К концу марта Клодия успела побывать с образцами продукции во многих странах Европы, но боль по-прежнему была рядом. Раза два она выходила развлечься с Кейт, Полом и одним его веселым приятелем с красивыми глазами, которому удавалось ее рассмешить. Во Флоренции она ужинала с одним сладкоречивым итальянцем – мужчиной категории IV, из-за которого всего несколько месяцев назад ей не захотелось бы возвращаться в Англию.

Но боль не проходила.

Однажды перед Пасхой, когда в летнем лагере для детей вовсю шла подготовка к новому сезону, Клодия поехала туда субботним утром, чтобы помочь. Правда, она была немного не в форме, потому что только что переболела гриппом. Нос и глаза у нее были все еще чуточку красноваты, и она походила на выжатый лимон.

После холодной зимы в этом году желтые нарциссы расцвели поздно и все еще кивали свежими головками в саду. Клодия покрывала светло-желтой краской стену в столовой. Капли краски попадали на ее рабочий комбинезон, но она не обращала на это внимания: комбинезон давно отслужил свой век, и его все равно следовало выбросить в мусорное ведро. Волосы она спрятала под шарфом, лицо было немного испачкано – но кто на нее смотрит?

По радио передавали старые сентиментальные песенки, и, стоя на верхней ступеньке стремянки, Клодия наслаждалась миром и покоем. Услышав чьи-то шаги по засыпанному мусором полу, она даже не оглянулась.

– Это я.

Клодия чуть не свалилась со стремянки.

– Аннушка! Что ты здесь делаешь?!

– Просто проезжала мимо. Мы едем на обед к друзьям папы, вот и подумали, почему бы не заглянуть сюда. Правда, мы не знали, что ты будешь здесь.

– Как же вы узнали, где находится Бруин-Вуд?

– Адрес был написан на твоей рождественской открытке.

Да, правда…

У Клодии гулко заколотилось сердце.

– Какой приятный сюрприз, – сказала она прерывающимся голосом. – Как ты поживаешь?

Аннушка была полна энергии, как и положено девушке ее возраста.

– Отлично. А как ты?

– Я еще не вполне оправилась после противного гриппа, так что не стану тебя целовать. У тебя все в порядке?

– Все хорошо, если бы не эта несносная школа. Но летом я с ней распрощаюсь и буду учиться в колледже. Папа считает, что мне там будет лучше. Там по крайней мере нe требуют соблюдения всех этих дурацких правил.

Клодия не могла понять, что изменилось в Аннушке, потом решила, что изменилось выражение глаз. Раньше в них была скука, теперь светился живой интерес.

– Как у тебя отношения с отцом? Лучше?

– Время от времени мы по-прежнему цапаемся, но с кем не случается? С ним иногда бывает очень весело. У большинства моих друзей отцы такие старые задницы!

Клодию вдруг охватила паника.

А если он застанет меня в таком виде? Я же умру от стыда! Надо хотя бы забежать в туалет, стереть с лица пятна краски и немного подкрасить губы… Но я не взяла никакой косметики. Нечем даже припудрить лицо, чтобы убрать эти круги под глазами.

– Где он?

– Болтает с девушкой, которая открыла нам дверь. Кажется, ее зовут Джулия.

Джулия руководит лагерем. Как только она узнает имя Гая и свяжет его с подписью на полученном чеке, она захочет ему все показать и будет рассыпаться в благодарностях. Будет чудом, если ему удастся освободиться хотя бы через двадцать минут.

– Как он поживает? – бодрым голосом осведомилась Клодия.

– Прекрасно. Как всегда слишком много работает. Но это, я думаю, отвлекает его от других проблем. – Воровато оглянувшись через плечо, Аннушка понизила голос до заговорщического шепота: – Между нами, я думаю, что он все еще тоскует по одной женщине.

Клодия едва удержалась на ногах.

Несомненно, по этой проклятой Симонне.

– Мне знакомо это чувство.

– Ты имеешь в виду своего супермена-австралийца?

Клодия не могла больше лгать. Но и правды открыть не могла.

– Я его уже забыла, но помню чувство тоски. – Ей захотелось помучить себя. – Ты с ней знакома?

– Конечно, но это было давно. Она была неплохая. Даже весьма привлекательная, хотя это дело вкуса. – Аннушка, нахмурившись, снова оглянулась. – Где же он? Сам сказал, что мы заедем ненадолго, потому что Майк и Дженни ждут нас к половине двенадцатого. И я проголодалась. Подожди, я схожу поищу его.

