Я покинул балкон быстрым шагом. Уже не обращал внимания на тех, кто пытался со мной здороваться или даже просто заговорить. Даже нескольких людей я просто отталкивал в сторону, чтобы они не мешали мне. Наверняка, после этого обо мне заговорят, как о якшающемся с тёмными силами, но какое это имеет значение, если я больше не намерен видеться с этими людьми? Спускаюсь вниз. Хотелось избегать слуг, и я даже пытался сначала это делать, но потом мне надоело прятаться в нишах за старыми доспехами и я просто летел вперёд по тёмным коридорам. Быстро спустился в погреб. Там выбрал бутылку хорошего вина (благо у барона был отменный вкус, и долго искать не пришлось). Потом снова этот быстрый бег по коридорам. Со стороны могло показаться, что я от кого–то убегаю. Возможно, так и было. Я пытался убежать от тех мыслей, что я оставил, когда заговорил с Линой, но они были всё ближе и я понимал, что мне от них уже не скрыться. Подобно арбалетным болтам — знаешь, что если он выпущен, то точно настигнет. Дверь. Комната с кроватью, на которую я падаю и закрываю глаза. Тягучий поток мыслей наваливается на меня и смывает из реального мира, заставляя полностью в нём увязнуть. Всю ночь я буду думать. Думать и поливать размышления хорошим вином. Пусть утром слуги и выкинут меня из замка, приняв за вора или ещё кого, но сейчас я об этом не думал. В тот вечер я поклялся себе, что обязательно отдам письмо дочки барона Танруда принцу, пусть даже мне придётся вытащить его из самой Бездны!

Как только наступило время, когда ленивые стражники после ночной вахты сменяются на других, а те, в свою очередь, в отличие от товарищей, не заходят в сторожку, а остаются на свежем воздухе — им уже не надо бояться странных звуков, то и дело доносящихся из–за стены, окружающей Тирнад каменным неприступным кольцом. Они открывают ворота, впуская и выпуская всех желающих, хотя обычно в столь ранний час мало кто стремится в город или же из него, даже накануне намечающегося праздника. Телеги и палатки, стоящие под стенами всё ещё спят, как и улицы культурной столицы Сарта. По этому поводу стражники часто ворчат, но больше по привычке, чем с настоящим недовольством. Они уже привыкли к ранним подъёмам и этим тихим утренним часам, которые предшествуют всем известной будничной суете. Пожалуй, они им даже нравились. Свежесть и лёгкая дымка тумана, которая золотится в лучах утреннего солнца. Простое солдатское сердце не могло не радоваться этой красоте, пусть и по–своему, пусть и не так возвышенно, как это делает сердце поэта, музыканта или художника, но, может, это и к лучшему? Однако сегодня им предстояло всё–таки выпустить из восточных ворот четверых путников, чьи кони уже нетерпеливо скребли копытами по мостовой и фыркали. Это были странные люди — все, как один, закутаны в тёплые плащи с капюшонами, которые скрывали их лица, хотя было довольно тепло, особенно для утра, день обещал быть приятным. У одного из них на спине висел композитный лук и колчан со стрелами, но солдат догадывался, что это не всё оружие таинственного всадника — на поясе у него изредка позвякивали ножны при чём, как ему показалось, не одни. Второй, сидевший на мышастой лошади, держал в руках невзрачный посох со вставленным в навершие голубым камнем, который слегка светился и мерцал. Сразу понятно, что это был маг. Солдат их не любил, тайные их науки были не по душе простому вояке, поэтому он считал, что от магиков добра стоит ждать разве что за круглую сумму. Но этот вроде вёл себя спокойно и огненными шарами да молниями кидаться направо–налево не собирался, и посему, одарив колдуна напоследок подозрительным взглядом, солдат посмотрел на следующего, восседающего на гнедом знатном жеребце. У этого под плащом был полный латный доспех, да и не слишком он старался это скрыть, как и герб, украшавший его большой щит. Солдат хмыкнул. Интересно, что в этой компании забыл рыцарь? Хотя, не так уж это и важно, пусть себе поезжает — дела этих господ для служаки вроде него всегда будут непонятны. А вот последний вроде бы ничем не выделяется. Обычная одежда. Обычная лошадь. Даже как–то неуместно он здесь смотрится, что ли, они все какие–то необычные, а он похож на простого наёмника. Эх, к товарищу возвращаться совсем не хочется, тот что–то уж сильно везуч в последнее время в костях, может, даже мухлюет, поэтому новую партию проигрывать служивому хочется как можно позже, сегодня уже можно будет обвинить его в шулерстве. Поэтому солдат решил занять и себя и путников разговором:

