Расческа откровения - мечта любого дознавателя. Заполучить бы ее - и к Ейщарову, пока он снова не побрился наголо! Уж тогда-то...

   Наблюдая за Викой, Шталь заметила еще одну деталь - иногда, особенно, когда Вика, правда, крайне редко, все-таки снисходила до того, чтобы действительно по-настоящему причесать клиентку, движения ее руки становились какими-то странными, ломаными, неловкими, но при этом волосы словно сами собой свивались и укладывались в настоящий шедевр. И расчески - везде расчески, казалось, пальцы Вики вовсе в этом не участвовали, но разве именно парикмахерские пальцы - не главное в таком деле? Расческой можно расчесать, разделить, уложить, но потом в дело обязательно вступают пальцы - подхватить, закрутить, заколоть, заплести. А Вика каким-то неимоверным образом даже косу ухитрялась сплетать с помощью расчески, и коса получалась идеальной. Пальцы лишь защелкивали заколки и втыкали шпильки, причем так торопливо, словно все могло сию секунду исчезнуть. Но потом Эше вдруг подумалось, что видимая неловкость и ломанность движений парикмахерской руки больше похоже на управляемость. Как будто расческа, которую держала эта рука, лучше знала, что ей делать.

   Она так и не услышала ни одной, но постепенно начала задумываться, потом размышлять, расчесывая собственные волосы. У нее была обычная щетка. Хорошая, рабочая щетка. Щетка расчесывала, спутанное разделяла, иногда раздирала, иногда ей случалось и запутаться, и, вероятно, вовсе не потому, что шталевские волосы ей не нравились. Может, иным расческам все равно, что они расчесывают. Может, какие-то любят блондинок, а другие - брюнеток. Может, какие-то гребешки предпочли бы пропускать сквозь себя только тонкие прямые волосы, а каким-то нравятся вьющиеся и жесткие, а некоторые ненавидят, когда их заставляют продираться сквозь спутанные несвежие пряди - почему бы не быть расческам-чистюлям? Некоторые могут любить просто расчесывать, а некоторые - натуры глубоко творческие, и простое расчесывание для них - работа оскорбительная. Причесывание, в сущности, вещь приятная для того, кого причесывают, и что если некоторые расчески способны сделать эту процедуру крайне приятной? До наслаждения. До откровенности. До глубокой симпатии. Может, даже, до любви. Может, это просто массаж, и дело в устройстве расчески? А может, это нечто совершенно другое?

   - Ну что? - по-прежнему жалобно осведомилась Настя в конце дня, принимая честно заработанные деньги.

   - Ничего, - сказала Эша, глядя на темные версалевские окна. - Очевидно, твоя Вика действительно неожиданно стала парикмахерским гением. Такое случается. А может, она и ведьма, почему нет?

   - Ага, еще скажи, что у нее расчески волшебные! - судя по тону, Настя уже была крайне скептически настроена к собственным версиям, и Эша фыркнула со всей возможной беззаботностью.

   - Скажешь тоже!

   - Просто уже не знаю, что подумать! - злобно заявила парикмахерша. - Скоро выкинут нас отсюда, если только Вичка не свалит куда-нибудь в столицу или за рубеж вместе со своей гениальностью! Странно, что она до сих пор этого не сделала.

   - Это действительно странно, - задумчиво пробормотала Эша. - С такой гениальностью, с такими заработками - и все еще здесь...

   - Я пошла! - раздраженно сообщила Настя и немедленно исполнила сказанное, громко уцокав каблуками по мокрому от недавнего дождя асфальту. Эша рассеянно проводила ее взглядом, потом вытащила оживший телефон и буркнула:

   - Я занята! Я думаю!

   - Ого! - уважительно сказала трубка.

   - Вот вам там весело, а...

   - С чего вы взяли, что нам там весело? - поинтересовался Ейщаров. - Ну что, ваши наблюдения дали стопроцентную уверенность?

   - Девяносто.

   - Что так?

   - Кое-что меня смущает. Я пока не поняла, что именно, но это точно есть. Знаете, Олег Георгиевич, Вика не нравится мужчинам. Вернее... ну, то есть... неужто ни одна расческа не может симпатизировать мужскому полу, а?

   - Звучит практически оскорбительно, - со смешком заметил Ейщаров.

