Вадковский закричал:

— Гинтас, надо уходить!

Трайнис с трудом оторвал взгляд от языков пламени, лижущих стволы великанов уже на половине высоты, огляделся.

— Я запомнил направление, — нетерпеливо сказал Вадковский. — Пошли.

Трайнис не раздумывая, механически двинулся за ним Лядов, оглядываясь, пристроился в хвосте. Глаза у него были потрясенные и тоскливые.

Они торопливо спустились в низину. Деревья здесь снова росли густо, слабый солнечный свет косо падал в прорехи слившихся крон туманными желто-зелеными колоннами. Вершина сопки все реже появлялась за смыкающимися кронами.

Треск огня стих. Тишина вокруг стояла неимоверная. Чаща казалось торжественной. Столбы света были колоннами храма. Тут, наверное, могли водиться эльфы.

Снова шли молча и быстро, как ночью. Вадковский вдруг остановился:

— Ах ты...

— Что? — Трайнис, не сбавляя шаг, догнал, положил руку ему на плечо.

— Зарубки не сделали.

— Уже не важно. Идем. Возвращаться не будем. По-моему, это был универсальный генератор.

— Оба раза?

— И глайдер.

— Второй раз послабее вроде... — пробормотал Лядов. Лицо его было бледным.

Вадковский убыстрил шаг, вновь возглавляя группу. Не оборачиваясь, сказал:

— Все правильно. Будем идти по крупным ориентирам. А отметки лучше делать из камня.

Почва стала повышаться.

— Она? — Трайнис кивнул на взбирающийся по склону лес.

— Она, родимая, кто же еще, — уверенно отозвался Вадковский. — Других поблизости не было.

Лишь взобравшись на вершину, где лес поредел, а под ногами горбились голые и мшистые камни, усеянные солнечными пятнами, сделали остановку. В воздухе висела желтоватая пыль. В напряженных позах расселись на камнях, готовые вскочить в любой момент, переводили дыхание, вытягивая шеи и стараясь высмотреть, что творится там, откуда только что бежали.

Видимые в прорехах ветвей несколько молчаливых великанов, оказавшихся на изрядном удалении, пылали. Горели они так же, как и жили — неторопливо и основательно, от корня до кроны. Густой слоистый белый дым тек в спокойном воздухе вертикально вверх, на большой высоте начинал клубиться, темнеть, расплываться гигантским разбухшим пирогом.

Вадковский резко откинул крышку контейнера, как будто там притаились скорпионы, наклонился, пробормотал что-то. Вскинул голову.

— Гинтас, это все надо выкинуть. Тут везде аккумуляторы!

— Проклятье. — Трайнис подскочил к контейнеру. — Точно. — Со страдальческой гримасой он смотрел на парализаторы, коммуникаторы, защитные пояса. Осторожно вытащил парализатор. — Жалко. Ладно, все равно не работает. Швырять на камни не советую.

Спустившись немного назад по склону, они аккуратно сложили снаряжение в яму под нависшим камнем. Подумав, Трайнис сорвал с руки мульт и тоже положил в общую кучу. Не сговариваясь, отошли подальше, пока схрон не скрылся за покатой вершиной сопки.

— Выброси командирский пульт, — посоветовал Вадковский. Сидя на земле, он деловито вытряхивал ботинок.

— Не могу. Это все, что осталось от корабля... то есть, для связи с кораблем.

Вадковский покивал понимающе:

— Тогда хотя бы не носи на себе. Положи в контейнер. Пристальный взгляд Романа остановился на комбинезоне Трайниса, на вздутии панели сервиса. Заметив его взгляд, Гинтас послушно осмотрел себя. Вадковский вдруг начал рвать свой комбинезон. Материал не поддавался.

— Ты что? — изумился Лядов.

Вадковский ножом вспорол материал по периметру и выдрал блочок сервиса. В прорехе показалась белая майка, изрядно потемневшая.

— Здесь аккумулятор. — Роман покачал в воздухе плоским блоком с неровной бахромой по краям и передал нож.

В молчании были удалены оставшиеся два блока и положены под камень к остальному снаряжению.

— Назад, к природе, — пробормотал Вадковский. — Ничего не забыли?

— Нет, — твердо сказал Трайнис. — Это — последнее.

