Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Вычислительным центром, куда был распределен в итоге Артур, гордо называлась расчетная лаборатория, имеющая в своем арсенале две старенькие электронные машины БЭСМ-4. Располагалась лаборатория в давно не ремонтированном здании рядом с ликеро-водочным заводом. Командовал лабораторией доктор наук с южного Каспия, говоривший с сильным акцентом. Артур только рукой махнул, мысленно конечно, увидев, что пожилой джигит не умеет пользоваться логарифмической линейкой, а вместо интеграла попытался изобразить значок параграфа. Заместитель заведующего лабораторией вообще не имел высшего образования и занимался только хозяйственными вопросами.

Оказалось, что большинство инженеров и даже старших инженеров были практиками и еще только учились заочно в институтах. Примерно половину штата составляли женщины. Наиболее уважаемым человеком слыл маленький важный математик Яша Пинскер, окончивший университет лет на пять раньше Артура и непонятно каким образом очутившийся здесь: видимо, попал под горячую руку в связи с начавшейся войной на Ближнем Востоке.

Гордостью вычислительного центра было выполнение заказа по машинной обработке фотоизображений. Артура подключили к этой работе. Вскоре Артур предложил для фильтрации того типа фотоснимков, которые им предлагались, применять быстрое преобразование Адамара вместо традиционного Фурье. Его никто не понял, и он остыл. Как молодой специалист, он был обязан три года отработать на этом месте.

Летом его послали на строительство нового здания НИИ, осенью – каждую неделю посылали работать на овощную базу.

Артур поначалу возмущался, когда его отвлекали от интеллектуальной деятельности, потом стал принимать это как неизбежное зло, но так никогда к нему и не привык. Через полтора десятка лет, уже в период перестройки, эта практика закончилась, и ничего – стройки и овощные базы не рухнули и продолжали работать.

Теперь все его время занимала милая и преданная выпускница Ростовского университета Людочка Стырикович. Она сдала экзамены в аспирантуру, едва не завалив историю партии.

Людочка была серьезной девушкой, симпатичной, даже красивой, но внешность свою не подчеркивала и потому не бросалась в глаза. Не красилась, не начесывала волосы, не носила мини-юбок и туфель на высоких каблуках. Собранные сзади резинкой гладкие русые волосы переходили в конский хвост, пальчики с аккуратно подстриженными ногтями без маникюра не знали колец, лишь в мочках ушей красовались маленькие золотые серьги без камешков. В фигуре только тонкая талия, да плоский животик, обтянутый трикотажной кофточкой – «лапшой», обращали на себя внимание, главным образом женщин. Женщины разглядывают женщин куда более тщательно, чем мужчин.

Чтобы добраться до дома, где снимала комнату Людочка, Артур садился на двадцать пятый троллейбус, идущий в сторону центра, и, минуя Красную площадь, доезжал до конца маршрута. Дальше он шел пешком по бульвару мимо Университета Патриса Лумумбы и крематория или садился на тридцать девятый трамвай, который довозил его прямо до места.

Они разбирались в ее работе. Он помогал ей правильно ориентироваться в результатах. Иногда он увлекался, предлагал новую идею. Но не мог избавиться от постоянного влечения. Молодость брала свое, тело не давало покоя, рядом находилась девушка, готовая отозваться на его стремление к близости. Тогда они целовались, Людочка позволяла ему многое, но не все, а он не считал себя вправе настаивать и даже немного стеснялся проявлять себя, боясь оскорбить ее грубыми мужскими притязаниями.

Возвращаясь домой и глядя из окна троллейбуса на вечернюю Москву, он старался не вспоминать Тамару. Воспоминания эти были мучительны и понапрасну терзали его тело.

Бывали дни, когда Тамара сама набрасывалась на него, не скрывая своих желаний. Она прошла школу комсомольских походов, праздников и мероприятий в узком кругу выборных органов и выездных комиссий. Если ты не был, не поддерживал, не участвовал, не пил, то отторгался на первом же этапе комсомольской карьеры. Верхушка выступала сплоченным коллективом, и нарушать традиции общего времяпрепровождения считалось недопустимым. Тамара парилась в бане с дамами из райкома, выезжала в закрытые пансионаты, где устраивались банкеты, и нередко проводила ночь с нужным, а чаще просто с симпатичным ей человеком.

