- Она осталась в нашем номере, - паренек махнул на коридорчик, округло убегавший вправо, и Михаил, успевший позабыть, что ищет девушку, встрепенулся. Заодно он вспомнил и про Славу, который наверняка все еще пребывал на пустой террасе и костерил его на чем свет стоит. Водитель невольно поежился, представив себе благополучное окончание этой истории - шум, который будут производить в его адрес коллеги и Олег, вряд ли поддастся словесному описанию.
При неблагополучном окончании, конечно, Михаилу будет уже все равно.
Впрочем, при наличии выбора, он бы предпочел послушать шум.
Паренек с Михаилом в кильватере вошел в коридорчик, пугливо оглядываясь, потом толкнул дверь с цифрой пять, и та резко распахнулась, явив их глазам полуголую девицу, которая, стоя возле кровати, натягивала джинсы. На появление гостей девица отреагировала пронзительным визгом, после чего швырнула в прибывших босоножек, и паренек едва успел захлопнуть дверь.
- Это точно не моя девушка, - заметил Михаил.
- И не моя, - убито отозвался спутник. - Но ведь номер-то мой! - он негодующе ткнул пальцем в цифру. - Хотя обстановка вроде не та...
- Попробуй соседнюю.
Кивнув, тот подошел к другой двери, осторожно приоткрыл ее и, приглашающе-горестно махнув рукой, посторонился, пропуская Михаила. Водитель настороженно шагнул внутрь и остановился, оглядывая разгромленный пустой номер.
- Что тут было?
- Не знаю, но девушку я оставил здесь, - паренек отвернулся, глядя в глубь коридора. - Я слышал, как она заперлась. Эти психи... надеюсь они не...
Он говорил что-то еще, но Михаил уже не слушал, зацепившись взглядом за его джинсовый пояс, из-за которого, из-под вздернувшейся рубашки выглядывала, словно дразнясь, потерянная рация.
Расстояние до двери он преодолел одним стремительным прыжком, молча и бесшумно, но паренек, видно почуяв, повернул голову еще в самом начале этого прыжка. На его середине он ухмыльнулся - и в этой ухмылке теперь не было ничего испуганного или растерянного - лишь холодное злорадство, сразу же состарившее его лицо на добрый десяток лет. А на окончании водительского прыжка, он исчез в коридоре, дверь за ним с грохотом захлопнулась, и Михаил, уже приземляясь, услышал, а может и вообразил, что услышал, короткий бессердечный хохоток, и это его особенно разозлило.
Он распахнул дверь лишь через долю секунды после того, как она захлопнулась.
Да только паренька там уже не было.
Собственно не было там и коридора.
Была лишь узкая, изящная винтовая лестница, начинавшаяся почти прямо от порога и уходящая куда-то вверх, в неизвестность, а вокруг нее смыкались узорчатые деревянные стены. Ступеньки лестницы были зеркальными, а перила и балясины - металлическими и невообразимо тонкими, волшебно блестя в слабом свете невидимой лампы серебряной паутиной. Все это сооружение выглядело крайне хрупким, и Михаил невольно обернулся на распахнутое окно комнаты. Но тут же вспомнил про террасные перила. Видишь двор, а попадаешь на террасу. Если он вылезет в окно, то не окажется ли, например, где-нибудь в колодце?
Михаил решительно ступил на первую ступеньку, и лестница, испустив звенящий вздох, опасно дрогнула. Ругаясь, он начал осторожно подниматься, ощущая себя майским жуком, ползущим по волоску. Лестница продолжала дрожать и позвякивать, и с каждой ступеньки на него смотрело собственное опрокинутое лицо. Лицо определенно выглядело испуганным, и с каждой ступенькой этот испуг становился все более четким.
- Чтоб тебя!.. - сказал водитель очередной ступеньке, зеркальное лицо беззвучно шевельнуло в ответ губами и слегка повеселело.
Поднявшись на три витка, Михаил облегченно ступил на площадку. Хмуро посмотрел на закрытую деревянную дверь, попробовал ручку, потом резко распахнул створку, впрыгнул внутрь, и тотчас что-то маленькое и мельтешащее стремительно метнулось ему в лицо, мазнуло по носу, ткнулось в глаз, кто-то полез в ухо, забегал по затылку, хлопнулся о щеку, и водитель, неистово замахав руками, прижался к стене. Но тут же с нервным смешком опустил руки и посмотрел на запястье правой, по которому, трепеща расписными крыльями, ползал крупный ночной мотылек. Еще несколько десятков бабочек - мотыльков и самых обычных капустниц и крапивниц - бестолково мельтешили под низким потолком, натыкаясь на люстру и друг на друга, и так же бестолково мельтешили вокруг их суетливые тени. Михаил раздраженно вытряхнул еще нескольких бабочек из волос, и все они, вдруг разом подхватившись, разноцветным облаком вылетели в дверной проем и пропали.
