— Tы сам научил меня, и я поняла, что ты прав: в любви все средства хороши, любимый мой братик! — с этими словами Аманда упорхнула.
* * *
Как ошибался Витор, когда говорил, будто Рамиру не понимает, что такое любовь. Рамиру слишком хорошо понимал это и именно поэтому берег свою Асусену от боли любовного разочарования. Берег или пытался сберечь.
Сердце никогда не забывает пережитой любви.
Года лежат на ней будто пепел, но она всегда готова вспыхнуть новым огнем, только развороши их …
* * *
Мануэла боялась, не хотела идти в деревню.
Она неохотно отпускала туда и Питангу, боясь, как бы из–за старых обид кто–нибудь не обошелся плохо и с ее дочерью.
Питанга не понимала опасений матери, в деревне ей все нравилось — и люди, и море. К тому же там жил Кассиану. Одного этого было достаточно, чтобы Питанга мечтала о деревне, будто о земном рае. И при любой возможности стремилась попасть в деревню.
О деревне мечтал и Бом Кливер. Там он провел свои лучшие годы. Душа его рвалась к морю, Бом Кливер как–никак был прирожденным рыбаком и в городе тосковал по йодистому запаху водорослей, тяжести мокрых сетей, свежему соленому ветру, бескрайним синим с белыми барашками просторам …
Питанга, видя тоскливые глаза деда, однажды в воскресный день предложила:
— Давай сходим в деревню, дeдyшкa. Ты же давно там не был, искупаешься, навестишь друзей.
Мануэла хотела было воспротивиться, но, глядя на встрепенувшегося, разом помолодевшего отца, тихо сказала:
— Я, пожалуй, тоже с вами пойду.
Питанга очень обрадовалась решению матери, и они двинулись в путь втроем.
Бом Кливер будто на крьльях летел, Питанга никак не могла за ним угнаться. Зато Мануэла шла медленно, словно тащила на себе тяжелый груз. Этим грузом была ее неуверенность — она боялась, как ее там встретят, в их деревне.
На дороге Бом Кливер наткнулся на стоящий с открытыми дверцами «джип», ни слова не говоря, сел за руль и помчался.
Кассиану выскочил на дорогу, замахал в отчаянии руками, закричал, взывая к совести похитителя, но все напрасно, «джип» не остановился. Кассиану стоял и в растерянности крутил головой: ну и ну! Оставь машину на секунду, тут же уведут! Они с Далилой пяти минут не гуляют, а машину поминай как звали!
Но отчаяние Кассиану сменилось веселой улыбкой, когда он углядел на повороте, кто сидит за рулем.
— Да это Бом Кливер! — радостно воскликнул он. — Ах ты, адский водитель!
Бом Кливера в деревне любили все. Он был учителем и Рамиру, и Самюэля , всех самых лучших рыбаков. Кто как не он знал все тонкости рыбной ловли — и на лангустов, и на креветок, и на любую рыбу. Кто лучше него знал капризы погоды, причуды моря?
Весть о его приезде мигом облетела деревню, и к дому Самюэля с Эстер, которые принимали городских гостей, потянулись люди. Всем хотелось повидаться со стариком.
— Несправедливо, что ты забрал Бом Кливера себе, — подмигивая другу, шутливо упрекал Самюэля Рамиру.
— Может, мне сон снится, или старина Кливер в самом деле пожаловал к нам? — вторила мужу Серена.
— Дай обниму тебя, моя красавица, — и Кливер уже обнимал Серену. — таких женщин днем с огнем поискать!
Поцелуи, объятия, смех, шутки.
— Пойдем–ка выпьем, старина, — предложил Бом Кливеру кто–то из рыбаков.
— Нет, сперва на корабль, — попросил Бом Кливер.
Кораблем он называл баркас, который делал когда–то своими собственными руками и на котором рыбачил много–много лет, баркас, с которым сроднился, который был для него будто живое любимое существо.
Рыбаки уважительно отнеслись к просьбе старика, они его понимали. Мужчины всей гурьбой отправились к морю.
У женщин были свои дела. Серена побежала домой готовить лангуста, ей хотелось побаловать старика Кливера его любимым лакомством.
Эстер усадила Мануэлу пить кофе и они вели мирную беседу.
