– Логарифмы проклятые! – заключила она и повесила трубку.

Озадаченный Костя отошел от телефона. На завтра у него были планы заехать в библиотеку, посмотреть материалы об открывшемся центре исследований современной истории на улице Кондотти в Риме. Но он пообещал Марине обязательно заглянуть к ним.

Артур, как ни странно, быстро уснул. Ему приснилась жаркая горная Гасконь, которую он никогда не видел, но представлял похожей на Грузию.

«Апрельским утром в дорогу собирался юный гасконец. У коновязи понуро стоял оседланный пожилой конь выцветшей от времени буланой масти. Он не был привязан и мирно пощипывал траву у себя под ногами. Юноша, одетый в дорогу, вошел в дом, заросший плющом.

В доме царили тишина и прохлада. Родители поднялись навстречу молодому человеку. Отец, дворянин лет сорока пяти, вручил ему перевязь и шпагу.

– Сын мой, – сказал он, – ты отправляешься в Париж на военную службу. Будь храбрым, верным и честным. Не покоряйся никому, кроме короля и кардинала. У тебя крепкая рука и железные икры. Ты научился владеть оружием. Вступай же в бой, когда это возможно и тем более когда это невозможно. В наше время только не щадя себя добьешься славы. Я не могу дать тебе много, я даю тебе лошадь и шпагу, а также письмо к нашему соседу господину де Тревилю. В добрый путь! Обними же нас с матушкой, и да поможет тебе Бог!

Молодой человек надел перевязь со шпагой и обнял родителей.

Они вышли на солнце. Немногочисленная прислуга провожала молодого хозяина. У всех, включая путешественника, в глазах стояли слезы. Он вскочил на коня и, оглядываясь, поехал по залитой ослепительным светом дороге на север. На повороте он последний раз помахал беретом и дал шпоры коню».

Марина звенела на кухне посудой. Большие серые глаза утренних облаков заглядывали в окна. Артур проснулся в истоме, все еще не покидая юга Франции, где Адур, стекая с гор, несет свои воды в Бискайский залив, где жили и живут потомки древних иберийских племен васканов – баски.

Язык басков очень схож с языком Иверии-Грузии. Д’Артаньян до конца жизни не избавился от гасконского произношения.

«Значит, – подумал Артур, – он должен говорить с грузинским акцентом. Акцент должен быть едва уловимым, но заметным. Лучше всего роль д’Артаньяна сыграл бы если не баск, то грузин». С Артура слетел сон. Вот те раз, д’Артаньяна должен играть грузин! Артур встал с кровати.

«Да, – обдумывал он свою мысль, – здесь придется идти по лезвию бритвы, надо все сделать очень тонко: внешность южанина, легкий акцент, очаровательная провинциальность, импульсивность и пылкость жителя гор.

Во-первых, – Артур, продолжая размышлять, заправлял одеяло, – д’Артаньяну всего восемнадцать, он должен быть совсем юным, еще не имеющим мужских усов. Усы должны появиться после истории с подвесками королевы, при осаде Ла-Рошели. – Артур посмотрел на себя в зеркало шкафа. – Ростом он должен быть чуть ниже Атоса и Арамиса. Целесообразно в первой части картины уменьшить на пару сантиметров каблуки его сапог – ведь он должен будет еще подрасти и почти сравняться с ними в росте. – Артур приподнялся на носки. – Портос имел рост около шести французских футов, то есть примерно метр девяносто».

Артур прикинул: реально рост актеров может лежать в районе 175–177 сантиметров, актера, играющего роль Портоса, – не менее 190. Вес (этот вопрос Артур обсуждал с Костей) претендента на роль д’Артаньяна не должен превышать 72 килограммов, Арамиса – 75, Атоса – 77. Портос, судя по всему, в то время не имел привычной для зрителя грузности и весил около ста килограммов. Артур всегда внимательно относился к цифрам.

«Д’Артаньян должен быть резвым и ловким от природы, как сейчас сказали бы, спортивным. – Артур взял гантели. – Без одаренности олимпийского чемпиона ему не одолеть де Жюссака и Бернажу».

Артур вспомнил свой разговор с Костей о спорте.

– У нас существует мнение, – говорил Костя, – что упорство и труд все перетрут. В спорте это далеко не так.

