- Сиди дома, поняла?!
Окно сердито захлопнулось, и Эша, кружным путем обойдя беснующегося на конце своей цепи Тумана, отворила створку ворот и ринулась вслед за удаляющимся красным зонтом.
Поначалу Мила шла быстро и, как показалось Эше, довольно целеустремленно. Нелепо, конечно, было предполагать, что девчонка приведет ее прямиком к тому, кто сотворил из милого зонтика столь жуткую вещицу, -
если милый зонтик изначально не являлся жуткой вещицей
это было бы редкой удачей (или удачным поворотом судьбы - как, господи, научиться отделять одно от другого?). Скорее всего, у нее свидание или встреча с подружкой, или она просто идет в магазинчик.
Минут через сорок, трижды пройдя одним и тем же маршрутом, Эша начала приходить к выводу, что Мила то ли сама не знает, что ей нужно, то ли попросту валяет дурака. Ларкина сестрица порой шла быстро, точно старалась кого-то нагнать, порой резко замедляла шаг и принималась бестолково кружить по улицам. Иногда плюхалась на мокрые скамейки и подолгу сидела, глядя в никуда уже знакомым ночным взглядом сомнамбулы, подняв над собой свой нарядный красный зонт. Потом вставала и бездумно брела дальше, а затем вдруг вновь переходила на упругий, уверенный шаг человека, точно знающего, куда и зачем ему надо идти. Все это совершенно не было похоже на прогулку. Даже если Мила и относилась к числу тех, кто без ума от ливней, луж и грязи, это не было похоже на прогулку. Это вообще ни на что не было похоже.
Держать девчонку в поле зрения было совсем нетрудно, держаться вне поля ее зрения - еще проще, поэтому у Шталь было вдоволь возможностей смотреть и в другие стороны. Сейчас, при свете дня, все выглядело совершенно обыденно - мокро, грязно, но обыденно, и в немногочисленных прохожих не было ничего странного. Почти все они были с зонтиками, они проходили мимо, ждали автобуса, что-то покупали, разговаривали, курили, обходили лужи. Они были самыми обыкновенными. Уж не явились ли причиной вчерашних впечатлений ночь, болезненное шталевское состояние и столь же болезненная шталевская фантазия? Никаких дождепоклонников не было.
Хотя зонт был, и тут уж ей ничего не померещилось.
Маньяк-неманьяк с прокушенным полупопием тоже был и зонт изуродовал совершенно по-настоящему.
И Милка тоже была - вон опять сидит на мокрой скамейке, умостив светлые босоножки точнехонько в середине лужи, и бессмысленно таращится перед собой.
Не выдержав, Эша, наблюдавшая за девчонкой из-за прикрытия сигаретного ларька, огляделась и скользнула за ствол старой сосны, росшей рядом со скамейкой. Возможно, все эти меры предосторожности были и ни к чему - Мила все равно бы ее не увидела, но рисковать Шталь не хотела - может быть...
может быть потому, что зонт мог ее заметить?
Она медленно вытянула шею. Мила, видная в профиль, теперь была так близко, что Эша, при желании, могла протянуть руку и щелкнуть ее по носу. Капли упруго барабанили по куполу зонта, чуть покачивавшемуся над светловолосой головой. На губах застыла странная, мятая улыбка, в которой причудливо перемешались растерянность и счастье.
Нет, что-то тут не то. И этот зонт
ты не моя
Шталь подумала - не попробовать ли снова прислушаться к зонту
вот глупость!
Занятно, что после стольких случаев ее до сих пор каждый раз раздирали противоречия. С одной стороны Шталь была уверена, что встреченная вещь - особенная, та самая, очередной развеселый собеседник очередного развеселого Говорящего. С другой стороны, Шталь не менее твердо была уверена, что ей все это мерещится. Остаточные инстинкты нормального человека?
Ведь мы, Говорящие, все ненормальные, разве нет? Даже Ейщаров...
Особенно Ейщаров!
Нет, ну он точно с чем-то говорит? Но с чем? Михаил, конечно же, врал.
Он наверняка всегда врет.
А в Сосенках точно что-то происходит.
Нет, не происходит.
