Они расположились на живописном берегу небольшого озерца и устроили великолепный завтрак.

– Видите, мои верные визири, – говорил Остап, – природная душа человека тянется к движению, к путешествиям, к изменению обывательской обстановки. Посмотрите, какая кругом красота, как спокойна гладь озера. И главное, отличное настроение, как я вижу, и у вас, и у меня.

После завтрака Бендер встал и театрально провозгласил:

– Вперед! Труба зовет!

И автомобиль понесся к Геническу. Остап раскрыл карту, путеводитель, затем сообщил:

– Геническ старше Бердянска, а тем более Мелитополя. Он возник в 1784 году на юго-западе Азовского моря, для добычи поваренной соли. От города к Керченскому полуострову тянется полоса суши в 100 километров и шириной в 2–3 километра. Это так называемая Арабатская стрелка…

– А дорога там есть, Остап Ибрагимович? – спросил Козлевич.

– Должна быть, Адам. Это естественная дамба между Сивашом и Азовским морем. Но мы не поедем по этой дамбе, а свернем вправо, к полуострову Чонгар. Там въезд уже в Крым, камрады.

После Чонгара путешественники миновали ничем не примечательный Джанкой, разве только – железной дорогой, соединяющей Крым с другими городами, да железнодорожной веткой с городом-портом Керчь, расположенном в восточной конечности Крыма на стыке двух морей, Азовского и Черного.

Проехав одноэтажный и знойный Джанкой с его серыми станционными постройками, Остап сообщил:

– Впереди нас ждет Симферополь. Он расположен в центре Крыма в долине реки Салгир. Железнодорожные и шоссейные дороги связывают его не только с другими городами Крымского полуострова, но и России, Украины. Около шести столетий в юго-восточной части Симферополя находилась столица позднескифского государства Неаполь. Это был центр ремесленничества, торговли и культурной жизни. А сам город Симферополь основан в 1784 году, но лишь с 1874 года, благодаря железной дороге, он начал развиваться… – прочел командор справку в путеводителе.

– Ясно, капитан, куда едем? – спросил Козлевич, когда автомобиль въехал в город одноэтажных домиков с садами.

– Для начала на базар, Адам, затем… – замолчал, размышляя Остап, – затем расспросим местных, и я скажу куда поедем.

Уточнив как проехать к базару, они миновали синагогу и гостиницу «Московская», возле которой нарядный нэпман помогал даме в сиреневом платье сойти с экипажа. Увидели вывеску: «Торговый дом братьев Шостаковых» и вереницу пролеток в ожидании седоков.

На пути к базару выстроились лавчонки и кустарные мастерские сапожников, шорников, жестянщиков, слесарей. Много было закусочных, чебуречных, шашлычных, кофеен и винных ларьков.

Подъехав к шумному базару, Остап с Балагановым вошли в его толчею, оставив Козлевича отдыхать в машине.

Торговки расхваливали свой товар на разные голоса и сыпали прибаутками. Проталкивались с большими кувшинами продавцы пенной бузы и простой воды, призывая покупателей криками:

– Буза! Буза! Свежая хмельная пшенная буза!

– Родниковая холодная вода!

– Сладкая вода! – перекрикивали разносчики один другого.

– Попробуем бузы, Шура! – сказал Остап своему спутнику, проталкиваясь к молодому татарину. – Мой отец, как вам известно, был турецко-подданным и очень хвалил этот напиток.

– Это как пиво, командор, я пил когда-то, – подтвердил тот.

Торговец в тюбетейке наполнил им две глиняные чашки пенящимся напитком. Они выпили и Бендер отметил:

– Хороший напиток, отец был прав, утоляет жажду, граждане татары.

Компаньоны прошли ряды точильщиков, стекольщиков и, наконец, пробились к рядам, где торговали всеми съестными продуктами. Чего здесь только не было! Все виды отборных фруктов, овощей, разного вида орехов, гранатов. А дальше – мясные, молочные и хлебные продукты на выбор. И мед. Многих сортов меда в бидонах и банках.

– Вот это нам и надо, камрад Балаганов, – указал на банки с медом Остап.

И к удивлению своего рыжеголового друга, не торгуясь, он купил трехлитровый бидончик душистого майского меда.

