4. В целом, по линии всех славянских и угрофинских мифов творения, мы видим, что созидание Мира начиналось с согласия и партнерских отношений богов. Божественный конфликт наступил позже.
Начало кризиса — перехода от творческого состязания к конфликту богов отражено в простой, но очень древней сказке про волка и семерых козлят: Чтобы съесть козлят, волк обращается к божественному кузнецу, который перестраивает его речь. Так он обманывает козлят и съедает их кроме одного, который все рассказывает козе. Коза вызывает волка на божий суд — предлагает прыгать им обоим через огонь в яме. Высший суд восстанавливает справедливость насколько это возможно: волк падает в яму и по одной версии лопается, а из него выскакивают козлята. По другой, более древней, волк сгорает, но козлята не воскресают.
Таким образом, архаическое сознание находит божеств, готовых помогать волку. Волк, в данном случае, олицетворяет несправедливое зло. С другой стороны, в подземном огне обнаруживается источник справедливости. Коза просит справедливости не у Неба, а у божества нави — Чернобога, к которому отошли ее козлята. Она знает, что у этого божества есть Закон. И этот бог не может воскресить, но может справедливо наказать.
Мифологическое время трагедии козы — это время появления железа, кузнеца, и связанной с ним несправедливости. Этому времени предшествовало безмятежное бытие козлят, которое соответствует представлениям о золотом веке, о времени вечной весны. Эта весна, как мы заключаем, все же не вечна, но по нашим человеческим меркам очень длительна. Надо понимать, что это и была эпоха творческого состязания богов, когда антагонизма на мировом уровне не существовало, и люди жили в отношениях доброго партнерства много дольше, чем теперь, не болели, и уходили из земного мира в небесные кущи без страха, с чувством пройденного до конца пути и завершенного дела. Весна кончилась тем, что в добрый и желанный мир ворвалось зло, и сокрушило его. В пространстве мифа это время связанно с разрывом доброго отношения богов и развитием их внутреннего конфликта. Возник конфликт богов, который стал после этого либо ослабевать, либо вновь обостряться с новой силой.
Очевидно, живые существа рождались и умирали как до этого конфликта, так и после. Устранение отжившего свое, имело место на Земле всегда. Это всегда была и есть основная функция Чернобога и рожденной им богини Смерти.
Конфликт богов означал, что в Мире появилось божество разрушения, которое начало препятствовать бытию молодой жизни. Такое божество является злым и морально неприемлем в родовом смысле. Оно ориентировано в сторону насилия над Природой, на сопротивление Мировой Воле к жизни, на разрыв жизненных циклов и преждевременную гибель. Богиню, выражающую это нарушение правильного хода жизни, так и зовут — Погибель. Эта богиня известна еще из Ригведы, имя ее переводится с санскрита как Беззаконие. Появились и другие божества, разрушающие изначальный замысел Рода, которые так же нам всем известны.
В результате, человек стал слабее, жизнь его короче, а погибель души или насильственная смерть, без того больного тела, обычной. Вместе со всем этим, человек обрел пороки и страхи. Среди них появился и страх смерти, который вызван боязнью не сделать, не пережить всего того, что изначально обещано человеку богами по рождению на Земле.
5. Этот анализ мифологии приводит к пониманию того, что добро способствует жизни, а зло как препятствует жизни и то, что производит насилие над Природой. Зло восходит к божеству разрушения Чернобогу, который оказался не доволен своим местом в мироздании. Но это лишь одна сторона, характеристика Чернобога. Вспомним, что коза обращается именно к нему за справедливостью. Фактически спрашивает его: а прав ли ты? И он дает ответ, что не прав. Эманации его творческой зависти живут и действуют уже независимо от его воли. И он может лишь покарать их, но заранее устранить все беззаконные деяния — он не может. Чернобог — сложное божество, вероятно, столь же противоречивое, как и человек.
Итак, порожденное Чернобогом разрушительное начало, которое идет в конфликте с жизнью на земле, существует независимо от него. Его власть над ним ограниченна. Это разрушительное начало имеет своей вершиной богиню Погибель и других богов. Имеет оно и свою иерархию злых духов, которые доводят их волю до воплощения в нашем материальном мире.
