— Ты немножко того... отключился, — сказал Трайнис. — Я не стал тебя будить. Как самочувствие?

Вадковский снизу вверх воззрился на него:

— Гинтас, ты же понимаешь, что я не мог «отключиться», что за прогрессор такой, отключающийся в сложных ситуациях?

— Но ты сидел в кресле и мирно спал. Минут пять. Мы со Славкой заволновались было, но глядим — пульс есть, дыхание нормальное.

— Я не спал. Я ждал, когда отключится силовое поле.

— И ты ничего не почувствовал?

Роман пожал плечами:

— Поле отключилось, вижу, ты стоишь рядом.

Они посмотрели друг на друга.

— Ноогенный феномен? — в полголоса предположил Вадковский.

В ответ Трайнис слабо усмехнулся. В глазах его была растерянность.

Роман с трудом выбрался из кресла — не мог разжать заевшие фиксаторы, — соскользнул по вздыбившемуся полу и спрыгнул на пыльную щебенку. Отошел на несколько шагов.

Глайдер словно присыпали мукой. Машина рухнула боком в осыпь и стояла на ребре, войдя метра на четыре в глубь каменистой почвы точно между каменными лбами скальных выступов. Пахло жженым камнем. Вадковский вспомнил этот запах — в детстве они добывали искру, стуча камнем о камень. Искра добывалась плохо, в основном отбивали себе пальцы.

Почва от удара, а скорее всего под действием защитного поля, широко расплескалась вокруг. Темная влажная земля, поднятая с глубины, свежие каменные осколки многолучевой звездой лежали поверх пыльной осыпи и подступающей со стороны близкого леса траве. Сорванный ударом блистер, навсегда застывший в состоянии «закрыто», съехал далеко вниз по склону и отсюда напоминал прозрачную лодку.

Вадковский задрал голову.

Сужаясь в перспективе, к небу уходили живые стены лесного колодца. Черные, желтые, коричневые, сотканные из прямых и переплетенных стволов, живые стены становились все более зелеными, набирали сочность и невероятные оттенки зелени, поднимаясь выше. В зеленый колодец заглядывало безмятежное голубое небо. Было тихо.

Вадковский мысленно спикировал от обреза колодца, наткнулся взглядом на глайдер и сел на землю там, где стоял, внезапно ослабев.

Что-то загремело, посыпались камешки, и рядом уселся Трайнис. Он осматривал, держа в руке... Роман не поверил — искореженный кусок обшивки.

— Генераторы отказали у самой земли в момент касания, — задумчиво сказал Трайнис. — А прямого удара с такой высоты даже композит не выдержит. Если бы не камни — кувыркались бы мы вниз до самого леса. Но это не страшно. А вот откажи генераторы двумя секундами раньше...

Он не договорил.

Вадковский сосредоточенно вспоминал, словно восстановление картины аварии могло как-то повлиять на их теперешнее положение:

— Подожди, какие две секунды? Сначала погасли экраны, вообще — все. Словно питание отключили.

— Так оно и было, — кивнул Трайнис. — Автопилот делал скользящий разворот, и в этот момент исчезло питание всего — двигателя, защиты, управления... дополнительный реактор... дублирующие цепи... Мы сразу стали падать. Вообще-то такого не может быть, чтобы вырубилось все сразу.

Трайнис с силой отшвырнул мятый кусок корпуса.

Они молча смотрели, как похожий на гигантский осенний лист фрагмент полого устремляется к земле, слабо стуча, прыгает по камням, скопившимся внизу осыпи и, подскочив последний раз, влетает в заросли. Дрогнул и снова застыл подлесок.

— Нас спас аварийный блок, — сказал Трайнис. — Он не связан с энергосистемой глайдера. Я направил все, что оставалось, на защиту экипажа. Глайдер мог рассыпаться, но мы бы уцелели.

Вадковский кивнул и посмотрел вверх на край лесного колодца.

— Но и аварийный блок отказал через пять секунд, — Трайнис тоже посмотрел на небо. — Такого, Рома, не может быть.

Вадковский усмехнулся:

— Может, как видишь. Похоже, мы второй раз за полет становимся достоянием Аномального архива.

— Второй?

— Метеорит при подходе к Камее.

— Ах, да, — Трайнису словно напомнили о чем-то важном. — Точно.

— Гинтас, а где...

— Погоди, — затряс пальцем тот.

