подобных случаев.

— Не было на твоей памяти — не значит, что вообще не было, — возразил я.

Сэмсон фыркнул, довольный, но соглашаться с моими доводами не торопился.

— Даже если брать в расчет гладкоствольное оружие большего калибра, Шелл, то в любом случае пуля отклоняется от прямой. А следовательно, будет ударяться или хотя бы касаться внутренней поверхности ствола. И нарезки от ствола твоего кольта неизбежно деформируются.

— Естественно, в тех местах, где пуля коснется ствола. Но, Фил, ты не хуже меня знаешь, что из трупов почти никогда не извлекаются целехонькие пули, выглядящие как новенькие. Обычно она деформируется, задевая кость, ткани, и довольно часто бывает так искорежена, что остается совсем немного следов, которые видны под микроскопом. И поскольку можно идентифицировать человека лишь по фрагменту отпечатка пальца, точно так же специалисту многое расскажет тот искореженный кусочек свинца, в который пуля превратилась.

Фил живо кивнул.

— Ладно, грамотей, не будем просвещать друг друга. Я попробую еще раз проверить и пулю, и заключение коронера. Все-таки входное отверстие немного великовато. Я, помнится, обратил на это внимание и еще подумал, что пуля, должно быть, обо что-то чиркнула, перед тем как поразить цель. Рана заметно разворочена, словно пуля вошла не прямо, а под углом.

— Вполне возможно. Мне кажется, я догадываюсь, как они подстроили этот фокус. Вчера, находясь у Черри, я около получаса проторчал в комнате в полном одиночестве. Без всякого мордобоя, учти, — просто сидел в неведении. Отпуская меня, Черри отпер ящик и вернул все мои вещи. Вот я и решил, что мой револьвер так и пролежал под замком все время, пока я томился взаперти. Наверняка Черри проделал манипуляции с запиранием и отпиранием стола у меня на глазах специально чтоб я так и думал — точнее, вообще не думал об этом.

— Занятно. Ты полагаешь, что он взял кольт, куда-то выстрелил, почистил револьвер и загнал в барабан новый патрон?

— Точно. Только не просто «куда-то». Пока я ждал неизвестно чего, до меня донесся звук выстрела. И мне показалось, будто стреляли где-то рядом с моей машиной, которая находилась в нескольких ярдах от бассейна Черри.

Сэмсон растянул губы в довольной улыбке.

— Ну конечно же стреляли в воду.

— Ага. В нем глубина не меньше, чем в лабораторном резервуаре — футов девять. Вот они и заполучили чудненькую пульку из револьвера Шелла Скотта с четкими отпечатками нарезки ствола. Оставалось только нырнуть и достать ее со дна бассейна. Уверен, это сделал Джейк Лютер. Когда я вновь увидел его, у него были мокрые, прилипшие к голове волосы; я тогда еще подумал, что он принял душ. Мне это показалось немного странным — вроде как не ко времени.

Сэмсон подвел итог.

— Пока все сходится. Такое вполне возможно. К сожалению, это только твои слова; на руках у нас ни одного доказательства.

— Интересно, что я могу доказать, сидя здесь?

— Ладно, не дергайся. А как быть с твоей машиной?

— Тут все просто. С того самого момента, как я покинул Джо Черри, и до тех пор, пока не припарковался у отеля «Спартан», я пользовался не своей машиной.

— Ну-ка, ну-ка, что еще за очередные фантазии?

— Я ездил на другом «кадиллаке». Машину тоже подменили, пока я «гостил» у Черри. Когда мы уезжали оттуда, ее вел Джейк, потом я сам; и представь, даже не заподозрил, что веду не свой «кадиллак». Новенький, того же года выпуска, той же модели. Небесно-голубого цвета, с белым кожаным верхом. Ситуация экстремальная, нервы на пределе — понятно, что мне и в голову не могло прийти, что «кадиллак» подменили. С чего бы я стал искать приметы, которые подтверждали бы, что он мой?

— Вполне правдоподобно. И они использовали твою тачку, чтобы...

— ...чтобы застрелить толкача, от которого хотели избавиться, а потом сбить моей машиной Рут, подружку Фрэнка Эйверсона...

— А немного позднее, когда ты развлекался дома, снова подменили машины...

— И все благодаря точным указаниям голубоглазой блондинки, наделенной, помимо прочих неописуемых достоинств, прекрасным чувством времени...

— А ты, гуляка, и не заметил подмены. Что ж, вполне правдоподобно. — Фил яростно задымил сигарой. В камере завоняло, но я не стал кочевряжиться. Не до жиру. А Сэмсон продолжал: — Ладно, меня-то ты убедил. Дело за доказательствами.

— Я же деликатно намекал тебе...

— Да, да, посмотрим, может, удастся вытащить тебя отсюда... Вопрос: с чего лучше всего начать распутывать клубок?

— Скорее всего, с Джун Кори. В ее обязанности входило держать меня подольше в подставном «кадиллаке», пока ловушка не захлопнется. Думаю, как только мы приехали в «Спартан», она позвонила из холла внизу и дала знать, что можно звонить в полицию, чтобы сообщить о номере машины и приметах преступника. Негодяи не сомневались, что полиция довольно скоро выяснит, чья машина, и нагрянет в «Спартан». Таким образом, убедившись, что я никуда не денусь, и дав своим сообщникам время подменить «кадиллак», Джун скрылась. Найди ее, и она многое расскажет — по крайней мере, то, что ей известно.