* * *

   Когда телефон зазвонил вновь, Шталь мрачно наблюдала, как пожилая женщина с усилием отволакивает от дерева отчаянно упирающегося апсо. Пес протестующе визжал, брыкался и вырывался и, в конце концов, был взят под мышку и унесен прочь. Только после этого Эша ответила на вызов, постаравшись сделать голос предельно злобным.

   - Ну, как там у вас дела? - осведомился наниматель.

   - Прелестно! Я обожаю встречать рассвет, сидя на дереве, вся в пуху и муравьях!

   - Значит, собак еще не увели?

   - От моего дерева только двоих - колли и еще что-то, мне неизвестное. От других деревьев тоже нескольких - в общем, хозяева постепенно подтягиваются.

   - Они удивлены?

   - Большинство скорее возмущены. Они говорят, что их собаки никогда так себя не вели, и считают, что это мы все устроили! Конечно, можно подумать, у меня сумка набита сырой говядиной, или я размахивала перед их псами парой кошек, или...

   - Дворняга с набережной к вам так и не подошла?

   - А-а, - оживилась Эша, - вы тоже заметили? Знаете, если это не бешенство, то в собачий корм при производстве могли добавить...

   - Эша, вы не против, если я задам вам интимный вопрос?

   - Наконец-то!

   - У вас сейчас месячные?

   Шталь так удивилась, что чуть не свалилась с дерева.

   - Вы обалдели?!.. то есть... Это не ваше дело!

   - Если ответ отрицательный, то это теперь ваше дело.

   - Да даже когда... вы что, думаете, я совсем не... и за мной собаки стадами... вы за кого меня вообще принимаете?!

   - Это значит да?

   - Это значит нет! - рявкнула Шталь в трубку. - Вы не имеете права задавать мне такие вопросы!..- она осеклась, потом произнесла очень мягким тоном, каким говорят с душевнобольными. - Олег Георгиевич, это собаки.

   - Я поражен вашей наблюдательностью.

   - Не табуретки. Не цветочные горшки. Не швейные машинки. Это собаки. У нас не было уговора насчет собак. У нас был уговор насчет вещей. И я...

   - Ошейники есть на всех?

   - На всех, которых мне видно. Ой, Олег Георгиевич, ну это уж слишком! Говорящий с ошейниками?! Кому это надо?!

   - Говорящие не выбирают свои способности, во всяком случае, сознательно. Какие это собаки?

   - Всякие. Откуда я знаю, я же не кинолог! Ну вот разве что пекинесы, водолаз, болонка, а вот то большое и волосатое...

   - Вот именно, - отозвалась трубка так похвально, будто Эша только что сказала нечто чрезвычайно умное.

   - На что вы намекаете?

   - Вы знаете, как выглядят доберманы, ротвейлеры, стаффордширы, бассеты... короче, всякие гладкошерстные собаки?

   - По-вашему, я совсем идиотка?! - вскипела Шталь, на мгновение даже забыв о собаках. - Разумеется, знаю! Здесь таких нет, и... - она огляделась, - вообще-то, здесь действительно нет ни одной гладкошерстной собаки. Интересно, почему?

   - Вот и выясните.

   - Олег Георгиевич, - осторожно начала Эша, - можно теперь я задам вам интимный вопрос?

   - Попробуйте.

   - Вы под кайфом?

   - Идите работайте! - весело велела трубка и затихла.

   - Георгич окончательно сошел с ума! - громко сказала Эша в телефон, убедившись, что он отключен. - Говорящий с ошейниками! А почему не с мешками для пылесосов?! Во всяком случае, было бы больше пользы... Женщина, женщина! - завопила она подбегающей пухлой особе в спортивном костюме, держась одной рукой за ствол и свешиваясь вниз. - Вы пришли за этим лохматым чудовищем?!

   Эша указала на бобтейла, и тот тотчас же радостно запрыгал вокруг тополя, наступая на болезненно взвизгивающую более мелкую собачью братию. Особа посмотрела на Шталь так, словно та нанесла ей смертельное оскорбление.

   - Еще не хватало! Бадик, Бадик! - она наклонилась и выхватила из-под лапы бобтейла крошечного, взъерошенного пекинеса. - Ты зачем убежал?! Ты что ж это?! А если б я тебя не нашла?! Плохой мальчик! Что это такое?! - хозяйка звонко чмокнула выдирающегося пекинеса в мокрый нос. - Ах, ты, лапуля моя! Ах, ты, моя козяка-бузяка!

   - Георгич, пожалуй, еще ничего, - задумчиво сказала Шталь.

