В издательстве кипела работа. Выплевывали какие-то документы факсы, важно фыркали и слегка мигали ксероксы, уютно светились экраны мониторов и быстрые пальцы с длинными накрашенными ногтями алым и вишневым порхали по клавишам компьютеров и печатных машинок «Оптима» Все работали... Все работники кооперативного издательства ковали деньги... Для удачливого Вадима Витальевича.
-Вадим Витальевич, здравствуйте, подпишите пожалуйста...
-Босс, звонили из типографии...
-Вадим Витальевич, требуется ваше решение...
-Вадим Витальевич, красное пускать или пойдет синее...
-Вадим Витальевич, эту «платежку»...
-Вадим Витальевич, Вадим Витальевич...
-Разрешите быть свободной, босс? -
прошептала Надя и томно опустила длинные наклеенные ресницы.
-Да... пожалуй на сегодня хватит... Проводив слегка замутненным взглядом скользнувшую за дверь длинноногую секретаршу в обтянутой блестящей юбки, Вадим Витальевич застегнул молнию брюк. Да...
Деньги, машина, кооперативная квартира, жена красавица, дочка и сын, рэкет пока не беспокоит, тьфу, тьфу, тьфу, весной дачу, нет, не дачу, а особняк начну строить, ну и Надька... Что еще человеку к тридцати трем годам надо?.. Не учеников же, не учение... дураки, боролись с системой, с ними, с властями, эмигрировали, спивались, в окно выпрыгивали... А надо было лишь немного подождать, потерпеть, и вот...
Вадим Витальевич окинул взглядом свой великолепный кабинет, не малого размера, уставленный шведской мебелью и японской орг, видео и музыкальной техникой, крутанулся на вертящемся стуле и подмигнул полуголой японке, томно подглядывающей и много чего повидавшей в этом кабинете, со страницы глянцевого календаря. Спихнем Чейза, затем выкинем на рынок Желязны... Дай бог долгой жизни товарищу Горбачеву и его перестройке!
Дочесавшись в разных местах и выпив французской минералки, а ни чего водичка, ни чего, Вадим Витальевич лениво полистал малочисленные документы-бумажки, попавшие к нему на стол, почту, просмотрел газеты. Ни чего интересного, ни чего заслуживающего внимания... Может покурить немного?.. Вадим Витальевич сильно не курил, берег здоровье, смолоду не побережешься - в старости не купишь, но пяток раз в день, не больше, позволял себе по пол сигарете, естественно «Данхилл», не родную же отраву курить...
Затянувшись и выпустив аккуратное облачко дыма, Вадим Витальевич мечтательно улыбнулся, глядя в заснеженное окно. Летом махну с Надькой на Канары... Жену отправлю к матери, пусть там, в глубинке российской, в Подмосковье, на свежем воздухе, отдохнет от Москвы, от стрессов... Скажу ей, что на книжную ярмарку работать еду... А осенью въедем в особняк, квартиру продавать не буду, будет где блядополом заниматься, траходром небольшой устрою... И осенью же начну заваливать рынок отечественной продукцией, патриот я или нет, сколько можно читателя американскими реалиями пичкать... К осени этот Габровский, графоман несчастный, должен еще пяток романов накатать, три я уже купил, итого восемь будет, одни названия что только стоят... Вадим Витальевич затянулся и с большим удовольствием выпустил аккуратное облачко дыма. Печень по-русски!.. Кровь на снегу!.. Смерть в подвале!.. Конец Лысого!.. При последних словах, произнесенных вслух, Вадим Витальевич расхохотался, так как только сейчас понял, врубился, въехал в игру слов, в двусмысленность, в вульгарность последнего названия - Конец Лысого, то есть член Лысого, член Ленина!.. ха-ха-ха, как его фамильярно уже давно называли в богемных, интеллигентных и прочих кругах Москвы. Может изменить? да ладно, проглотят...
Вытерев выступившие от смеха слезы, Вадим Витальевич аккуратно погасил в чистой пепельнице сигарету и прошел в личный туалет, вход в который был замаскирован под дверцу шкафа. Ну Надька, ну...
На столе резко зазвонил телефон. Вот жизнь, поссать не дадут толком, бормотал Вадим Витальевич, наскоро споласкивая руки и утирая полотенцем, телефон звонил не переставая, требовательно, крикливо.
-Ну слушаю, слушая, алло, алло! -
недовольно произнес Вадим Витальевич, усевшись в кресло и прижав трубку к уху.
-Вадим Витальевич, друг сердечный, это ты? Или не ты?..
-А собственно кто говорит со мною?