Когда она убежала, Клодию снова охватила паника. Подождав секунд десять, она заглянула в соседнее помещение, где еще один доброволец красил потолок.

– Стив, я себя плохо чувствую. Наверное, нанюхалась краски. Мне надо домой. Ты уберешь за меня краску и инструменты? Я там почти закончила.

Стив озабоченно посмотрел на нее со стремянки.

– Ты сможешь сама вести машину?

– Конечно. Если буду чувствовать себя лучше, то завтра приеду. Извинись за меня перед Джулией.

В мгновение ока Клодия выскочила из здания и уселась в блестящий новенький «пежо», который наконец позволила себе приобрести. Рядом был припаркован «рейнджровер», как две капли воды похожий на тот, на котором они ездили в Маскате, только черного цвета.

Заливаясь слезами, Клодия нажала на газ, проехала по покрытой гравием дорожке и скрылась из виду.

Ах ты, дурочка! Уж не могла остаться, чтобы хотя бы увидеть его. Совсем спятила!

Клодия взглянула на свое отражение в зеркале.

В таком виде? С красным носом и брызгами краски на физиономии? Одетая в какую-то дерюгу времен короля Эдуарда?

После пасмурной погоды выдался первый солнечный денек. Казалось, все население выбралось на свежий воздух. Дороги были забиты транспортом, и она долго добиралась до дома. Кейт и Пол куда-то ушли. Дома был только Портли, подбежавший к хозяйке с мяуканьем, означавшим «Добро пожаловать».

Клодия взяла кота на руки, зарывшись лицом в мягкую шерсть.

– Ох, Портли! Что мне делать?

Он снова мяукнул. На сей раз мяуканье означало: «Шла бы ты на кухню, женщина, и покормила меня».

Положив ему в блюдце тресковую печень, Клодия наполнила ванну, добавила шарик пенообразователя с персиковым запахом и сдобрила воду несколькими солеными слезинками.

Что подумают обо мне, узнав, что я сбежала, не сказав никому ни слова? А что подумает Гай? Его не проведешь. Если он не знал раньше, то теперь наверняка обо всем догадается.

На автоответчике было послание от Кейт. Она сообщала, что уехала с Полом к его родителям и останется там ужинать.

Может быть, это даже к лучшему. Если бы Кейт была дома, она бы все выпытала и замучила сочувствием.

В девятом часу вечера Клодия легла в постель вместе с Портли и стала смотреть какую-то программу по телевизору. В конце концов она незаметно заснула, согретая Портли, пристроившимся у нее на плече.

Клодия не поняла, что именно ее разбудило, и испуганно насторожилась.

Кто-то ходил по квартире. От страха по спине пробежали мурашки.

Взяв пульт дистанционного управления, Клодия уменьшила громкость звука телевизора, который так и не выключила, и вся напряглась, прислушиваясь.

Она не ошиблась. Кто-то тихонько открыл дверь в комнату Кейт.

Клодия осторожно встала с постели, на цыпочках подошла к шкафу, открыла дверцу и извлекла оттуда теннисную ракетку. Не ахти какое оружие, но лучше, чем ничего. Крепко сжав ручку ракетки и едва дыша, она застыла в ожидании за дверью спальни. Задвижки на двери не было. Была когда-то, но сломалась.

Во рту у нее пересохло, сердце отчаянно стучало. Она не спускала глаз с дверной ручки. Ситуация была похожа на сцену из фильма ужасов. Ручка двери медленно поворачивается и…

Услышав осторожный стук в дверь, Клодия замерла. Тихий голос и вовсе поверг ее в транс.

– Клодия?

Гай?

Дрожащей рукой она распахнула дверь.

На губах Гамильтона играла довольная усмешка.

– Твои замки никуда не годятся. – Он показал кредитную карточку. – Этому безобидному фокусу я научился в годы своей бездарно растраченной юности.

Это было уже слишком. Клодия потеряла контроль над собой.

– Мерзавец! Я подумала, что меня сейчас прикончат в собственной постели! – Клодия замахнулась теннисной ракеткой, но Гай поймал ее за руку и обнял, и тут она разразилась слезами. Его сорочка моментально промокла от слез, а он, крепко прижимая к себе, гладил ее по голове. Когда рыдания немного утихли, Гай повел ее к кровати, и они оба сели.