  * * *

   К тому моменту, как подоспевшие перепугано-возмущенные хозяева разобрали своих питомцев и последним отволокли упиравшегося бобтейла, оставившего за собой на влажной земле глубокие рытвины, Эша успела сделать множество фотографий окрестного пейзажа, сосчитать всех круживших поблизости над Волгой мартынов и поругаться по телефону с сестрой. Соседние деревья уже опустели, зрители-мужички ушли по своим делам, и только один человек курил неподалеку, глядя на реку. Убедившись, что бобтейл уже находится достаточно далеко, Эша решила, что можно слезть. Но едва она ступила на ближайшую нижнюю ветку, как та зловеще треснула, и Шталь отдернула ногу, мгновенно вцепившись в бугристый ствол всеми конечностями.

   "Вот глупость!" - зло подумала Эша, глазами измеряя расстояние до земли. Прыгать было слишком высоко, прочие нижние ветки тоже выглядели достаточно хрупко, и теперь ей было непонятно, как она вообще ухитрилась сюда забраться.

   - Мужчина, мужчина! - умоляюще закричала Эша. - Подойдите сюда!

   Куривший человек зачем-то вскинул глаза к небу, точно ожидал увидеть кричавшего на облаках, огляделся, и на Шталь, сидевшую на тополе, посмотрел в самую последнюю очередь. Выбросил сигарету, еще раз огляделся и нерешительно подошел к дереву. Задрал голову, и к Эше обратилось одно из самых грустных лиц в мире.

   - Кто, я? - спросил он. Голос у него оказался тоже очень грустным, и Эше отчего-то стало неловко.

   - Вы не могли бы мне помочь спуститься?

   - А как вы туда залезли? - человек погрустнел еще больше и почему-то посмотрел на свои ладони.

   - У меня было помрачение сознания. Я боюсь собак в таком количестве.

   - А... хм-м, - он огляделся. - А может вы попробуете сами?

   Неловкость у Шталь мгновенно прошла, уступив место презрительному возмущению.

   - Замечательно! Правду говорят, что все мужики перевелись! Спасибо, что хоть подошли!

   - Вы не обижайтесь, - искательно сказали снизу. - Я бы конечно... просто... я только сделаю хуже. Я... понимаете... я бы обязательно... но я... все роняю... и вообще... Будет лучше, если вы слезете сами. Или подождите, я кого-нибудь найду...

   - Не надо, просто, хотя бы подстрахуйте меня. По крайней мере, упаду на вас, вы не выглядите слишком костлявым.

   - Хорошо, - он послушно кивнул и изготовился, смешно растопырив руки так, словно собирался принять в свои объятия по меньшей мере слона. Переступил немного в сторону, чтобы занять позицию поустойчивей, споткнулся и чуть не упал, взмахнул рукой, задев запястьем ствол тополя, охнул, что-то пробормотал и снова растопырил руки. Теперь Эше стало откровенно страшно. Повернувшись, она осторожно начала сползать вниз по стволу до тех пор, пока не нащупала ногой очередную, относительно надежную ветку, но надежная ветка тотчас предательски хрустнула, и нога провалилась в пустоту. В тот же момент руки соскользнули, и Шталь с визгом полетела вниз спиной вперед, с треском проламываясь сквозь ветки. На мгновение ее падение было остановлено невидимыми руками, но руки тотчас исчезли, кто-то чертыхнулся, и Эша упала окончательно - частично - на влажную землю и частично - на чью-то грудь и голову. Обломившийся сук с шумом накрыл всю сцену падения, и следом, красиво кружась, посыпались тополиные листья.

   - Извините, - задушено сказали где-то у Эши под поясницей. - Охх! Но разве я не предупреждал? Ничего не сломали?

   - Себе или вам? - Шталь, кряхтя, приподнялась и с негодованием отбросила прочь сук, удрученно обозрела огромную дыру на колготках, после чего вскочила и поспешно начала стряхивать с себя муравьев. Усыпанный листьями неудачливый спаситель сел, растирая грудь и воровато озираясь, словно выискивал лучшее направление для стремительного бегства. Вблизи он оказался совсем молодым человеком, не старше двадцати пяти, довольно мощного телосложения, но с такой щенячьей грустью и беззащитностью в глазах, что они практически сводили всю мощь телосложения на нет - печальный великан, на которого может безнаказанно наорать любой лилипут, и Эше вновь отчего-то стало неловко. Она проверила, не разбился ли при падении телефон, потом огляделась и начала стягивать испорченные колготки.