Думай о чем-нибудь другом, Клодия. Напиши открытку Кейт. Выучи несколько слов по-арабски. Пойди к себе в комнату и закажи чашечку чая.

Пошвыряв все в сумку, она побрела к отелю, размышляя на ходу, стоит ли зайти по дороге к Суперсоплячке. Суперсоплячка, естественно, не пожелает ее видеть, но этому не следует придавать значения.

Аннушка откликнулась на стук невнятным:

– Ну, что еще?

– Можно войти?

– Если без этого нельзя обойтись.

Открыв дверь, она снова хлопнулась на кровать и взяла в руки один из множества разбросанных вокруг журналов. Клодия присела на краешек другой кровати.

– Отец, наверное, пришел в ярость?

– Не понимаю, зачем ты спрашиваешь. Вы с ним, наверное, сидели и подробно обсуждали поведение Испорченного ребенка.

– Мы вообще о тебе почти не упоминали. – Клодия сразу же подумала, что не следовало так говорить. Суперсоплячки обычно считают себя центром Вселенной. – Послушай, я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я была здесь, но…

– Мне совершенно безразлично, есть ты здесь или тебя нет. Если отцу захотелось потратить деньги на няньку, в которой я не нуждаюсь, то это его проблема.

– Он думал, что тебе будет скучно целыми днями быть одной.

Аннушка на нее и не взглянула.

– Если ты этому поверила, то ты еще тупее, чем я думала. Он боялся, что я что-нибудь натворю, чтобы поставить его в неловкое положение.

– Я уверена, что ты этого не сделаешь.

– Откуда тебе знать, что я сделаю? – Аннушка наконец подняла взгляд на Клодию. Лицо ее выражало смертельную скуку. – Давай внесем ясность в наши отношения. Я не хочу, чтобы ты являлась сюда, словно какой-то семейный наставник. Я не хочу, чтобы ты опекала меня и пыталась «понять». Я хочу лишь, чтобы вы оба оставили меня в покое, пока мы не уедем из этой раззолоченной трущобы и не вернемся в цивилизованный мир. Ясно?

Как тебе будет угодно.

– Я не пыталась опекать тебя. – Клодия вышла из комнаты злая и расстроенная, причем злилась она на себя за то, что расстроилась. Зачем бы, черт возьми, ей расстраиваться из-за того, что какая-то избалованная девчонка ее невзлюбила?

Гай постучался к ней без двадцати минут восемь.

– Насколько я понимаю, Аннушка ужинать с нами не будет, – сказала Клодия, увидев, что он один.

– А вы как думали? Она уже поужинала у себя в номере.

– Но вы ее звали?

– Конечно, звал! – рявкнул Гай, потом опомнился и сбавил тон: – Извините за резкость, я не сдержался. Вы готовы?

– Готова.

– Тогда пойдемте. Я могу сейчас съесть верблюда средних размеров.

Гай окинул ее взглядом, но не сделал никаких замечаний. Клодия не ожидала комплиментов, но услышать ни к чему не обязывающее «Вы отлично выглядите» было бы весьма приятно.

Клодия, хотя ей не хотелось даже самой себе в этом признаться, все-таки приложила довольно большие усилия, чтобы хорошо выглядеть. Не зная наверняка, пойдут ли они в кафетерий или в ресторан, она, чтобы не ошибиться, остановила выбор на бежевых льняных брючках и строгой кремовой блузке. Единственным украшением были жемчужные клипсы.

Решив, что волна распущенных волос может показаться неуместной, она собрала волосы на затылке, заколов их черепаховой заколкой.

Пуританскую строгость прически нарушала лишь отрастающая челка, которая то и дело падала на правый глаз.

Уже в лифте, когда они спускались вниз, Клодии стало ясно, что расслабиться за ужином Гамильтон не настроен. Он был напряжен и озабочен.

Просторный холл с мраморными полами напоминал кафедральный собор или, скорее, мечеть с характерными мусульманскими синими с золотом арками. Мелодично журчащие струи фонтанов увлажняли воздух.

Пока они шли к ресторану, Гай не взял Клодию под руку и вообще не прикоснулся к ней, однако шел на достаточно близком расстоянии, чтобы до нее время от времени доносился запах мужского одеколона. На Гамильтоне были серые хлопчатобумажные брюки, легкий темно-синий пиджак из льняной ткани и светло-голубая сорочка с распахнутым воротом.

