Горбун приехал посмотреть Францию, но умолчал о том, с какой целью он намерен ее осмотреть.
Взглянем на это дело в связи с Бироном. Герцог усыпил короля (страшно усталый в то время король не требовал ничего лучшего, как поспать) обещаниями вернуть Салюс или Бресс, но как только он покинул Францию, сделав, как мы увидим позже, из Бирона предателя, заявив, что не отдаст ни Салюс, ни Бресс. Это была война. Но Франция была разорена, и у Генриха IV не было ни су. Если бы король женился на Марии Медичи, приданое принцессы оплатило бы издержки войны. Но как быть с обещанием жениться на Генриетте д'Антраг? А впрочем, недостатка в бумаге у Генриха не было.
Но только Генрих IV продавался дорого. Ему нужно было приданое в миллион пятьсот тысяч экю. Это было невозможно, как бы ни был богат Фердинанд. После долгих торгов и споров Генрих IV сдался на шестистах тысячах.
Нужно было убедить флорентийских торговцев, что они заключают выгодную сделку, иначе они вряд ли расстались бы с подобной суммой.
Приданое ему нужно было немедленно, он спешил, а со свадьбой можно было и подождать. Генрих IV со своим подразделением любовниц гораздо меньше нуждался в жене, чем в деньгах. Ах, если бы они согласились так же, как Генриетта д'Антраг, получить лишь обещание жениться. Но ничего не поделаешь, герцог ответил, что деньги он получит только вместе с женой.
Сюлли творил чудеса. Перед смертью Габриель он был суперинтендантом финансов. После ее смерти — начальником артиллерии.
В действительности артиллерия была создана при Людовике XI. Ее изобрел Жан Бюро. В Мариньяне ее с успехом применил Франциск I. При Арке Генрих IV снабдил ее крыльями. Именно с битвы при Арке началась история подвижной артиллерии. Чтобы продвинуться с артиллерией, Сюлли остановил все выплаты и направил все деньги Франции на войну.
19 октября 1599 года Генрих IV узнал в Шамбери, что его женитьба чествовалась во Франции. В этот день он был вместе с Генриеттой д'Антраг, потерявшей всякую надежду иметь ребенка и стать королевой Франции. При этом новом ударе она разразилась целым потоком слез, и Генрих, чтобы ее успокоить, вручил ей письмо, которым уполномочивал ее послать специального агента в Рим с целью объявить недействительным тосканский брак. Оправдание, данное самим Генрихом IV, состояло в том, что он был помолвлен с Генриеттой д'Антраг и его министры не имели права вступать в переговоры о браке с Марией Медичи. Этим посланником стал капуцин по имени отец Илер. Его чуть было не повесили в Риме. Возможно, этого и желал Генрих IV. Генрих IV не мог себе позволить терять присутствия духа в любой ситуации и догадывался, что существует какая-то тайная связь между горбуном и Бироном. Вследствие чего он послал Бирона против горбуна. Но сам отправился в Бресс, чтобы не терять из виду своего генерала.
А теперь немного о Шарле де Гонто, герцоге де Бироне.
Глава XI
Бирон был на год старше Бельгарда, среднего роста, с лицом смуглым, глубоко посаженными глазами и мрачным взглядом. Храбр он был до безрассудства. После казни палач насчитал на его теле двадцать семь ран. Бирон, казалось, был рожден на поле битвы, настолько он с самой ранней юности казался приспособленным к войне. При осаде Руана, когда ему было всего лишь четырнадцать лет, он сказал своему отцу, глядя, как масса осажденных шла на грабеж:
— Отец мой, дайте мне лишь пятьдесят человек, и я расправлюсь со всей вражеской сворой. Они так заняты, что не смогут защищаться.
— Я это вижу не хуже, чем ты, — ответил ему отец, — но это может положить конец войне, а на кой черт мы будем нужны, если войны не будет?
Первые свои шаги он сделал в рядах армии Лиги, и мы уже видели, как была рассержена королева Маргарита, что он явился виновником беспокойства, причиненного ядром, ударившим всего в четырех шагах от нее.