   - Прежде всего, это звучит странно. Мне нужен еще один день, я хочу быть точно уверена, что Вика годится для вашего паноптикума.

   - Ну что за выражения?! - пожурил Олег Георгиевич. - Она точно ничего не подозревает?

   - Я - Эша Шталь! - оскорбилась Шталь.

   - Это-то меня и беспокоит, - сказал Ейщаров.

  * * *

   На следующий день Эша, собиравшаяся, как обычно, прибыть в "Версаль" к десяти, банально проспала и остановила "фабию" у обочины лишь в начале двенадцатого. Еще издалека она увидела, как по крылечку парикмахерской хлещет бурная река взволнованно-испуганных клиенток, немедленно перешла с шага на бег, и уже возле самых ступенек столкнулась с Настей, полная самых нехороших предчувствий. Мастера на почве зависти сговорились, убили Вику и разбросали ее по всему салону. Или Вика, как некогда мадам Фиалко, сошла с ума и учинила что-нибудь ужасное. Но относительно спокойное и даже веселое лицо Насти опровергло эти мрачные версии. Она приветственно кивнула Эше и сделала попытку проскочить мимо, но Шталь поймала ее за руку.

   - Что случилось?

   - Пожар, - с удовольствием сообщила парикмахерша. - Что-то с проводкой, как полыхнуло, а еще у Вички фен загорелся... Впрочем, ничего серьезного, уже все потушили, и Лиля вовсе не собирается закрываться... Руку-то пусти.

   - А ты куда?

   - Из дома позвонили, кое-какие неприятности... - Настя поджала губы, мягко высвобождая руку. - Слушай, я, наверное, не смогу сегодня, давай на завтра.

   - А ты...

   - Завтра-завтра, - пропела Настя и упорхнула прежде, чем Эша успела возразить. Пожав плечами, Шталь повернулась и, решительно протолкнувшись через возбужденно переговаривавшихся женщин, вошла в парикмахерскую, обогнула пустовавшую расчетную стойку и прошмыгнула в дамский зал, где резко и кисло пахло гарью. С десяток самых смелых клиенток, которых даже пожар не смог заставить покинуть свою очередь, переговаривались и ахали вдоль стены, а возле своего рабочего места бушевала Вика, на повышенных тонах объясняя какой-то полной даме, что она не может работать в таких условиях. Неподалеку, на полу, валялось нечто, похожее на черную скрученную тряпочку и слабо дымилось. Вероятно раньше это был фен. На узорчатой белой стене над розеткой чернела подпалина, и две девушки-парикмахерши, склонившись, внимательно ее разглядывали, обмениваясь комментариями.

   - Я сама привезу тебе новый, - искательно проворковала полная дама, оглаживая Викино плечо. - А пока возьми вон хоть Светкин.

   - Интересные дела! - возмутилась одна из парикмахерш. - А я как должна работать?!

   - Все, все! - дама захлопала в ладоши, словно на уроке физкультуры. - Да и какая работа, пока электрик не придет?! - она обернулась на возрастающий женский ропот. - Девушки, вы уж извините, но сами видите... Когда свет будет - неизвестно.

   - Да нам укладка-то не нужна, и мыть голову не надо, мы просто... нас просто... мы к Вике!.. - в панике загомонили клиентки в зале и в дверном проеме. - Хотя бы так... Викуша!..

   - Я не в настроении! - заявила Вика, пинком брезгливо отбрасывая от себя изувеченный фен. Ладонь полной дамы снова метнулась к ее плечу.

   - Викочка, - запела она, - ну что ты, солнышко, рыбонька! Ну не капризничай! Клиентки же ждут! Ну давай, моя хорошая, ты же у меня такая умница!

   - Ладно, - сказала умница мученическим голосом. - Кто там следующая?

   Немедленно выяснилось, что этого никто не знает, но поскольку все жаждали оказаться следующей, то к Викиному креслу ринулось сразу человек пятнадцать. Шталь, не успевшую увернуться, подхватило, понесло вперед, вдавило лицом в чей-то массивный бюст, развернуло, Эша судорожно вцепилась в край столика и застыла, глядя на зеркальную Эшу напротив. Светлый парик сполз на левое ухо, и из-под него дерзко торчали кончики подобранных каштановых прядей. Рядом с зеркальной Эшей стояла зеркальная Вика и смотрела изумленно.