Прелестно! Вначале сделали, как мальчишку, а теперь бабочек испугался!
Не дай бог, кто узнает!
Без бабочек комната, в которую он попал, не представляла из себя ничего особенного: мягкая мебель цвета лежалых листьев, пара журнальных столиков, зеркало, статуэтки, торшер в углу, да две припозднившиеся мухи, бьющиеся в оконное стекло. Комната выглядела вполне безобидно. Да и все, что Михаил видел до сих пор, казалось вполне безобидным, если не считать того, что оно все время оказывалось не там, где надо. Дом, в который ему довелось угодить в свое время, был совсем другим - крошечная пятикомнатная запущенная гостиничка, обернувшаяся диким темным лабиринтом с такими низкими потолками, что в некоторых местах приходилось пробираться ползком. Если тот дом и любили, то очень своеобразной любовью. Здесь же все выглядело ухоженным - ни пылинки, ни паутинки, все аккуратно, и хоть в комнате, как и в холле, обстановка казалась немного бестолковой и перегруженной вещами, этот дом явно любили любовью вполне обычной. И дом наверняка тоже любил своего Домового.
Но, разумеется, это не значит, что он любит всех остальных.
Из комнаты вели две двери в противоположных стенах, и это Михаилу тут же не понравилось. Он не любил альтернатив. Сердито смахнув с щеки пыльцу, оставленную чересчур приветливым мотыльком, он подошел к левой двери и, уже внутренне готовый, что сейчас из-за нее вымахнет еще одна стая бабочек или, того хуже, ос, распахнул ее ударом ноги, одновременно пригибаясь и готовясь отскочить, но тут же выпрямился и севшим голосом сказал:
- Всякое видал, но такого...
- Закрой дверь! - завизжали сразу несколько женских голосов. - Пошел отсюда! Какого?!.. Лешик, ты же говорил, что запрешь!.. Почему все постоянно шляются туда-сюда?!
Невидимый Лешик, погребенный под грудой женских прелестей, задушено поведал, что ему это нисколько не мешает. Михаил уважительно кивнул, ухмыляясь во весь рот, и прикрыл дверь. Прижался к стене и шумно выдохнул. Сказал самому себе:
- Интересно, здесь везде так?
Шагнул к другой двери, тут же вернулся и снова просунул голову в веселую комнату.
- Слушайте, девчонки, а он у вас там правда один на всех?
"Девчонки", некоторым из которых явно было уже за сорок, разнообразили его неформально-лексический запас десятком новых затейливых выражений, и он окончательно захлопнул дверь. Подошел к противоположной и толкнул ее, готовый к еще одному приятному зрелищу, между дверью и косяком тотчас проскользнули две толстенных кошки и утопотали в другую дверь.
- Зоопарк какой-то! - буркнул водитель и, шагнув через порог, оказался в огромном парадном зале - сплошь позолота, роспись, плюш и бархат. И снова зеркала - на всех стенах - большие, в массивных рамах. Михаил чуть поежился - он терпеть не мог зеркал и не понимал коллегу Марата, общавшегося с ними столь тесно. Несколько раз Михаил пытался найти общий язык с зеркальными осколками, но толку из этого не вышло - то ли и осколки сохраняли в себе исключительно индивидуальность зеркал, не переходя в круг его собеседников, то ли Михаил так и не смог убедить себя и осколки в том, что они ему хотя бы нравятся.
Он подошел к столику, содержавшему на себе остатки какого-то веселого пиршества и беззастенчиво стянул пачку сигарет, попутно обнаружив рядом со столиком на диване безмятежно спящего человека. Михаил попробовал его растолкать, но добился лишь того, что человек начал мощно храпеть, протягивая по парадному залу дрожащее эхо. Пожав плечами, он проверил содержимое бутылок, отщипнул винограда и задумчиво покосился на другую приоткрытую дверь в длинной стене. Михаил не торопился. Свои передвижения следовало тщательно обдумать. Он уже понял, что гоняться за белобрысым типом, свистнувшим его рацию, бессмысленно - здесь на него можно было натолкнуться только случайно. Домовой или помощник-зараженный? Он тогда стрелял в него или нет? Надо не только выбраться из этого дома, но и прихватить Домового или Домовых и наказать того, кто в свое время подпортил ему анатомию. И напугал, как ни крути.
