Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Справедливость слов Асусены подтвердилась мгновенно — их увидели с лодки, на которой плыли Кассиану. Маджубинья, Самюэль и Далила. И тут же стало понятно: попадись только Витор Кассиану в руки, от него живого места не останется! Выражение лица у Кассиану было такое, что даже Далила перепугалась.

— Папа! Папочка! Сделай что–нибудь, — принялась она умолять Самюэля, — он же его убьет!

— Не бойся, дочка, никаких расправ не будет. Если этот хлыщ заслуживает наказания, мы сдадим его в полицию, — успокоил ее Самюэль, выразительно поглядывая на Кассиану и призывая его тем самым к порядку.

Но до полиции дело не дошло, как не дошло и до рукоприкладства.

— Уезжай, Витор, уезжай, — молила Асусена, — а я поплыву к ним.

— Хорошо, — согласился он. — Но ей–Богу, все тут какие–то ненормальные! Что я такого сделал, спрашивается?

* * *

Серена, увидев свою девочку живой и невредимой, мгновенно успокоилась. Она видела выражение ее лица — огорченное, простодушное, искреннее — и понимала: ничего страшного с их любимой дочкой не произошло.

Рамиру был куда более недоверчив. Страшная мысль преследовала его: а что, если Асусена уже давным–давно тайком встречается с Витором, а они, ее родители, ни сном ни духом? И он принялся ругать дочь за то, что она доставила им столько беспокойства.

— Правду! Говори мне правду! — бушевал он. — Только посмей мне соврать. Попробуй только скажи, что за все это время негодяй до тебя и не дотронулся!

Кулаки Рамиру сжимались, как только он представлял, что могло произойти там, на катере!

Серене тоже хотелось знать правду, но ей совсем не хотелось пугать и мучить Асусену, и она раскрыла дочке объятия. Асусена прижалась к матери, и теперь, чувствуя ее поддержку, ей куда легче стало говорить, хотя Серена и сназала ей:

— Отец задал тебе вопрос, девочка, и я надеюсь, что ты снажешь нам правду.

— Конечно, мамочна! Просто я испугал ась папу, и на лодке все так страшно кричали! А Витор ничего плохого не делал. Мы с ним просто натались и еще целовались. Витор хотел прийти к папе, поговорить с ним, попросить разрешения …

— Никогда он не получит от меня разрешения! — взвился Рамиру. – Запомни, у нас нет и ничего не может быть общего с этими людьми! Заруби себе на носу! Он весь в свою мать, избалованную, взбалмошную женщину. Для богачей нет ничего святого! Если они на что и способны, то только на обман! И я тебе запрещаю с ним видеться!

Нeутихающал боль говорила сейчас в Рамиру. Он так и не смог простить Летисии ее обмана, ее измены и не хотел, чтобы его дочь пережила что–то подобное.

Серена же видела в гневе Рамиру только оскорбленные отцовские чувства и ей хотелось утешить и успокоить мужа.

— Когда ты говорил с этой дамой там в гостиной, я многое поняла, Рамиру, — сназала она, поглаживая по голове прижавшуюся к ней Асусену. — Я поняла, что ты ни перед чем не остановишься, лишь бы защитить свою семью, свою честь! И я горжусь тобой и люблю тебя, Рамиру Соарес!

Вот теперь Асусена почувствовала, что тучи, которые все это время нависали над их домом рассеялись. Зато черная грозовая туча нависла прямо над ее головой, и, рассеется она или нет, бедная влюбленная девочка не знала…

* * *

Вместо триумфа — полный провал. И как с ней, с Изабел, обошлась эта Нейде, жалкая прислуга! Да еще публично! Взяла и выставила ее за дверь! Но Изабел еще с ней поквитается!

Домой Изабел вернулась в самом воинственном настроении и что увидела?

Ее собственная прислуга Жанаина вместе с бесстыжей хиппи Адреалиной купались в ее бассейне! Больше того, с ними вместе купался и Пессоа, ее родной сын!

Изабел побежала к Бонфиню. Кто как не он должен был прекратить бесстыдную оргию, которая происходила у него в доме под самым его носом?!

Но Бонфинь заявил. что сам разрешил молодежи искупаться.

— Не делай вид, будто ты из королевского дома, Изабелл, — мирно сказал жене Бонфинь. — Что плохого, если наши дети общаются с Жанаиной и Адреалиной? Слава Богу, они дома, а не на улице.

Не поняла возмущения Изабел и Оливия.