Проходивший позади скамейки мужчина прокатил по шталевской фигуре недоуменный взгляд, и Эша, сообразив, что согбенная девушка в дождевике, прячущаяся за сосной, выглядит странно и даже подозрительно, поспешно выпрямилась. Ее левая ладонь прилипла к клейкому стволу, и Шталь сердито оторвала ее, оставив на коже смолистые чешуйки. Машинально вытерла руку о дождевик, и рука немедленно приклеилась к нему. Тут Эша краем глаза уловила движение на скамейке и застыла с прижатой к дождевику ладонью.
Взгляд Милы больше не был стеклянным - девчонка смотрела вполне осмысленно, но теперь в ее глазах были такие растерянность и страдание, что Эше стало не по себе. Счастливая улыбка превратилась в мучительную гримасу. Тонкие руки, сжимавшие ручку зонта, ходили ходуном, и зонт мелко трясся. Капли дождя отпрыгивали от яркого купола во все стороны, одна шлепнула Шталь по носу, и та едва сдержалась, чтобы не чихнуть. Тихонько дернула ладонью, но та прилипла к дождевику намертво.
Глубоко вздохнув, Мила резким, каким-то отчаянным движением сложила зонт и уронила его на скамейку.
Нет-нет, обратно, иди обратно... что здесь делать?.. я закрою тебя, я спрячу тебя... я знаю, куда ты хочешь быть спрятанной...
Пальцы Эши сжались на дождевике, и целлофан едва слышно хрустнул - странно тревожный звук, мгновенно потерявшийся в шуме дождя. Никакой ошибки с зонтом не было. Ей ничего не померещилось. Она слышала. Мила, конечно, слышать не могла, но она слышала. И то, что она слышала, было очень сладким, очень манящим и очень недобрым, хищным. Не в обиду будь сказано Бонни, но именно так мог бы нашептывать паук, сплетающий свою смертоносную сеть.
Мила замотала головой. Ее волосы мгновенно намокли, прилипнув к щекам, и она сразу же стала выглядеть очень маленькой и жалкой - не уже знакомая Эше пятнадцатилетняя стервочка, а пятнадцатилетний ребенок, угодивший в беду, и Шталь мгновенно преисполнилась праведного гнева и к зонту, и к тому, кто его создал.
- Так же не бывает, - пробормотала Мила, сжимая и разжимая пальцы. - Это же невозможно! Так не бывает!
Бывает-бывает. Можешь поверить, бывает. Знать бы только, что именно бывает у тебя.
- А, неважно! - вдруг бесшабашно выдохнула Мила, схватила зонт и раскрыла его так стремительно, что Эше даже показалось, что сама Мила вовсе в этом и не участвовала - будто зонт раскрылся сам, едва пальцы девчонки обхватили его гладкую ручку. И снова все вернулось на свои места - и бессмысленный взгляд, и столь же бессмысленная, по-идиотски счастливая улыбка. На мокрой скамейке опять сидел призрак.
Ну, чертовски счастливый призрак, надо сказать.
Девочка зонта.
Эша подалась вперед, и тут Мила обернулась, и ее стеклянный взгляд уперся точно Эше в лицо. На мгновение в нем промелькнули осмысленность и что-то похожее на узнавание, а потом Мила слетела со скамейки и помчалась прочь, щелкая каблучками по мокрому асфальту. С разгону врезалась в густую зеленую изгородь, обдавшую ее брызгами, проломилась сквозь нее и пропала из виду.
Это произошло так неожиданно, что Шталь растерялась.
К тому же, это произошло совершенно некстати. С насморком и температурой особо не побегаешь, да еще и под дождем, да еще и в дождевике. Пусть ее себе бежит, все равно потом домой вернется, куда она денется?
Ты уверена?
Обреченно вздохнув, Эша ринулась следом, на бегу пытаясь таки отклеить ладонь от дождевика, но видно в Сосенках произрастали какие-то особенные сосны - смола соединила кожу и целлофан не хуже суперклея, и Шталь безуспешно дергала рукой, взмахивая дождевиком и со стороны напоминая безумную птицу с подбитым крылом. Она проскочила сквозь изгородь, выпрыгнула на тротуар, чуть не уронив в лужу какую-то старушку, и огляделась. Красного зонта нигде не было видно.
Да чего, в самом деле, за ней бегать? Все равно ведь появится. Судьба...
Но Эше тут же представилась знакомая строгая дама в очках. Дама укоризненно покачала головой и крайне неприятным голосом сказала:
