По поручению партийной ячейки мустафинские комсомольцы дежурили у моста через речку Неть, задерживали спекулянтов. И когда одному из них удалось разжалобить патрульных и откупиться от них, Муса первым выступил на собрании, предлагая исключить Ахтямова и Курбанова из комсомола, отобрать у них оружие и сообщить в уком.
В невероятно тяжелом 1921 году 11 февраля сельская ячейка на своем собрании обсуждает «заявление тов. Мусы Залилова о зачислении его в члены РКП(б)». Как говорится в протоколе, написанном на листе из бухгалтерской книги с надписями «дебет» и «кредит» на разных сторонах, собрание единодушно постановляет:
«Зачислить тов. Залилова в кандидаты и просить райком выдать ему временный билет».
Райком и уездный комитет отказали Мусе в приеме. Подвел возраст — к этому времени ему еще не исполнилось и пятнадцати лет. Но сам по себе этот факт знаменателен — еще мальчишкой, в начале своего комсомольского пути, Муса чувствовал себя коммунистом, а его товарищи по ячейке считали Залилова достойным быть в партии.
…И потом, когда Муса учился на рабфаке в Казани и приезжал домой на каникулы, он тут же включался в дела ячейки.
Недавно сотрудники архива Оренбургского обкома КПСС обнаружили интересный документ, написанный на татарском языке, — «отчет о летней работе ячейки РЛКСМ села Мустафино Каширинского уезда». Старая комсомолка С. Г. Ибрагимова перевела этот документ на русский язык.
Из отчета видно, как много успевал сделать Муса в родном селе за время летних каникул:
«В начале июля из Казанского рабфака приехал Муса Залилов. Со времени его приезда начался разговор об усилении работы ячейки. 6 июля на собрании ячейки после доклада о работе временного секретаря Зубайды Залиловой произошли выборы — на три месяца выбрано бюро из трех человек. Ответственным секретарем избран Муса Залилов.
В связи с разгаром летних уборочных работ вся работа ячейки переносится в поле, то есть читка литературы, проведение отдыха, подготовка и проведение выступлений художественной самодеятельности и политических бесед.
12 июля на бюро утвержден план работы ячейки РЛКСМ на три месяца. Содержание плана работы:
1. Повысить роль актива. Изучив с комсомольцами устав, привлечь их к активной работе. Повысить уровень политзанятий.
2. Принимать активное участие в работе сельсовета, кооперации и других сельских учреждений.
3. Через делегатские собрания проводить работу среди женщин.
4. Среди беспартийной молодежи проводить субботники, политбеседы.
5. Через союз батраков проводить работу среди них.
Работа бюро проводилась строго по этому плану. До 20 августа было проведено пять заседаний бюро, четыре общих собрания комсомольцев, два общих с беспартийной молодежью и женщинами.
На собраниях обсуждены отчетный доклад о работе временного секретаря ячейки Зубайды Залиловой, доклады Мусы Залилова об организации работы среди молодежи, о проведении вечерних читок, о выпуске стенной газеты, о подготовке прощального вечера приехавших студентов, доклад Маняпова о воспитании молодежи. А также были проведены беседы и доклады среди беспартийной молодежи, женщин и членов кооператива на темы: «Почему мы называемся ленинцами?», «О кооперативе», «Природа и наше хозяйство», «О религии и прежней жизни», «Красная Армия и война», «Почему мы раньше были бедными» и т. д. (докладчик Залилов Муса).
На нескольких вечерних читках изучены от начала до конца Устав и Программа РЛКСМ.
Секретарь ячейки Муса Залилов принимал участие в заседаниях сельсовета и, познакомившись с правовыми, экономическими, хозяйственными вопросами, знакомил с ними всю организацию…».
Каждый, кто знакомится с документами мустафинской ячейки, не может не обратить внимания на то, что у истоков местной комсомольской организации стояла чуть ли не вся семья Залиловых — Муса, старший брат Ибрагим, его жена Зубайда, сестра Зайнаб. Целая комсомольская династия, в которую позднее войдет и Хадича. Но главную роль в создании ячейки, в ее становлении сыграл Муса. Он думал о своих товарищах, о земляках и тогда, когда завершал учебу на рабфаке и перед ним открывались самые широкие перспективы. Друзья собирались продолжать образование в вузах, намечали радужные планы, а Муса сказал:
— В институт я всегда успею. Поеду в родные края, поработаю.