– Например.

– Например, в беге на сто метров только один из сотни в силах выполнить норматив первого разряда, а мастера спорта сделает лишь один из десяти тысяч. Остальные, сколько бы они ни занимались, хоть с утра до вечера, не в состоянии выбежать, скажем, из одиннадцати секунд.

– А Виталик?

– Вот, хороший пример! Виталик имеет отличные показатели максимального потребления кислорода. Но заметь, он, хоть и неплохо бегает стометровку, норматив первого разряда он вряд ли сможет одолеть. Другая нагрузка.

– Как это?

– Понимаешь, клетки его организма хорошо приспособлены к кислородному обмену, к длительной, как говорят, аэробной нагрузке. А когда требуется «выстрелить» энергию, когда организм должен сработать на одном дыхании, у него это получается не так хорошо. Мы с ним занимались на даче штангой, а в штанге короткая, так называемая анаэробная, нагрузка, как и на стометровке, так вот, он вдруг почувствовал тошноту. Организм сопротивляется непривычной нагрузке.

– А изменить это как-нибудь можно?

– В весьма ограниченных пределах. Вот возьмем меня, – сказал Костя. – Если я выполнил норму мастера спорта по тяжелой атлетике, то у меня организм приспособлен к короткой, но интенсивной нагрузке, причем на клеточном уровне, можно сказать, генетически. Занимаясь лыжами, я могу за счет тренировок повысить свой показатель максимального потребления кислорода, ну скажем, процентов на тридцать, Но у Виталика, я уверен, этот показатель в два с половиной раза выше, чем у меня. Как же мне с ним соревноваться? Грубо говоря, если я десять километров пробегу за час, он – за полчаса. Поэтому такие, как он, становятся чемпионами. Вот здесь упорство и труд будут весьма кстати.

– А наоборот?

– Наоборот? То есть если Виталик будет заниматься штангой. Пустая трата времени. Он – парень крепкий, спортивный, дойдет до третьего, максимум – второго разряда и остановится. Организм не позволит ему продвинуться дальше.

– И никак нельзя сдвинуть?

– Теперь можно. В аптеках продается метандростенолон. Плати рубль две копейки и получай пачку таблеток. Это синтетический гормон тестостерон. Он дает отличные результаты. Обратил внимание, как растут рекорды в тяжелой атлетике? Да и вообще в спорте.

– А ты принимал?

– Нет. Не хотел вредить организму. Поэтому и не стал чемпионом. Хотя данные у меня были.

– Так они вредные?

– Я видел тех, кто бросал спорт и эту химию. Их нельзя было узнать, как будто из них выпустили воздух. И это после волшебного ощущения силы, легкости, свободного дыхания.

– Костя, а ты знаешь секрет силы?

– Немножко знаю.

– Скажешь мне?

– Какой же это секрет, если о нем рассказывать. Могу намекнуть, а дальше ты сам думай. – Костя поднял палец. – Есть три ключевых слова: боль, удушье, холод.

Артур зажмурился, пытаясь представить себе, что имел в виду Костя. Костя мог и пошутить. Да и к чему присваивать «Константинов дар»? Что толку от формы, когда нет содержания?

Артур посмотрел в окно. Небо сменило фиолетовый оттенок на чистый лазоревый цвет. Окна домов, отражая небо, сверкали фантастическим электрическим огнем.

В первый понедельник апреля Артур сел за стол и написал: В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Менга, где некогда родился автор «Романа о розе», было объято таким волнением, словно гугеноты собирались превратить его во вторую Ла-Рошель.

«Все равно лучше не напишешь, – подумал он, – только теперь мне предстоит соперничать с профессионалами. Что я могу им сказать? Только одно: любите ли вы Дюма так, как люблю его я?!»

Артур попал после университета в вычислительный центр одного московского НИИ, разрабатывающего светотехническое оборудование. Место в целевой аспирантуре Физического института досталось его подруге – ростовчанке. К защите диплома у Артура уже вышла статья в уважаемом научном журнале, и кто-то поехал представлять результаты другой его работы на конференции в Праге, сохранив при этом его соавторство. Словом, диплом Артур защитил без труда, и, несмотря на некоторое, впрочем не слишком настойчивое, давление начальства, на защите ему поставили оценку «отлично».