Рассуждения Витора казались Летисии глухим, невнятным шумом. Вникнуть в них сейчас она просто не могла.
— Витор, у меня начинается мигрень, — отмела Летисия от себя необходимость вникать в дела фирмы, — поэтому я передаю тебе все полномочия. Тм можешь решать эти проблемы так, как сочтешь нужным.
— Кстати. я сейчас встретил Франсуа, он приходил со своими проектами? – осведомился Витор.
— Да, — с невольной усмешкой ответила Летисия. — но все это крайне несерьезно. Похоже, мы не будем сотрудничать.
— Очень рад. что наши мнения совпадают, — веско сказал Витор, — и ты видишь, что хорошо постyпила, когда не пошла на сближение …
— Да! Да! — внутренне содрогнувшись, согласилась с сыном Летисия.
И Витор ушел, необычайно довольный результатами своего разговора с вице–президентом сеньорой Летисией Веласкес.
* * *
Утром у Витора был разговор с дедом. Гаспару рассказали о скандале, который произошел во время чаепития: о том, как Рамиру ворвался в дом, искал свою дочь, грозил Витору.
— Витор, дружок, — обратился к внуку Гаcпар. — Я хотел бы поговорить с тобой о твоем новом увлечении … Об этой девушке …
— Ты имеешь в виду Асусену? — уточнил Витор, останавливаясь, он уже спешил в офис.
— Да. Поговорим по–мужски. Мне хотелось бы знать, насколько серьезные обещания ты дал Асусене Соарес. Пойми, она совершенно другого круга и все, что ты говоришь и делаешь. очень серьезно …
— Что точно, то точно, дед! Она не такая, как городские девицы, — ранимая, чистая, нежная. Она лучше всех, и я чувствую, понимаешь, чувствую, что Асусена любит меня по–настоящему. Так что и у меня это всерьез, и я просил бы никого из вас не вмешиваться. А сейчас, прости, мне пора! Тороплюсь в контору!
Гаспару понравилась прямота внука, и он решил ему помочь. Как человек действия он тут же позвал Плиниу и сообщил ему, что через десять минут они отправляются в деревню.
* * *
Рамиру бьш немало удивлен, увидев возле своего дома машину Гаспара. Он сразу сообразил, что разговор предстоит серьезный, и приказал Серене взять с собой Асусену и отправиться погулять.
Серена молча ушла. 3ато нак разволновалась Асусена, увидев дедушку Витора! С чем он приехал к ним? А что, если отец и на него набросится с кулаками?
Серена как могла успокаивала ее.
— Мужчины хотят потолковать по–мужски, — говорила она, — мы им будем только помехой. А у нашего папы при необходимости выдержки и не на такое хватит!
Рамиру встретил Гаспара с недоброй настороженностью: вчерашний скандал не мог пройти ему даром, он это понимал.
— Что вы у нас забыли, доктор Гаспар Веласкес? — не слишком вежливо спросил он, давая понять, что никого не боится.
— Не стоит встречать меня в штыки, Рамиру; - миролюбиво ответил Гаспар, — я приехал поговорить с тобой, и только.
— Ну что ж, давайте поговорим. Проходите в дом, сеньор Гаспар, — и Рамиру не слишком охотно посторонился, пропуская в дом Гаспара.
И Гаспар как раз столкнулся с выходившей из дома Асусеной. Он оценил выбор внука: Асусене, конечно, было далеко до классических красоток, но до чего прелестна. наивна, чиста! От нее так и веяло этой неподдельной наивной девичьей чистотой. Гаcпар понял и своего внука, понял он и отца Асусены.
— Может, по стаканчику опрокинем? – предложил Гаспap, садясь за стол. — Я знаю, у тебя всегда что–то есть в запасе. Глядишь, языки развяжутся и говорить будет легче.
Рамиру молча принес бутылку с вином и поставил на стол стаканы. И языки развязались, у Рамиру первого.
— Не верю яв добрые намерения вашего внука, — упрямо сказал он, отхлебнув из стакана.
— А я ручаюсь, что Витор по–настоящему любит твою дочь, — ответил Гаспар. — Сегодня мы с ним поговорили, и очень откровенно.
— Моя дочь тоже так думает, но я считаю. что поступил он подло. Поиграл с девушкой и бросил … как будто она сирота и некому за нес заступиться.