«Это возвращение надолго», — писал он в письме подруге Галии Мухаммадиевой. В том же письме Муса послал ей в дар свой сборник стихов «Варабыз» («Мы идем»). Книжку издал областной комитет МОПРа. Сборник был тоненьким, в нем уместилось не много стихотворений, но Муса очень дорожил им — ведь это была его первая книжка.
Он теперь активно сотрудничал в газетах и в кармане у него всегда было удостоверение, в котором говорилось, что
«предъявитель сего тов. Джалилов Муса действительно является юношеским корреспондентом газет «Клич юного коммунара», «Кызыл яшляр», «За Ильичем», «Яш ленинче» и журнала «Октябрь яшляре» и что «все советские, партийные, профессиональные и комсомольские организации призываются оказывать товарищу Джалилову полное содействие при исполнении им обязанностей юнкора».
Муса вернулся в родные оренбургские степи.
Но совсем недолго прожил юный поэт в Мустафино среди родных и друзей детства. Спустя несколько дней после приезда из Каширинска прискакал в Мустафино нарочный. Он разыскал Мусу и передал, что Залилова просят срочно явиться в губком комсомола, в Оренбург.
И снова отправился Муса по знакомой с детства дороге.
Губком помещался в старинном доме на Советской улице, рядом с Ленинским сквером.
— Понимаешь, Залилов, нам позарез нужен инструктор по работе среди нацменьшинств в Орский уездный комитет, — без длинных предисловий сказал секретарь. — Ты подходишь для этого по всем статьям. Комсомолец со стажем. Владеешь татарским языком, да и русским, как вижу, неплохо. Парень активный. И рабфак закончил!
Муса ответил не сразу. Но, поразмыслив, сказал:
— Поеду.
В биографии Джалиля открывалась новая страница. Впереди были годы комсомольской работы — напряженной, трудной, опасной. Потом, уезжая навсегда из родных мест, он скажет:
Комсомол меня сделал поэтом,
И я
Каждой песней отчитываюсь перед страной.
Эти песни, как лозунг,
Военный пароль,
Как путевка, которая вечно со мной!
Илья Елин
МАЯКОВСКОМУ
(1930—1980)
Стихотворение
Эх, Владим Владимыч!
Вам теперь да с нами
Повариться в гуще бы людской,
Маяком бы,
В толчее и в гаме,
Полыхнуть
Над шалою землей!
Вам,
С пером,
В клубах словесной пыли,
Душу о стихи изранив в кровь,
Как тогда,
Махнуть бы на стропила
Словно арки вздыбившихся строф!
Вам,
В раю
Иль в недрах преисподней,
Даже там
Тревоги не унять:
«Что-то мне
Зачеловечилось сегодня,
В мир земной
Мне хочется опять.
Эти кущи
Стали мне темницей,
Эти тени —
Стражники мои.
Мне никак, товарищи,
Не спится,
Не бессмертится
В моем небытии!
Видно, много есть еще
Страданий,
Всякой скверны, злобы и греха,
Чтобы их
Угробить без стараний
Моего
Нещадного стиха!
И, шагая
С бучею московской,
Вы,
Заметив бронзу над толпой,
Гаркнули б:
«Эй, слазь-ка, Маяковский!
Ты пока — не правда ли? —
Живой!
Что-то, братец,
Льстят тебе, как бонзам,
Что-то густо
Курят фимиам, —
Ишь, растумбили
По мраморам да бронзам,
Как печать пришлепнув к площадям!»
Что мне ладан,
Почести и свиты!
Как все это мелко и старо, —
Радость для игрушечных
Пиитов,
Приравнявших к запонкам
Перо!»
И потом,
Средь сутолоки, гама,
Втискиваясь в благолепный дым,
Вы пошли бы, твердо и упрямо,
Заглянуть к безвестным, молодым,
К тем,
Кому не дарит
Идол славы
Ни чинов, ни званий, ни наград,
К верным подданным
Своей большой державы,
В гордый город —
Славный Стихоград.
Дерзкие и тощие, как жерди,
К вам придет он
В ваш беззвездный час:
«Здорово работаете, черти!
Мой огонь, как видно,
Не погас!
Дай вам боги
Мудрости и света,
Твердости,
Отваги,
Крутизны!
Есть еще,
Живут
мои
поэты
Средь стихоразведчиков страны!..»
Видел вас и я,
В туманном зыбком свете,
В гулкий час земного сентября, —
Вы, смеясь,
Шагали по планете,
Как живой с живыми говоря.
Что с того,
Что вас
Вгоняют в камень, —
Вы опять
Живее, чем живой:
Вы идете
Строфами-шагами
Вашей
Наболевшею землей.