— Питанга–то как расцвела, — говорила Эстер, — и такая она у тебя воспитанная, такая скромница …
— А Далила какой красоткой стала, — отвечала ей Мануэла, — и все такая же резвушка, как в детстве …
Мануэла теперь даже недоумевала, с чего это она так боялась идти в деревню? Все тут так хорошо к ней относятся, по–доброму, по–родственному. Она вспомнила, что Самюэль когда–то даже защитил ее. Вот было страшное дело: парень в баре набросился на нее с ножом, но Самюэль вступил в драку и сам получил страшнейшую рану в руку.
Мануэле и в голову не приходило, что Эстер из–за этой раны до сих пор ревнует к ней Самюэля, считая, что он бросился защищать ее от большой любви. Нет, не проходят былые чувства. не проходят. Годы идут, а они все живы …
* * *
В деревне ни души, все заняты городскими гостями, и никто не видел, что приехал из города еще один гость. Гость, который осторожно влез в окно и оказался прямо перед Асусеной.
— Уходи, Витор, — пролепетала обомлевшая Асусена, — увидят тебя отец или брат, убьют, — и девушка замерла сама не своя, и счастливая, и несчастная разом.
С тех пор как она каталась на катере сВитором. отец строго–настрого запретил ей с ним видеться, но, видно, Витор — се судьба, раз, несмотря ни на какие замки и запреты, он опять перед ней.
— А я по тебе так соскучился, — сказал Витор, притягивая ее к себе, — просто умирал без тебя.
— И я, — призналась Асусена и неловко прильнула к своему любимому, желанному.
Ох, какие это были поцелуи! Двух влюбленных, изголодавшихся, истосковавшихся! У Асусены все плыло перед глазами и земля уходила из–под ног. – Иди, иди, — шептала Асусена, — а то, того и гляди, мама сюда придет …
— Я подойду завтра к школе, — обещал Витор. — Тебе же завтра в школу, занятия начинаются …
Никто не видел, как пришел Витор, никто не видел, как он ушел.
Глава 22
Франсуа прекрасно понимал, что ему как можно скорее нужно обсудить случившееся с Летисией. Он позвонил ей по телефону, но Летисия, узнав, кто ее просит, отказалась взять трубку. Тогда Франсуа срочно приехал к ней в офис.
С чувством гадливости взглянула Летисия на этого красивого. мужественного человека.
Франсуа был уверен, что сейчас он Летисии все объяснит. Собственно, он даже и не видел никакого состава преступления. Дурацкое недоразумение, не больше. Обсудить нужно было проблемы Аманды. Но по поведению Летисии Франсуа понял, что Аманда сильно приукрасила произошедшее, переиначила его и теперь все нужно расставить по местам. Он принялся объяснять, что Аманда поймала его в ловушку, что она притворилась, будто подвернула ногу, и он понял это только после ее поцелуя, когда она вприпрыжку убежала по берегу.
Летисии слушать все это вранье было невыносимо: развращенный циник оказался еще и трусом, собственными пороками он наделял ее дочь. Выносить этого она не могла. Неужели ему не понятно, что, обвинив во всем Аманду, он не получит прощения от ее матери?!
— Ни слова больше! — прервала Летисия объяснения Франсуа. — Если в вас сохранилась хоть капля собственного достоинства, замолчите и уходите! Уходите навсегда из моей жизни!
Франсуа осекся, посмотрел на Летисию и медленно направился к выходу. Он же предполагал, что эта девочка еще попортит немало крови и ему, и своей матери. Но пока нужно было дать Летисии успокоиться, и он молча поклонился и вышел.
Летисия прижала руки к вискам. От всего этого кошмара у нее началась головная боль. Хорошо бы ей поехать домой, лечь, задернуть шторы и переждать навалившуюся на нее боль …
А день только начинался. В кабинет к ней заглянул Витор. Сегодня им предстояло встретиться с японцами, и Летисия, как вице–президент фирмы, непременно должна была присутствовать па переговорах. Больше того, она должна была принять решение. Витор мыслил их фирму в будущем могучим концерном, который будет конкурентоспособен как в Европе, так и в Америке. Поэтому уже теперь им нужно было заручиться надежными союзниками. Японцы представлялись Витору самыми подходящими. Именно они бьши новой силой, выходящей на арену бизнеса, именно они сейчас предлагали новые инициативы и тоже искали себе партнеров.