— Куда собираетесь, господа хорошие? — лениво поинтересовался стражник и тут же почувствовал, как его обжёг взгляд человека с луком, но говорить стал не он, а маг.

— Разве такие вопросы задают при выезде из города?

— Нет, но… — солдат замялся, не зная, что сказать, холодный тон незнакомца и его необычный говор обескуражили вояку, заставив его в очередной раз неловким движением поправить перевязь с мечом на поясе.

— Не твоего ума это дело, — маг поднял голову и устремил взгляд на небо, — время пришло открывай ворота.

— Дык, это, надо разрешения дождаться, без оного никак не можно открывать.

— Открывай, или хочешь, чтобы я сам это сделал?

От ответа на этот весьма сложный вопрос стражника спас крик из сторожки его командира. Разрешали открывать ворота, и вояка тут же поспешил к рычагам. Как только решётка полностью поднялась вверх, всадники покинули город. Стражник только сплюнул им вслед. Испортили такое прекрасное настроение, а ещё этот возможный проигрыш, идёт оно всё к дьяволу! Солдат присел на простой и старый деревянный стул, достал трубку и набил её табаком. Пока командир не видит, можно и покурить, успокоить нервы.

А путники пустили коней галоп, старясь как можно быстрее умчаться подальше от города. Всё ближе к своей цели. Они слегка притормозили лошадей лишь, когда стены Тирнада и шпили редких башенок скрылись за горизонтом. Всадники поравнялись друг с другом. Ехали молча, потому что не знали друг друга, да и один из них никогда не говорил. Лиард подъехал ближе к Адриану и, слегка наклонившись к нему в седле, что было совсем не просто с его–то доспехами, прошептал:

— К закату мы будем уже у замка. Там спешимся и подождём ночи.

— Ночи? Разве разумно охотиться на ночных тварей в их время? Не лучше ли будет подождать дня и застать того, кто живёт в замке, днём, когда он не так силён, будь то лич или всё–таки вампир? — принц кинул вопросительный взгляд на рыцаря из темноты, отбрасываемой на его лицо.

— Сразу видно, что у тебя нет большого опыта в подобных делах, — Лиард скинул капюшон, на его лице плясала весёлая улыбка.

— Что правда, то правда, до этого мне ещё не приходилось охотиться на чудовищ.

— Но ведь у тебя есть меч, против кого же ты его тогда использовал? — черноволосый рыцарь кинул вопросительный взгляд на бастарда, хотя, кажется, заранее знал ответ.

— Против людей, — принц не побоялся сказать правду.

— Вот как, — Лиард опустил взгляд в землю.

— Так почему же мы не можем дождаться следующего дня? — поспешил продолжить разговор Адриан, отвлекая рыцаря от мрачных мыслей, наполнявших его голову.

— Ах да, сейчас тебе всё объясню. Во–первых, разбуженное чудовище куда страшнее, чем бодрствующее. К тому же, как только почувствует, что его загнали в угол, начнёт обороняться вдвое яростнее и почти перестанет чувствовать боль, хотя, я не уверен, что лич или кровопийца вообще способны её ощущать.

— Ты говоришь о них так, будто бы это неразумные звери.

— А разве это не так?

— Не знаю, мне ещё не приходилось с ними сталкиваться, но я многое слышал. И говорят, что они умнее и хитрее людей, потому что прошли смерть и вернулись обратно, дважды переступили линию, за которую всем остальным можно зайти лишь один раз и навсегда.

— Вряд ли это так, те, кто вершит столько зла, по определению не могут быть разумны. Я, конечно же, говорю о личах, потому что с вампирами ещё ни разу не встречался, поэтому, думаю, стоит согласиться с тобой.