Верблюда в меню не оказалось, зато было практически все остальное. Ресторан не был переполнен посетителями. Там было тихо, уютно, горели свечи. Сделав заказ, Клодия была вынуждена сидеть напротив него при интимном мерцающем свете.

Поскольку причиной пасмурного настроения Гая была, очевидно, не Аннушка, Клодия попробовала завести разговор на другую тему.

– Удивительно, что здесь подают алкогольные напитки, – сказала она, потягивая белое вино. – Я думала, здесь сухой закон.

– Вы спутали с Саудовской Аравией. В этой стране относятся к алкоголю с большей терпимостью, хотя местные жители не могут покупать алкогольные напитки в магазинах. Иностранцы, если только они не мусульмане, могут получить разрешение на покупку алкогольных напитков.

Тема иссякла.

– Чем вы занимаетесь?

– Я работаю в одной нефтяной компании.

Вот как?

Ей ужасно хотелось спросить: «Кем?» Гамильтон был явно не рассыльным в конторе. С другой стороны, хорошо, что не придется выслушивать монолог на десять минут о том, какую безумно важную работу он выполняет. Не так давно Клодия ужинала с одним мужчиной, который в течение всего ужина рассказывал ей о том, что без него может рухнуть вся государственная система, и о принадлежащем компании сверхскоростном турбо-как-там-дальше, а также о том, сколько десятков полных дебилов работают на него, сколько раз он летал на «конкорде» за счет компании и сколько часов налетал.

Она устала бороться с зевотой.

– А вы? – спросил Гай.

Поскольку мысль о старой работе ее угнетала, Клодия рассказала ему о новой.

– Компания, в которой я собираюсь работать, пока невелика, но разрастается, как сорняки на удобренной почве. Глава компании начала свою деятельность в своей гостиной, занявшись пошивом детской одежды на экспорт. Дело пошло, и теперь она экспортирует ее практически во все европейские страны, а также в Штаты и Японию. Поскольку я прилично говорю по-французски и по-немецки, она предполагает брать меня с собой на распродажи за границей. Я с нетерпением жду, когда начну там работать. Женщина, которая работала до меня, ждет близнецов, так что пару недель мы поработаем вместе, а потом она уйдет в дородовой отпуск.

– Вам придется ездить за границу?

– Да.

– Звучит заманчиво, – сказал Гай. – А чем вы занимались раньше?

А вот это уж действительно скучно. Чтобы ему не пришлось подавлять зевоту, Клодия понизила голос до заговорщического шёпота и сказала:

– Не говорите никому, но я была любовницей гангстера, только он сейчас вышел из обращения, как это деликатно называют.

На губах Гамильтона промелькнула и исчезла едва заметная улыбка:

– Пришили, наверное, как это деликатно называют.

– Вы ошибаетесь! – Клодия притворилась, будто шокирована его словами. – Он сбежал с тремя чемоданами денег и как только Старый Билл перестанет меня преследовать, я к нему присоединюсь. Из-за этого я сюда и приехала. Чтобы совеем их запутать и сбить со следа. Вполне возможно, что они наблюдают за мной даже в данную минуту… – Она снова понизила голос. – Не позволяйте мне говорить лишнее. Не исключено, что в стол вмонтированы подслушивающие устройства.

При свете свечей она видела как напряжение, какова бы ни была вызвавшая его причина, постепенно покидает Гая. В глубине его глаз появился намек на искорки, а губы чуть дрогнули как будто он всеми силами сдерживал смех. Как ни странно, ей почему-то стало больно за него.

Почему ты не можешь немного расслабиться? Прежде чем мы сядем в самолет, возвращаясь домой, я заставлю тебя рассмеяться от души, даже если это будет стоить мне жизни.

– На самом деле я занималась почти тем же, только в менее перспективной фирме, и поездок за границу там не было, – продолжила Клодия уже серьезно. – Фирма быстро теряет свое место на рынке, они перевели производство на поток. Я бы все равно оттуда ушла. Руководство там слишком консервативно, не желает видеть дальше своего носа и с неохотой идет на нововведения.