– Нет. Он улетел сегодня утром на встречу в Афины.

Она почувствовала облегчение. Во всяком случае, ей не придется общаться с отцом прямо сейчас.

– Тебе ведь он, в общем-то, безразличен, не так ли? – Кристос взглянул на нее, а потом снова уставился в окно.

– Так.

– Но он вроде бы славный. Он старается сделать тебе лучше.

Горячая волна окатила ее. Кристос Патере не знал даже половины всего. Ее отец никогда не делал то, что лучше для нее. Он делал то, что лучше для него.

Алисия многое простила отцу. Но никогда, никогда она не сможет простить ему равнодушие, которое он проявлял по отношению к ее матери в последние недели ее жизни. Когда мать умирала, он ни разу не посочувствовал ей. Абсолютно безразличный к ее боли, он не дал ей того, что ей бы – еле встречи в Сефалонии у нас будет пара свободных недель.

– Как любезно с твоей стороны.

– Я стараюсь.

Усталость и изнеможение вернули ее страх. Новая волна паники накатила на Алисию. Что, если ей не удастся сбежать? Что, если он все время будет слишком близко, если он будет уделять ей слишком много внимания, чтобы у нее появилась возможность скрыться? Ее поймали в ловушку, вынудили пойти на этот брак. Открывшиеся перед ней возможности свели ее с ума, надежда поселилась в душе и не дала ей опомниться.

Алисия не могла больше позволить себе ждать. Она должна исчезнуть, и как можно скорее. До того как она взойдет на корму яхты. До того как они вместе появятся на публике.

Должно быть, Кристос заметил панику Алисии.

– Тебе не обязательно меня ненавидеть, – проговорил он, целуя запястье жены.

Потрясение прокатилось по ее телу, когда его губы дотронулись до нее; кровь запульсировала в венах.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, вырывая у него свою руку.

– Ты пахнешь как лаванда или как солнечный свет.

Злость послышалась в ее голосе.

– Мистер Патере, отпустите меня.

Он отпустил ее руку, и Алисия спрятала ее в коленях. Запястье горело, сердце судорожно би – лось. Она даже и не думала, что стала такой чувствительной!

Алисия заставила себя смотреть в окно автомобиля: на каменистый пейзаж, на неровную дорогу, по которой машина, петляя, съезжала с холма, поднимая пыль и гравий. Они уже были на подъезде к городу.

Неожиданно пугающая мысль пришла ей в голову.

– Я увижу в городе отца?

– Нет. Он улетел сегодня утром на встречу в Афины.

Она почувствовала облегчение. Во всяком случае, ей не придется общаться с отцом прямо сейчас.

– Тебе ведь он, в общем-то, безразличен, не так ли? – Кристос взглянул на нее, а потом снова уставился в окно.

– Так.

– Но он вроде бы славный. Он старается сделать тебе лучше.

Горячая волна окатила ее. Кристос Патере не знал даже половины всего. Ее отец никогда не делал то, что лучше для нее. Он делал то, что лучше для него.

Алисия многое простила отцу. Но никогда, никогда она не сможет простить ему равнодушие, которое он проявлял по отношению к ее матери в последние недели ее жизни. Когда мать умирала, он ни разу не посочувствовал ей. Абсолютно безразличный к ее боли, он не дал ей того, что ей бы – ло нужно, а нужно ей было совсем немного – *его внимание.

Он должен был быть там. Как мог он быть настолько безразличным?

– Как бы мне хотелось иметь удовольствие знать твою мать, – мягко произнес Кристос.

Горячие слезы накатили на глаза Алисии.

– Она была красивой.

– Я видел фотографии. Она же однажды позировала?

– Это была благотворительная акция. Мама занималась благотворительными делами. Я думаю, если бы отец позволил, она бы сделала намного больше. – Голос Алисии был полон волнения.

– Ты, наверное, скучаешь по ней.

«Ужасно», – подумала он, стараясь контролировать себя. Столько эмоций одновременно было для нее слишком тяжело. Потеря матери была для нее ударом, порой горе переполняло ее…

Порой Алисия не знала, куда спрятаться, и ей приходилось прикладывать немало усилий, чтобы найти в себе силы жить…

– Твоя мать любила Грецию? – продолжал Кристос.