Артур ей нравился, и потому она не находила нужным себя сдерживать. Он помнил запах ее тела, когда она, узнав, что он один, появлялась после вечернего заседания бюро у него дома. Запах пота и польских духов «Быть может».

Она с блаженством скидывала туфли с утомленных ног, расстегивала ему брюки и толкала на диван. Ее волосы пахли лаком и табачным дымом.

Артур никогда не уставал и мог составить компанию Приапу. Она уставала быстрее. Поднявшись на вершину теплой волны три-четыре раза, она отталкивала Артура и беззаботно засыпала, уверенная, что, проснувшись среди ночи, найдет его спящим, как артиллерист при готовом к бою орудии.

Утром, вернувшись из ванны в хорошем настроении, она сбрасывала с него одеяло и шлепалась прохладными ягодицами ему на грудь.

В последнюю встречу у нее дома они поссорились. Он сказал тогда, что его персональное дело будут разбирать на комсомольском собрании, и она обозвала его щенком. Артур попытался было отшутиться, но это ее только обозлило. В гневе, не помня себя, она, привстав, села ему прямо на лицо, вминая его голову в подушку. Тогда он посмеялся над таким странным проявлением гнева, но запомнил его на всю жизнь.

Гневаясь, Тамара не знала жалости. Как-то она рассказала ему один эпизод из своей работы старшей пионервожатой в летнем лагере.

– Все у меня ходили по струнке, – гордясь собой, говорила Тамара, – да и попробовали бы иначе!

– А что бы ты сделала?

– Что сделала бы? Ха! Один раз девчонка из третьего отряда уронила стакан с киселем прямо мне на ноги. Хорошо еще, что он холодный был.

– Ну и что?

– А то! Я велела уборщице убрать разбитый стакан, а девчонку повела к себе в кабинет и заставила вылизать языком мне босоножки. Видел бы ты, какая она вышла тихая и смирная, и потом всегда вежливо со мной здоровалась.

– Сурово, – сказал Артур.

– С ними только так и надо. Иначе на голову сядут.

Людочка была другая. Она не пользовалась духами, не теряла времени в очереди за колготками. Она относилась к Артуру с обожанием, но никогда не стремилась себя как-то приукрасить.

С детским эгоизмом Людочка брала Артура за руку и беспечно шествовала рядом, не сомневаясь, что как женщина не может ему понравиться и он сам скоро прозреет.

– Что ты во мне нашел? – спрашивала она. – Я такая худая и плоская. Если бы у меня бюст был такой, как у Азы, помнишь ее?

– Помню. А мне не нравится большой бюст.

– Чей же бюст тебе нравится?

– Бюст Хемингуэя, – отвечал Артур.

– Все бы тебе шутить! Я сегодня нашего секретаря парткома видела. Вылитый Карл Маркс!

– Да, знаю. Он плазмой занимается.

– Еще у нас новый комсомольский лидер. Игорь Толмачев. Ты его знал?

– Такой светловолосый, высокий.

– Ага.

– Толковый парень. Если его твой Карл Маркс поддержит, далеко пойдет. Мы еще его портрет на демонстрациях носить будем.

– А твой портрет будем носить?

– У тебя же есть моя фотография. Зачем ждать демонстрации?

Людочка представила себе, как она несет фотографию Артура, и рассмеялась.

– Вот тебе, вот тебе. – Она кулачком толкнула его в лоб.

Он схватил ее руку, прижал кулачок к губам. Кулачок был маленький, с белыми проступающими косточками, по которым можно было считать месяцы в году. Она разжала руку, и он уткнулся в теплую ладошку.

– Скажи, ты счастлив? – она спросила задумчиво, не отнимая руки.

Артур отпустил ее руку, постоял, будто прислушиваясь к себе. Потом с некоторым удивлением серьезно сказал:

– Да. Знаешь, я когда-то для себя сформулировал: счастье – это неприятности, которые тебя миновали. А теперь вижу, что счастье может быть просто, когда рядом любящий тебя и любимый тобой человек. Так бывает?

33
{"b":"223176","o":1}