Вампир захрипел и обхватил руками клинок, пытаясь вытащить его из себя, но это лишь обожгло ему руки очередным приливом боли и не принесло никакого результата, поскольку бастард продолжал держать меч всё так же крепко и не намеревался больше отдавать преимущество и инициативу в руки своего противника. Дезард чувствовал запах свежей королевской крови, разлившийся в воздухе. Она, в отличие от той, что была у стражников замка, оказалась абсолютно чистой, такой манящей и была так близко к вампиру, что он, казалось, мог дотянуться до неё, но это была лишь иллюзия близости. На самом же деле она находилась в недосягаемых сантиметрах, несмотря на то, что вену на шее принца, вызывающую в нём такую сильную жажду и по–настоящему первобытную звериную ярость, ночной гость мог разглядеть во всех подробностях, а та единственная рана, которую удалось нанести монстру во время поединка, так и манила к себе видом разрезанной одежды и тёмного пятна на ней. Меч, который пронзил тело вампира, словно парализовал его не хуже какого–нибудь яда, но Дезард был уверен в том, что вряд ли в этом мече было что–то кроме его таинственного происхождения и стали, потому как на детей ночи никакие яды не могут подействовать, что делает их ещё более совершенными в сравнении с людьми.

И ведь именно об этом после поражения цели должен был рассказать Дезард. Именно о том, что, несмотря на всю ту злость и ненависть, с которой люди относятся к его новым братьям, вампиры, в сущности, гораздо лучше приспособлены для выживания, чем люди, эльфы и даже эти низкорослые жители гор, пусть они и научились процветать в весьма суровых условиях, которые являются для них естественной средой обитания. Вампиры гораздо сильнее тех, кого, в принципе, они могут считать прародителями, то есть, собственно, людей. Они гораздо проворнее, лучше умеют скрываться, в их арсенале гораздо больше различных умений, которые не только помогают им выжить, но и делают жизнь куда более комфортной, к примеру они не чувствуют холода, не болеют. Для пропитания им необходима только лишь кровь, а, принимая во внимание тот факт, что вампиры могут увеличивать своё число только посредством обращения, то и урон природа будет нести куда меньший, поскольку, как известно, ночные кровопийцы не принимают в свои ряды кого попало. Вампирам не нужны деньги и власть, они просто будут сами избегать подобного в своей системе, потому что они лишены возможности получать удовольствие от обладания чем–то подобным, что опять–таки сильно отличает их от людей. Вампира и убить намного сложнее, чем обычного человека. Об этом должен был рассказать Дезард. Пролить свет для Адриана на ту таинственную угрозу, которая, по словам всё того же друга остроухого посла, шла на Ланд с севера. Своей победой вампир должен был доказать превосходство над людьми в целом, после чего передать письмо, написанное неразборчивым кривым почерком, в котором объяснялось, почему нельзя иначе. Почему им нужно нанести удар прямо сейчас. Дезард примерно знал, что конкретно сказано в этом таинственном письме, покоящемся у него на груди так близко от того места, где сейчас торчал Диарнис, но сам не мог сказать этого бастарду, поскольку обращение так и не научило его говорить, не дало ему того странного, доносящегося словно из–за крышки гроба голоса, которым почему–то гордятся все его собратья, которых, тем не менее, он пока встретил крайне мало, но и они смотрели на него с пренебрежением, будто бы он всё ещё оставался человеком. Они всегда с трудом принимают новых членов в своё ночное братство. Вампир знал, что ОН хочет спасти мир от той разрушительной войны, которую затевают люди, при этом, конечно же, понимая, что никто из них не согласится подпустить даже на пару шагов к власти ненавистных им существ, среди которых были не только вампиры. О, нет. Там, далеко на севере, в сугробах, уже давно ожидают своего часа и все те другие, которых люди окрестили таким некрасивым словом «нечисть». Но та война, которую будут вести эти существа, в корне отличается от той, что планируют люди. Не будет плотных столбов чёрного дыма, застилающего небо и тянущегося от опустевших деревень и выжженных полей. Не будет этих ужасных дорог, вдоль которых растут деревья с голым покорёженными ветками, едва выдерживающими вес раскачивающихся на верёвках висельников. Не будет пленных, потому что пройдут времена пряток и страха перед фанатиками, которые всюду бегают с осиновыми кольями и столь отвратительно пахнущим чесноком, но зато со временем, после того, как вампиры станут даже не просто привычной частью общества, а его основной частью, отпадёт нужда в том, что бы забирать у людей кровь насильственно. Да и не нужна уже будет та сила, которую даёт человеческая кровь, а потому можно будет обходиться и животной, принимая человеческую, скорее, как невероятно редкий деликатес, да и то, только если сами люди будут хотеть её отдавать. Конечно же, в ЕГО армии не нашлось места полу разумным гоблинам и прочим тварям, к которым не только люди, но и вампиры относятся с отвращением. Зато есть там элементали, которые являются даже лучшими магами, чем эльфы, а знаний о природе магической энергии и её преобразованиях в физическую форму у них тем более больше, чем во всех лесных библиотеках вместе взятых. Есть там и такие существа, о которых люди совсем ничего не знают. У людей тоже будет своё место в мире, потому что уничтожать их никто не собирается, но ослабление магии вскоре приведёт к тому, что они сильно поубавят в своих позициях. Большая часть армии севера тоже канет в лету, но останутся и те, чьи способности не обусловлены влиянием волшебства, такие как вампиры и оборотни. План этот будет осуществляться долго, но и времени у существ из ЕГО армии куда больше, чем у людей, а потому с каждым новым поколением присутствие в повседневной жизни существ, которые ранее появлялись лишь в жутких бестиариях да страшных историях, которые травят бывалые охотники и вояки у походного костра, уже не будет казаться чем–то невероятным и из ряда вон выходящим, станет совершенно обыденным явлением, а рано или поздно люди совсем поймут то, что они никогда и не были верхом эволюции, несмотря на некоторые их весьма впечатляющие достижения.

