Литмир - Электронная Библиотека

Тяжело было Макарову сознавать, что дело, начатое с таким успехом, оборвалось, что плавание на «Тунгусе» не обещает ничего интересного, а обязанности ревизора неизбежно сулят только неприятности и хлопоты.

Едва ли случайно молодого даровитого офицера, рвущегося к плодотворной научной деятельности, полного творческих устремлений, посылают в плавание на Дальний Восток. Очевидно, что «излишне энергичный» мичман «сомнительного происхождения», с трудом допущенный в свое время в гардемарины, пришелся не по нутру в кругах морского министерства, а способ избавиться от таких людей был изобретен в царском флоте очень давно: отправить в дальнее плавание!

Все время отвлекаясь от своих прямых обязанностей хлопотливой работой ревизора, заваленный отчетностью, высчитывающий золотники судового рациона, раздраженный и утомленный, мичман клянет свою судьбу и мечтает об отставке. К кому обратиться, кого просить? На адмирала Попова надежды мало, возможно, что и адмирал Бутаков вскоре позабудет о нем, как забыл Попов.

О тогдашнем настроении Макарова и обстановке на корабле красноречиво повествуют его дневники. В них уже нет тех размышлений, восторгов и анализа чувств, которыми полны его записи во время прежних плаваний. Стиль дневника сухой, деловито-официальный. Макарову тяжело. Он начинает много понимать и вероятно догадывается о причине своего назначения в плавание. Однако его аккуратность, наблюдательность и вдумчивость ему не изменили. День за днем Макаров описывает весь переход и особенно много уделяет внимания парусам. Макаров недоумевает и старается разъяснить себе: почему плавание протекает так медленно, почему шхуна буквально ползет черепашьим шагом и переход, на который необходимо пятнадцать-двадцать дней, совершает в семьдесят семь дней; таков был, например, переход из Рио-де-Жанейро до Сэнди-Пойнт. Вопрос этот не остается без ответа. В дневнике Макаров подробно отмечает все те упущения, какие он наблюдал на корабле в управлении парусами и в расположении галсов [19]. В дневнике он высказывает соображения, как следовало бы пользоваться обстоятельствами погоды, мореходными качествами шхуны и постановкой парусов, чтобы достичь максимального хода.

Вся эта обстоятельная работа была предпринята Макаровым исключительно в целях самообразования, из желания лучше овладеть своей профессией, так как командир корабля был не таков, чтобы прислушиваться к советам мичмана.

На Дальний Восток «Тунгус» шел около семи с половиной месяцев. Выйдя 2 ноября 1870 года из Кронштадта, он прибыл во Владивосток 14 июня 1871 года. Здесь Макарова ожидало радостное известие: приказ от 1 января 1871 года о производстве его за отличие в лейтенанты. Случай столь быстрого производства офицера в следующий чин в мирное время не имел примера. Мичманом Макаров пробыл всего лишь полтора года. Как выяснилось потом, инициатива производства исходила от адмирала Бутакова.

Повидимому шхуна «Тунгус» не пользовалась доброй славой; все с нее бежали. Лишь только корабль пришел во Владивосток, как списались с корабля старший офицер и командир. Макарову, оставаясь ревизором, пришлось их заменять. Он отнюдь не жалел об уходе командира, которого не любил и не одобрял ни его порядков, ни его морского искусства. Макаров надеялся, что его самого назначат командиром «Тунгуса» — благо теперешний его чин не препятствовал этому. Тогда он сможет проверить свои наблюдения и расчеты. Кроме того, таков назначение было, конечно, лестно для самолюбия двадцатитрехлетнего моряка. Но вот прибыл вновь назначенный командир, и надежды Макарова разрушились. «День поистине невеселый, — пишет он в дневнике, — тяжелое состояние и отвратительное настроение».