Номерок этот был особенный, личный, минуя секретаршу, в отличие от двух других, и связывал Вадима Витальевича с его личным, как бы немного тайным-не тайным, но интимном миром точно, и кому попало он этот номер конечно не давал, но и голос звонившего был вроде бы незнакомый...
-Что же это ты Вадим Витальевич старых друзей позабывал-неузнаешь?.. Нехорошо, нехорошо, не уже ли не помнишь Сергея Сергеевича, товарищ Воронин, а?!..
Не то что у Вадима Витальевича сердце упало куда-то или к примеру, дыхание сперло, нет, но нехорошо как-то все-таки ему стало, нехорошо, вот, лучше бы я действительно немного в грузовик врезался, что же это такое, ведь все же хорошо так было, так хорошо и отлично, неужели ни когда не кончится это, неужели ни когда...
-Так ты куда там пропал, Вадим Витальевич? Ты случаем там не умер? Инфаркт тебя там не схватил, или кондратий к примеру, а? В твоем собственном кабинете среди шведской мебели и японской техники? А?! Алло, алло, ты там что, язык проглотил, что ли? Все суки-гады-сволочи знают, все, Вадим Витальевич просипел охрипшим внезапно голосом, нашаривая бутылку с минералкой и звякая стаканом, из трубки доносилось:
-И правильно. И правильно - в таких делах французская минералка самое первое дело... Но и водка неплохо. А что, ты все здоровье бережешь, на будущее, кстати, как там Надька? В порядке? Все так же старается? Ты что молчишь?.. А?! Хлебнув воды и разозлившись на самого себя, кого напугался, конечно все знают, они же как крысы, да и Надька наверно их кадр, но кончилось их время, все, кончилось, Вадим Витальевич справился с охватившими его чувствами.
-Алло, здравствуйте Сергей Сергеевич, рад вас слышать...
-Не ври, не ври, не так уж и рад. Ну и ладно, мы люди не гордые, нас в двери, а мы в окно. Встретится надо, поговорить, Вадим Витальевич.
-А зачем? То время прошло, на дворе другое время, что тогда было нельзя - сейчас по телевизору болтают... Я не понимаю, зачем мне с вами встречаться.
-Время говоришь другое... Время другое, а люди те же. И на своих местах-постах. Вот что, товарищ Воронин, давай-ка бросай херней маяться, я сказал - надо встретится, значит надо. А уж когда встретимся и поговорим, тогда и решим вместе - другое время настало или только это кажется тебе. Все понял, товарищ Воронин?.. И не зли меня... -Все понял, - эхом отозвался Вадим Витальевич, прекрасно понимая, что на встречу идти придется, черт их знает, сволочей, что могут сделать, какую гадость выкинуть...
-Куда приезжать? -
стараясь сохранить в голосе утраченное достоинство и радость от жизни, спросил Вадим Витальевич ненавистного Сергея Сергеевича.
-Куда последний раз приезжал - туда и приедешь. Надеюсь - адрес помнишь. В шестнадцать ноль ноль. Не опаздывай, товарищ Воронин.
Гудки в трубке сообщили Вадиму Витальевичу о конце разговора. Сволочи... почти всхлипнул он и аккуратно положил трубку. Ненавижу...
Чиркая золотым «Ронсоном» закурил внеочередную сигарету и закашлялся до слез, подавившись дымом. Ненавижу...
Вадим Витальевич Воробьев был порядочная сука. Он сам себя так называл в редкие моменты душевной откровенности. Так как начиная с ранней юности, с трепетных, от юношеского онанизма, школьных лет, Вадик, как его звали дома и в школе, «стучал» на окружающих. То есть доносил... И что интересно - с самого раннего своего «стука» доносил не ради идеи или там каких-то глупых принципов, нет, а просто корысти для. В школе Вадик стучал завучу на одноклассников ради хорошей характеристики и помощи в выпускных экзаменах, так как не хотел оставаться в своем родном подмосковном городке на всю жизнь. И благодарная Софья Лазаревна, Софи-с-бровями - школьное прозвище завуча, вывела Вадика на золотую медаль... Стучал Вадим и в университете, сначала на общественных началах в комсомольскую организацию и деканат, но затем и на постоянной, профессиональной основе, дав подписку в «особом отделе», за черной, обитой дермантином дверью без номера и таблички, второй этаж основного корпуса Московского университета. За что и был распределен в Москве, а не в Тьму-Тараканию... Дал подписку и получил агентурную кличку «товарищ Воронин», так как было положено иметь кличку на ту же букву, что и фамилия, ну что бы ассоциации навевало... По крайней мере так объяснил куратор Вадима Витальевича, молодой улыбчивый Сергей Сергеевич, примерно ровесник товарища Воронина, субъект без ярко выраженных примет.