Когда отошли от довольного продажей торговца, Балаганов спросил:

– Зачем так много, командор? Будем питаться медом?

– Терпение, дорогой приятель, и вы поймете что к чему. Протолкавшись через шумную базарную суету, друзья добрались до машины, изрядно вспотев то ли от жары, то ли от повторных чашек понравившейся им бузы. Но они пришли не сами, а привели татарчика с графином на голове. Указав на него, Бендер сказал:

– Адам, вкусите этого освежающего напитка и вы поймете, что такое восточное наслаждение в знойный день.

Адам Казимирович последовал совету своего предводителя. Когда выпил пенящегося напитка, то тут же попросил юного продавца налить ему еще, украсив усы белой пеной.

– Да, буза, значит, говорите? – удовлетворенно спросил он, когда они поехали.

– Буза! – засмеялся Бендер. – Резкий напиток, хмельной вроде, а?

– Еще какой, – замотал головой Балаганов. – Я же чувствую, друзья, если по справедливости…

Еще на базаре Бендер расспросил, как им проехать к нужному месту города и сейчас командовал, где ехать прямо, куда сворачивать, чтобы выехать на шоссе, ведущее в Ялту.

– Так что, в Ялту? – взглянул на Бендера Козлевич.

– Пока нет, Адам. Вначале поработаем здесь, а уж потом, – уклонился от прямого ответа Остап.

Выехали на Ялтинскую и Бендер попросил Козлевича ехать медленно, а сам внимательно смотрел по сторонам улицы.

Так они ехали как бы на выезд из города в сторону Ялты. И, наконец, Остап увидел с левой стороны на воротах вывеску: «Парк Салгирка», а дальше от дороги, в глубине парка – дом-дворец в стиле «ампир», а рядом еще корпус, стилизованный под Бахчисарайский дворец.

– Как сказано в путеводителе, эти здания построены в 1827 году архитектором Эльсоном, друзья, – указал на них. – Остановитесь, Адам. Нам как раз и надо туда. Отсюда и начнем свои поиски, мои верные визиры. Адам в машине, Балаганов со мной. И прихватите, Шура, бидончике медом, – распорядился великий искатель кладов.

Они вошли в парк и Бендер спросил проходящего мимо мужчину:

– Товарищ, это загородный дом графа Воронцова?

– Он самый, он самый, только там графьев этих уже нет, граждане, – усмехнулся он, не то сожалея, не то одобряя, что «графьев» уже нет.

– Ясное дело, нет, – промолвил Остап.

Бендер с Балагановым подошли к кухонному корпусу и Остап спросил вышедшую из кухни женщину:

– Нам нужен бывший садовник графа Воронцова Кузьма Афанасьевич. Не подскажете, где я могу его видеть. Сказали, что он здесь проживает.

– Верно сказали, проживал.

– Как проживал? – подался к ней Остап.

– Атак, жил он здесь в полуподвальном помещении, а годов два тому и помер Кузьма Афанасьевич, – вздохнула женщина. – А вы кто ему будете? Родственник, или как? Если родственник, то жена его живенькая еще, Клавдия Алексеевна. Вот так спуститесь по ступенькам чуток, – указала она на раскрытую дверь, – да постучитесь. Она должна быть дома в такую жарынь.

– Спасибо, уважаемая, спасибо, – раскланялся Остап, и они с Балагановым спустились в полуподвал загородного графского дома.

Через несколько ступенек вниз компаньоны увидели справа дверь из мореного дуба, покрытого лаком, а рядом шнурок с львиной головкой на конце. Дернув за шнурок, великий предприниматель услышал в глубине помещения дзиньканье колокольчика. Дверь отворилась и перед Остапом предстала пожилая женщина, назвать которую старухой было еще нельзя. В ситцевом платьице, невысокая, худощавая, в очках, с книгой в руках, она вопросительно смотрела на пришедших.

– Клавдия Алексеевна? – с обворожительной улыбкой, на которую только был способен, спросил Бендер.

– Слушаю вас, – сухо ответила хозяйка. – Чем обязана?

– Вам низкий поклон от пасечника Стратиона Карповича, Клавдия Алексеевна, вот… – Остап взял из рук своего подчиненного бидончик с медом и протянул его женщине. – Передал он вам, уважаемая, – продолжал улыбаться он.