— Поверь, и я не одобряю его, — согласился с Рамиру Гаспар, — Витор поступил необдуманно, сгоряча, так поступать нельзя. Но кто из нас не наделал ошибок в молодости? К тому же вырос он в Рио, там другие нравы, ему это не казалось серьезным проступком…
— В этом–то все и дело! Кто там еще знает, что ему не покажется серьезным проступком? Я очень трезво смотрю на вещи, доктор Гаспар. Мы, деревенские, живем одной жизнью, а вы — другой, и лучше нам жить каждому по–своему. Асусена выросла босиком, дышала морским воздухом, загорала до черноты. Другой жизни она не знает и не хочет. Скажите, положа руку на сердце, разве такой видели вы жену вашего внука, наследника огромной фирмы?
— А ты видишь, Рамиру, какие шутки шутит с нами судьба? — покачал головой Гаспар. — Много лет назад мы точно так же сидели с тобой за столом, но только то, что ты теперь говоришь мне, говорил тебе я: мы живем в разных мирах. Мечты о жизни одно, жизнь другое, не будет у вас с Летисией счастья! Но ты все–таки увел ее. Кроме шалаша, у тебя тогда ничего не было, и ты предложил ей рай в шалаше … И что? Гаперь ты больше не веришь, что любовь преодолевает все препятствия?
— Нет, теперь я в это не верю, — громко сказал Рамиру. — Если бы я вас тогда послушался, у меня в жизни не было бы столько горечи. Вы избаловали Летисию, ей очень скоро приелась наша нелегкая жизнь, и она выбросила меня вон, как надоевшую игрушку.
— Ты несправедлив к моей дочери, Рамиру. Она любила тебя всерьез и до сих пор сохранила память о вашей любви.
— Любовь для меня не охи и не вздохи, я такого не понимаю. Моя жена должна быть сильной, готовой к любым трудностям. Она должна следовать за мной, куда бы я ни пошел. Должна верить, что я желаю только блага своей семье и детям. Так что ваша дочь оказала мне услугу тем, что ушла из моей жизни. И теперь я согласен с вами: между людьми из разных миров не может быть счастья. Так что нечего Асусене встречаться с вашим внуком, ничего хорошего из этого не выйдет. Объясните это ему, и пусть держится от Асусены подальше, — непримиримо говорил Рамиру.
— Я пришел к тебе, Рамиру, в надежде убедить, что наши дети могут рассчитывать на счастье, но вижу, что мне это не удастся. Только имей в виду, если они и вправду друг друга любят, наша мудрость им не поможет. Они не станут слушать ни тебя, ни меня. Нам их не удержать, — и Гаспар печально покачал головой, — а потом остаются незаживающие раны на всю жизнь …
— Вот я и не хочу этих ран, — упрямо сказал Рамиру. — Главное, не поддерживать иллюзий. Невозможно и баста! И я никогда не позволю Асусене быть с Витором. Так что постарайтесь внушить вашему внуку, чтобы он оставил ее в покое. Иначе, предупреждаю, ему придется плохо.
— Попробую, Рамиру, попробую, — со вздохом пообещал Гаспар, — но я совсем не уверен, что из этого что–то выйдет …
Видя, как настроен Рамиру, Гаспар понял, что и в самом деле лучше отговорить Витора. Рамиру будет стоять до последнего, он дорого заплатил за свою мудрость и никогда от нее не отступится.
Ах, Летисия, Летисия … Гаспару было больно за свою дочь, которую он в свое время не смог уберечь ни от любви, ни от последующих несчастий. Но можно ли вообще уберечь от любви и несчастий? Положа руку на сердце, Гаспар считал, что нет.
* * *
Но если судьба не уберегла Летисию от очередного горестного разочарования, то она уберегла ее хотя бы от пересудов в обществе. В заметке Фреда о благотворительном чае не было ни слова о разыгравшемся скандале. Именно это с большим прискорбием и отметила Изабел, прочитав газету. Изабел была бы совсем не прочь, если бы имя Веласкесов немного потрепали. В них было все–таки слишком много спеси. Хотя Летисия и слова дурного ей не сказала, а бесцеремонно обошлась с ней Нейде. Изабел разобиделась на Летисию. Впрочем, разочарование не помешало ей тут же взять телефон, позвонить Летисии и поздравить ее сладким голосом с деликатностью прессы.
— Все так любят тебя. Летисия, так любят. Никто не хочет причинять лишних огорчений, — пела она в телефон.
Летисия поблагодарила Изабел за добрые слова.