После смерти Генриха III он присоединился к Генриху IV, показав примерную доблесть при Арке и Иври, при осаде Парижа и Руана, в битвах при Омале и Фонтен-Франсез, где Генрих IV спас ему жизнь.
Так, в четырнадцать лет стал он полковником швейцарцев, а в двадцать пять, в 1592 году, генерал-лейтенантом. После смерти его отца король дал ему титул адмирала Франции, а в 1594 году заменил его на титул маршала Франции. И, наконец, в 1595 году Генрих назначил его губернатором Бургундии. К несчастью, Бирон был безмозглым и настолько же заносчивым, насколько храбрым. Несмотря на все вознаграждения, он бесконечно жаловался, говоря, что все эти ублюдки-принцы годны только на то, чтобы их утопить, и что без него Генрих IV имел бы лишь терновый венец. Жадный до восхвалений гораздо более, чем до милостей и денег, он находил, что король превозносил только себя и не сказал доброго слова о его, Бирона, храбрости. Без сомнения, он забыл фразу из письма, которое передал королеве Елизавете от Генриха IV: «Посылаю Вам самый грозный инструмент моих побед».
При этом Бирон был образован, более даже образован, чем подобало в эту эпоху воину, а потому он стыдился своей учености с той же силой, как гордился своей храбростью.
Однажды Генрих IV был во Фресне. Король спросил, как переводится греческий стих, выбитый на галерее. Те, к которым он обращался, были докладчиками государственного Совета; не зная греческого, они сделали вид, что не расслышали. Но маршал, который проходил мимо, услышал вопрос короля.
— Сир! — сказал он. — Вот что говорит этот стих.
Сказал и скрылся, застеснявшись того, что знает больше советников. Если он и любил деньги, то только для того, чтобы их тратить, и в этом был великолепен и человечен. Его интендант Саран долго докучал ему по вопросу об изменении его свиты и однажды принес ему список тех, кто был для него бесполезен. Маршал взял список, изучил его и сказал:
— Значит, это те, без которых, как вы говорите, я могу обойтись? Но… надо узнать, могут ли они обойтись без меня.
И, несмотря на настояния Сарана, никого не выгнал. Однако, отбросив все, чем он был обязан Генриху IV, Бирон пошел на союз с Шарлем-Эммануэлем и испанским королем.
Вот заговор в двух словах. У Генриха IV не было законного наследника. По смерти Генриха испанский король должен был стать королем Франции. Герцогу Савойскому в этом случае достались бы Прованс и Дофинэ. Бирон, женившись на одной из его дочерей, получил бы во владение одну из французских провинций. Дворянин, приближенный к Бирону, которого тот обидел в порыве гордости, открыл все Генриху IV. Генрих IV удовлетворился тем, что лишил Бирона звания главнокомандующего и отправил послом в Англию «самый грозный инструмент своих побед».
После чего, встав во главе своих войск, он наголову разбил герцога Савойского. В это время Мария Медичи высаживалась но Франции. 13 октября 1599 года она прощалась со своими близкими. Последние слова герцога племяннице были:
— Будьте беременны.
Он вспоминал долгую бесплодность Екатерины Медичи и постоянную угрозу развода по этой причине.
Этот предусмотрительный дядюшка, герцог, сделал все, чтобы его рекомендация была исполнена. Невеста отправлялась в окружении целой армии услужливых кавалеров. Среди этих услужливых кавалеров, этих чичисбеев, как их тогда называли, трое выступали на первый план. Первым был кузен невесты, Вирджинио Орсини, герцог Браччиано. Вторым — Паоло Орсини. Третьим — Кончино Кончини. Дурные шутники, которые находятся повсюду, даже в кортежах невест говорили, что это прошлое, настоящее и будущее.
Вирджинио Орсини был в прошлом, Паоло Орсини — настоящим, Кончино Кончини — будущим. Мария Медичи явилась с тремя флотами — тосканским, папским и мальтийским. Всего семнадцать галер. На этих семнадцати галерах прибыло от шести до семи тысяч итальянцев. Это походило на нашествие. 17 октября они погрузились в Ливорно и только 3 ноября прибыли в Марсель. Дорога заняла семнадцать дней. Малерб придумал причину. По его версии, Нептун, очарованный будущей королевой Франции, задержал ее на десять дней.