— Славка где?

Трайнис нетерпеливо ткнул большим пальцем через плечо.

Вадковский посмотрел вверх по осыпи и увидел дико вставший на ребро глайдер на фоне темно-зеленой стены леса и камней. Он полез вверх, увязая в маленьких оползнях, которые сам же пробуждал.

Лядов обнаружился за глайдером. Он сидел на корточках над разложенными в реденькой траве вещами. Лес здесь уже подступал вплотную. Вадковский узнал сумку из черной кожи. Тут же стояли открытые инструментальный ящик и ящик с НЗ, снятые с глайдера.

Лядов вскинул глаза на подходящего Романа. Они переглянулись молча.

Вадковский присел рядом, обозрел разложенное на траве. Что-то было буднично знакомо. Универсальные парализато-ры — стандартное оружие частных кораблей. Устройства индивидуальной связи. Упаковки с пищей. Аптечки. Походные анализаторы. Индивидуальные защитные комплексы в виде пояса. Туго скатанные всепогодные комбинезоны с многочисленными встроенными функциями. Тяжелый даже на вид куб универсального трансформатора-генератора, могущего черпать и накапливать энергию из любых проявлений физического мира. Многие из этих вещей годами валяются упакованными и в конце концов сдаются на переработку вместе с отслужившим свое глайдером так ни разу не извлеченные на свет божий.

Что-то оказалось полузнакомым или незнакомым вовсе. Две бутылки темного стекла, на вид очень древние. Продолговатый брусок с закругленными торцами, собранный из множества металлических пластин. Пистолет странного вида: большой, тускло блестящий, грубый — наверное, тяжелый — и в то же время какой-то наивный. Пара коробочек, явно сделанных из тонких древесных пластин. И еще одна, побольше, из черного пластика. Остальное было свалено в неясную кучу.

— Будем возвращаться? — спросил Вадковский, с интересом разглядывая непонятную часть предметов. Они не вызывали никаких ассоциаций. — Неплохо бы засветло успеть. Кто знает, какие здесь ночи. Слушай, я забыл — глайдер на корабле один? Может быть, вызовем вторую машину? Или сразу корабль? Кстати, получился у нас побег? По мне так встряска что надо.

Роман заметил, что много говорит. Говорить было очень приятно. Хотелось говорить много. Он с некоторым усилием замолчал.

Лядов оторвался от созерцания разложенного на траве и оторопело посмотрел на Вадковского. У того что-то томительно замерло в душе. Роман зажмурился — нет, нет!.. И с удивлением спросил себя: что — «нет»? И вдруг почувствовал: не к добру современные вещи свалены в кучу, а древние аккуратно разложены.

— Гинтас разве не сказал тебе? — ровным голосом спросил Лядов, возвращаясь к созерцанию предметов.

Вопрос оказался риторическим. Лядов не ждал ответа:

— Вся сложная техника выведена из строя. Мы пока ничего не выяснили, но повреждения на глубинном уровне. Парализатор, — он направил оружие на ближайший ствол, нажал спуск — ничего не произошло, — не стреляет, хотя батареи, вроде бы, целы. Индивидуальный защитный комплекс, — Лядов небрежно подцепил пальцем и отпустил широкий толстый пояс со множеством выступов разных форм, — не работает. Анализаторы — туда же. Коммуникаторы — молчат. Капитанский пульт у Трайниса — сдох. Корабль мы вызвать не можем. Даже направление узнать. Короче, все, где есть «мозги» и серьезная энергетика. Мой древний фонарик работает. Пищу можно есть. Ножик не затупился.

— Плохо это все, конечно. Но тут идти-то... — Вадковский задумался. — Мы ведь всего несколько километров пролетели. Правда, через лес придется идти. Да, долго.

Лядов снова одарил его взглядом, от которого у Вадковского подвело в животе:

— Несколько километров? Легче пробежать марафонскую дистанцию, чем пройти километр по такой чаще. А направление? Ты, Рома, сразу видно, никогда не терялся в лесу.

Вадковский открыл рот, но лишь издал что-то вроде «оп-п!..»

— Я же говорю, — терпеливо сказал Лядов, — с кораблем связи нет. Иначе бы он нас уже забрал. Нам сейчас хотя бы пеленг его взять — по прямой все легче идти. Так мы и этого сделать не можем. А без пеленга — куда мы пойдем?