– Она ее терпела, – хрипло ответила Алисия, шаря по карманам в поисках носового платка. Из глаз и носа текло, в голове была сплошная неразбериха. В довершение всего Кристос не отрываясь смотрел на нее, и ей хотелось провалиться сквозь землю.

– Здесь слишком тяжело?

– Нет, слишком жарко. – Впервые за весь ве – чер она улыбнулась. Ее мать не любила жару, она делала ее разморенной и слабой. – Мама изнывала без английской пасмурности и прохладных парков, как некоторые изнывают от потерянной любви.

Кристос тихо и мягко засмеялся. Но его мягкость сыграла обратную роль. Алисия выпрямилась, напоминая себе, что не может доверять его улыбке и его доброте. Он был не просто мужчиной; это был партнер ее отца.

Кристос Патере женился на ней из-за денег.

Он был так же плох, если не хуже, как и отец.

Ровно, не выражая никаких эмоций, она поинтересовалась:

– Хоть какие-нибудь из моих книг и фотографий мне пришлют? И мой гардероб?

– Все уже перевезли на яхту. Твои вещи упакованы и находятся в каюте.

Шок сопровождался ее негодованием.

– Ты это серьезно?

– Ну, с помощью твоего отца.

– Понятно. Знаешь, я хочу знать, как и почему… – ее отец никогда не любил американцев и терпеть не мог иностраннуой валюты, – почему он вышел на тебя? Что ты такого для этого сделал?

– У меня то, что ему нужно. Деньги. Много денег.

– И что он дал тебе взамен?

Темные глаза Кристоса смотрели на нее, на губах играла улыбка.

– Тебя.

– Ну разве ты не счастливчик? – язвительно спросила она.

Он пожал плечами.

– Это зависит от того, как ты ко всему этому относишься. Во всяком случае, твой отец счастлив. И он тебя больше не будет беспокоить. – Кристос обратил к ней затуманенный взор. – Я ему не позволю.

Она почувствовала в его голосе не только обещание, но и намек на угрозу. На мгновение он показался ей гадким разбойником, но потом он дружелюбно улыбнулся ей какой-то расслабленной улыбкой, и она почувствовала, что тает, что страх, поселившийся было внутри нее, уходит. Вообще-то она сама поставила преграду между собой и отцом. Сама сделала свою жизнь невыносимой. Но ей нужно было отгородиться.

Ее взору открылись сначала шикарные белоснежные виллы, затем блестящая прибрежная вода. Вечернее солнце освещало бухту.

– Вот моя яхта, – сказал Кристос, наклоняясь вперед и указывая на великолепный корабль, при виде которого просто захватывало дух.

Около берега было несколько рыбацких лодок и несколько яхт, но один корабль, корабль Кристоса, затмил их все. Блестящий, белоснежный, безупречного дизайна – все это наводило на мысль о великолепии кают. Эта яхта, должно быть, дорого ему стоила.

Она и не понимала, что думает вслух, пока его губы не тронула улыбка.

– Она была дорогой, но даже не вполовину твоей цены.

Негодование захлестнуло ее, щеки обдало жаром.

– Вы купили не меня, мистер Патере, вы купили моего отца.

Но он был прав в отношении одной вещи, мрачно думала Алисия, пока лимузин подъезжал к причалу. Всем все уже известно благодаря журналистам. Репортеры и фотокорреспонденты уже рыщут по городу, чтобы снять их для вечернего номера.

Машина резко остановилась, они по инерции подались вперед, и она шумно вздохнула. Все эти камеры, микрофоны…

– Все будет кончено через минуту, – произнес Кристос, повернувшись к ней.

Алисия почувствовала, как его глаза изучают ее лицо, платье, волосы. Она вздрогнула, когда он вытащил шпильки из ее волос. Тяжелая копна волос рассыпалась по плечам, и он провел по ним рукой с обезоруживающей простотой.

– Так лучше, – пробормотал он.

Простое прикосновение его пальцев к ее бровям заставило ее тело задрожать. Внутри у нес все потеплело и растаяло.

Нет. Она его не хотела. Не должна хотеть!

Но когда Кристос заправлял длинную прядку волос ей за ухо и его рука коснулась ее, Алисия почувствовала настоящую физическую боль в животе и пугающую слабость во всем теле.