То, что действительно та или иная сила или организация работает в интересах богов разрушителей, мы понимаем по двум признакам. Во-первых, результат ее действия, в конечном итоге, ведет к вырождению и гибели людей, и нарушению экологии. Во-вторых, эта сила относительно быстро пресекается какой-то другой силой, либо губит сама себя. Она не может жить самостоятельно, без постоянной поддержки извне. Ее составляющие не имеют естественного сочетания, т. е. сама она является химерой (по терминологии Л. Гумилева). Длительное существование химеры требует повышенных непрерывных затрат чьих-то сил. Жизнь социальных химер чаше всего поддерживается репрессивным аппаратом и денежными инъекциями извне.
Пресечение жизни химер и вообще пресечение действия сил разрушения мы можем понимать только как действие богов — созидателей жизни, ибо сам человек часто ощущает перед разрушителями полное свое бессилие. Человек, победивший, или просто боровшийся с химерой, становится национальным героем.
В мире божественное добро борется с божественным злом, и наоборот. Но если акцентировать свое внимание на борьбе добра и зла, то мы можем прийти к позиции зороастризма, когда говорят, что в мире нет ничего, кроме борьбы добра и зла — конфликта сил разрушения и созидания.
Эта позиция колебания весов между двумя крайними положениями кажется нам слишком простой схемой для характеристики сущности мироздания. Она не оставляет места для богинь Рожениц и для бога-сотворца Чернобога, которого в этой схеме человек вынужден превращать в абсолютного противника Рода. Эта позиция толкает человека к тому, чтобы каяться и грешить, а потом опять грешить и каяться. Ибо если человек не свят, то значит пребывает во зле, значит грешен!
Один, два раза испытав колебание между этими крайностями, человеческое общество уже не может устоять в равновесии. Сама такая позиция выгодна лишь богам — разрушителям.
Не можем мы полагать и по-христиански, что в Мире господствует лишь одно добро всесильного бога, а зло его соперника (Сатаны-Диавола) целиком ему подконтрольно и допускается лишь для поучения человека. Вольные язычники не могут понять, как всесильный Бог не предотвращая преступлений, может оставаться невиновным? Это возможно только если этот всесильный бог ни в грош не ставит достоинство человека, и никак не поддерживает его земные представления о добре и зле, о достоинстве и праве. В этом случае, надо действительно признать: «Что велико среди людей, то мерзость перед господом». В таком случае, люди должны отказаться от активной жизненной позиции. Отказаться от права осмыслять добро и зло. Иначе они предъявят этому «всесильному богу» нравственный счет.
С другой стороны, по своей природе, человек не может посвятить себя лишь чистым небесным богам. Вспомним всякого рода учения света — антисистемы по Гумилеву — в рамках которых люди стремились быть чистыми и избегать порочного мира, преисполненного зла. Таковыми были исмаилиты, альбигойцы, богумилы, манихеи, «Белое братство» Кривоноговых. Все они кончали одинаково. Все эти братства отрицали мир и Природу как вместилище зла. Но в результате сами они впадали во зло, деградировали и вымирали. К такому результату ведет признание крайностей, заострение внимания лишь на полюсах картины борьбы добра и зла. К этому всегда скатываются все яростные борцы за любую крайнюю идею, неважно злую или добрую.
6. Борьба добра и зла есть, но не всегда именно она определяет бытие мира. Мир живет. Разрушители не могут противостоять созидательному процессу, творимому Родом. Древнейший бог- созидатель превосходит разрушителя.
Историческое знание позволяет заключить, что во все времена существования Мира между силами разрушения и созидания в среднем имел место паритет. Если сегодня мы видим некоторое превосходство сил разрушения, действующих через цивилизацию, то завтра ситуация должна измениться. Мы в отчаянии, мы не видим, не знаем как это произойдет, но мы должны верить, что это будет, ибо в этом мудрость жизни.