Это отвратительное настроение, не покидавшее Макарова с момента прибытия нового начальника, и возникшая под влиянием всего случившегося мысль о бесперспективности дальнейшей службы привели его к решению вовсе оставить военный флот и посвятить себя гражданской деятельности. Здесь, полагал Макаров, перед ним раскроются более широкие перспективы, здесь он свободно сможет применить свои силы и инициативу. Загруженный работой на «Тунгусе» до последнего предела, исполнявший три ответственных обязанности и занятый выгрузкой на берег привезенного из России груза, Макаров с трудом урвал время, чтобы съездить на берег, когда шхуна прибыла в Николаевск. Он случайно встретил в Николаевске своего старого товарища по «Богатырю» — Изенбека, пожаловался ему на тяжесть и бесперспективность службы на «Тунгусе» и сообщил, что хочет оставить флот. Изенбек всячески приветствовал это решение и усиленно предлагал Макарову перейти к нему на службу в созданное им «высочайше утвержденное товарищество пароходства по рекам Амурского бассейна». Прельщенный широкой организацией дела и заманчивыми планами Изенбека развернуть впоследствии и морские рейсы за чайным грузом в китайские порты, Макаров согласился перейти на службу в пароходство и с радостью рассказал об этом своему бывшему преподавателю истории и географии Якимову, который попрежнему жил в Николаевске.

Опытный и дальновидный Якимов сказал Макарову, что он, Якимов, считает такое решение в корне неправильным. «Вы, — говорил он своему бывшему воспитаннику, — совершаете смертный грех, покидая флот, где вас ожидает великая будущность». Пароходное предприятие Изенбека также не внушало никакого доверия Якимову. Оно привлекательно, — говорил Якимов, — лишь для неопытных новичков, падких до высоких окладов и не видящих, что кипучая созидательная деятельность товарищества не имеет под собой прочного основания. Якимов заявил, что он лично отправится к Изенбеку и будет просить его именем старой дружбы отказать новому пайщику в приеме на службу в товарищество. Впрочем делать это ему не пришлось.

Пока шли переговоры Макарова с Изенбеком, и Якимовым, пришла депеша. Макарова спешно вызывали в Петербург, где он должен был поступить в распоряжение генерал-адъютанта адмирала А. А. Попова. Какова будет новая работа в столице и в какую форму выльются его взаимоотношения с бывшим начальником, Макаров не знал. Он колебался, как поступить: ехать ли в Петербург или оставаться в Николаевске и переходить на службу к Изенбеку. Однако Якимов убедил Макарова отправиться в Петербург. Распрощавшись с родными и знакомыми, Макаров уехал в столицу.

Несмотря на то, что плавание на «Тунгусе» было для Макарова очень неприятным, оно во многом углубило его морской опыт и дало ему хозяйственные навыки, хотя в то же время оторвало его не только от жизни флота, но и от исследовательских работ в области непотопляемости судов. Он думал теперь, что не только он сам позабыт, но позабыты и все его проекты.

Дело, однако, обстояло не так. Громадное значение предложений Макарова быстро подтвердилось практикой. «Пластырь Макарова» и «магистральные трубы» нашли широкое применение. «Магистральные трубы» были уже установлены на всех фрегатах Балтийского флота, а на заводах в спешном порядке изготовлялись водоотливные трубы по «системе Макарова». Его имя получило известность и признание в морских кругах. Узнали об его изобретениях и немедленно использовали их и за границей. Лейтенант Макаров стал авторитетом в вопросах непотопляемости судов. К нему обращались за консультациями, с вопросами.

Адмирал Попов, под непосредственным начальством которого Макаров находился в течение четырех лет, изменил свое отношение к Макарову. Теперь он поручил ему разработку водоотливных средств для сооружаемых им «поповок».

Работы у Макарова было много, главным образом вычислительной. Сохранилось множество тетрадей с подробными вычислениями и чертежами, относящимися к водоотливной системе проектируемых Поповым судов, а также и других кораблей русского флота. Макарову приходилось не только организовывать все дело, связанное с непотопляемостью кораблей, но и учить тому, как пользоваться спасательными средствами, читать лекции, писать статьи, инструкции. Обследуя корабли, чтобы определить возможность установки на них водоотливных — средств, Макаров лазил по междудонным трюмам, скорчившись иной раз в три погибели.

вернуться

19

Во время хода корабля галсом называют его курс относительно ветра.

9
{"b":"222005","o":1}