— Словно погоны спороли, — непонятно сказал Лядов.

Положили лядовскую сумку в опустевший контейнер. Как ни странно, за всеми этими марш-бросками бутылки с вином не разбились. Придумали удобный способ тащить контейнер вдвоем, удлинив ремень.

Посидели, поглядывая друг на друга. Глаза у всех были чуть незнакомые и чем-то похожие. Лица блестели. Пот уже оставлял на щеках светлые дорожки — не умывались толком почти сутки. Начинался день. При полном безветрии температура быстро повышалась. У Трайниса были самые короткие волосы, и поэтому выглядел он достаточно прилично, хотя запекшаяся царапина на грязной щеке придавала ему немного зверский вид. Лядов же с Вадковским были взъерошены, и неаккуратные дыры на правом боку над поясом каждого смотрелись вполне естественно. Бледность не сходила с лица Лядова.

— Слава, ты пить хочешь? — спросил Вадковский.

— Нет.

Раздался слабый треск. Все трое посмотрели в ту сторону. Лопнула кора по всей длине огромного ствола. Запылало еще одно дерево-великан.

Пока пожар распространялся по верху утеса и теоретически должен был уходить назад, к осыпи, и там столкнуться с огнем, наверняка идущим от места взрыва универсального генератора. Но стоило горящему стволу или даже головешке рухнуть в долину...

Река плотного белого дыма рвалась в небо. Высоко над утесом поток замедлялся, курчавился бурунчиками и не спеша набухал в громадное сизое облако. Все это происходило в тишине, полном безветрии и при ярком солнечном свете.

— Пойдемте. — Вадковский заставил себя оторваться от чарующего зрелища. — Хорошо бы сейчас пошел дождь со снегом.

Троица сбежала под уклон сопки и быстро исчезла среди неверных желто-зеленых пятен чащи.

Вадковский выломал с дерева палку, чтобы опираться в пути. Особенно палка оказалась полезной на крутых склонах. Его примеру никто не последовал — Трайнис нес тесак и занимался путевыми отметками, у Лядова правая рука постоянно оглаживала карман с пистолетом, другой он помогал Роману нести контейнер.

Трайнис быстро освоил новый способ отмечать пройденный путь — вытянутый холмик камней, набрать которые оказалось не сложно — достаточно содрать слой дерна с подозрительной травянистой кочки. Жизнелюбивость местной флоры была потрясающей. Часто сплошная скала начиналась уже на глубине локтя. Спрашивается, как держатся тут деревья? Раздвигают корнями камень? А воду где берут? На предыдущей стоянке Трайнис с Лядовым, в очередной раз сверкнувшим древними знаниями, начали искать воду в низине. Извозились, но кроме чуть влажной почвы — ничего.

— Наверное, глубже, — хмуро резюмировал Трайнис, очищая ладони пучком травы.

На коротком привале, где каждый получил по два глотка воды — никто даже не заметил, насколько мала порция, Гин-тас объяснил, как ходить по азимуту. Конечно, миновав три лощины и две сопки, пора было скорректировать курс — взобраться на дерево и попытаться разглядеть с верхушки поляну фиолетовых цветов или скалу, о которой рассказал Вадковский. Но лесной пожар позади не давал на это времени.

Впрочем, они отошли уже достаточно далеко. При полном отсутствии сколь-нибудь серьезного ветра, верхнего пала — самого опасного, прыгающего по кронам — пока можно было не бояться, но как-то сама собой опасность заблудиться, не найти корабль отступала перед стеной огня. Трудно было назвать это страхом, тем более что огонь не мчался по пятам — что-то другое гнало их вперед. Возможно, это проснулись самые простые древние инстинкты.

Иногда они, не сговариваясь, останавливались на несколько секунд, прислушивались, переглядывались и спешили дальше. Треск и гул пламени давно не нарушал темно-зеленые тени безмолвия. Набухшее в безмятежной синеве дымное облако не показывалось — два часа шли под сплошной древесной кровлей, густо сочившейся тепло-зеленым светом, в темных прожилках веток разной толщины и изогнутости. Лица, руки и комбинезоны стали нежно зеленого цвета. Лядов по просьбе Трайниса вслух отмечал каждый прошедший час.