Но теперь, смотря на этого человека, который смог его победить в честном бою, вампир стал понимать, что, на самом деле, не всё в этой теории так уж стройно и верно, как ему казалось сначала, иначе бы он просто не взялся за столь грязную и мелочную работу, как драки и доставка писем. Да, у людей не было силы и способностей вампиров, не было их приспособленности к суровым условиям, не было столь совершенного природного оружия и защиты как у тех же самых ликантропов, но ведь они каким–то образом сумели занять главенствующее положение в мире. Сумели стать доминантным видом, при том, что возраст расы людей и вампиров примерно одинаковый, поскольку с первыми людьми появились и первые кровопийцы, у которых, правда, светобоязнь ещё не была в такой крайней степени, в которую перешла сейчас. Конечно, можно было это объяснить весьма внушительным списком, мягко говоря, не слишком приятных качеств, коими, к сожалению, обладал почти каждый человек. К примеру, жестокостью, меркантильностью, подлостью и беспринципностью, но всё же вряд ли те, кто только лишь уничтожает себе подобных и всё вокруг себя, смогли бы подняться так высоко и из необразованных, неорганизованных животных превратиться в весьма могущественную расу, которая может сравниться теперь даже с древними клар»хта, населявшими степи и пустыни нынешнего Султаната ещё задолго до появления в них людей. Такой успех, надо признать, весьма впечатлял. И, кажется, Дезард начал постепенно понимать, что привело их к нему. Кажется, ОН, несмотря на всю свою силу, всё же ошибался. Не имея ничего в своём природном арсенале, люди сумели всё устроить так, что самой природе и пришлось расплачиваться за эту обделённость человеческой расы, сделав так, что каждая её часть теперь служит им на благо. С помощью густой растительности они научились прятаться, что заменило им скрытность вампиров и позволило выслеживать себе животных для пропитания. Они научились разбираться в травах и использовать их таким образом, что от некоторых болезней им удавалось тут же излечиться. Не имея в своём распоряжении когтей, силы и природной защиты, они научились добывать в горах металлы, а у гномов переняли умение изготавливать из них оружие, доспехи и инструменты. Используя магию, которой они обучились у эльфов, люди ещё на шаг выше поднялись по ступеням мировой иерархии. Сила человека была в том, что ради выживания и процветания он готов был отказаться от некоторых своих взглядов и перенять те навыки, которые все остальные считают себя недостойными, как остроухие жители лесов никогда не позволят себе трудиться до кровавого пота в рудниках, а прямолинейные гномы — повсеместно использовать магию, как это делают эльфы. Сила была в том, что люди способны учиться и при том весьма эффективно, а после приобретения конкретных навыков они продолжали развивать их и дальше, не останавливаясь на достигнутом, пусть и в силу некоторых причин процесс этот шёл довольно медленно. Сейчас же они пришли к такому глобальному кризису, потому что совсем обленились и перестали использовать этот дар, приобретая всё новые и новые умения, остановились в своём развитии, считая, что уже достигли того самого пика, вершины, после которой им уже двигаться некуда. А, значит, смещать их с верхушки было бы неразумно, нужно лишь немного подтолкнуть их, показать ещё одну дорогу, по которой они могут пойти, ещё одну кладезь знаний, к которой они могут стремиться. Им просто обязательно нужно показать этот путь, потому что со своим вечным стремлением к лучшему, к совершенству, которое сейчас просто–напросто немного убавилось и перешло на второй план, смогут вытянуть мир из той проклятой Бездны, в которой он оказался, а вампиры и прочие, кто встанет под ЕГО знамёнами вечны, бессмертны и уже ничего в этой жизни не хотят, а потому под их правлением мир будет напоминать просто место, застывшее в почти абсолютном стазисе, где никогда ничего нового не случается, где ни одно живое существо больше не развивается, при этом медленно умирая, поскольку природе всё же требуется постоянное обновление, да и с теми запросами, что предъявляют современные жители мира, он долго не протянет. Нужно научиться обходиться меньшим количеством затрат, иначе когда–нибудь ресурсы просто закончатся и тогда уже всех ждёт участь куда ужаснее мгновенной заморозки, которая была уже довольно близкой перспективой для большей части Мортремора, ведь медленное вымирание от голода и жажды куда хуже быстрой смерти, верно?