— Сейчас надену шорты и пойду позагораю с ними. — сказала она.

Надеясь успокоить Изабел, Бонфинь вспомнил и их прошлое.

— А как бы мы с тобой позканомились, если бы хозяева не общались с прислугой? — спросил он.

Но лучше бы он этого не делал, потому что только подлил масла в огонь. Изабел нaправилась к бассейну, решив сама навести порядок. Пессоа как раз учил Жанаину лежать на воде, а Адреалина не без ревности говорила Оливии:

— Это он потому так возле нее увивается, что она такая худенькая. И мне бы не помешало сбросить четыре–пять кило!

— И прекрасно! Я дам тебе диету, и ты сбросишь ровно столько, сколько захочешь, — обнадежила ее Оливия. — Хотя ты, по–моему, просто красавица.

— Жанаина! С завтрашнего дня ты уволена! — прокричала Изабел, подходя к бассейну.

Жанаина от огорчения тут же пошла ко дну, хорошо еще, что Пессоа ее поддерживал, — могла ведь и утонуть! ..

— Папа! — завопил Пессоа. — Не допускай в своем доме беззакония!

Появившийся Бонфинь успокоил молодежь:

— Развлекайтесь дети, спокойно, никто не собирается всерьез увольнять Жанаину. Это все так, разговоры.

— Ах вот как? Разговоры? Меня в моем доме и в грош не ставят?! — Изабел просто рвала и метала.

Но никто не принимал уж слишком всерьез гнев этой недалекой женщины. Все знали, что очень скоро у нее появится очередная идея и, она со страстью бросится осуществлять ее, позабыв обо всех предыдущих.

* * *

Зато Летисия чувствовала, что груз прошлого не только давит на нее, но как будто тянет назад, как будто не отпускает. Пережитал сцена была для нее тяжким испытанием. Ее публично унизил и оскорбил человек, который когда–то любил ее и которого она когда–то любила. А потом, наверное, тоже глубоко обидела и унизила, болезненно оскорбила … Еще большим испытанием для нее было признание Битора. В ответ на ее упреки, на просьбы оставить Асусену в покое он сказал:

— Я люблю ее и буду бороться за нее даже против твоей воли, мама! Против воли ее отца и брата! Против всего света!

— Неужели ты так любишь эту девочку? — похолодев, переспросила Летисия.

— Да, именно так! — услышала она ответ Витора.

И теперь Летисия сидела у себя в спальне и с какой–то безнадежностью думала: неужели провидению мало ее сломанной судьбы? Почему ее сын влюбился в дочь Рамиру Соареса? Неужели потому, что когда–то она оказалась слишком слаба и попыталась сбежать и от своей судьбы, и от своей любви? И неужели теперь всю жизнь ей придется платить по этому счету?..

Глава 21

Франшику чувствовал себя королем и вел себя по–королевски. Усадив Лилиану в самолет, он распорядился подать прохладительного, а потом и чего–нибудь покрепче. Она должна была чувствовать, что летит в режиме наивысшего благоприятствования, что может отдохнуть, расслабиться, потому что обо всем позаботится он, Франшику!

Фриншику любил пускать пыль в глаза и сейчас делал это с удвоенной энергией. Он повествовал о своей яхте, особняке, деловых связях. Мальчик на побегyшках изображал из себя матерую акулу бизнеса, и сам приходил в восторг от своих успехов.

Лилиана рассеянно его слушала, мысли ее были заняты Франсуа. Она не тешила себя иллюзией, что он безумно ей обрадуется, но сама она безумно хотела повидать его.

В Рио Франшику повез Лилиану в отель высшего класса и заназал номер «люкс».

— С двумя спальнями, — вмешал ась Лилиана. — иначе дальше я путешествую одна.

— С двумя так с двумя, Франшику не собирался мелочиться, но, конечно, ему стало обидно, что Лилиана не клюнула на его приманки. А уж как казалось бы, он старался.

Но он ошибался, Лилиана прониклась к нему искренней симпатией. Она прекрасно видела, что он добродушный, славный и веселый парень, сколько бы не напускал на себя гонору и не молол языком.

Однано Франшику всегда было мало того, что ему предлагали. Ему и в самом деле хотелось быть если не королем, то хотя бы принцем. А еще больше хотелось, чтобы его полюбила принцесса. Лилиана казалась ему настоящей принцессой, и он всячески старался ее убедить, что достоин прекрасной Лилианы.

46
{"b":"221576","o":1}