Мужчина остановился в дверях, посмотрел на него и спросил:

– Ты Рассел?

Он кивнул.

Мужчина подошел и стал рассматривать его рисунок: большие здания, те, что виднелись за окном.

– Любишь рисовать?

Мальчик снова кивнул.

– Приятно слышать.

Незнакомец ушел, а Рассел тут же о нем забыл. Но позже мать сказала, что это был его отец. И в следующее воскресенье, когда Рассел поехал с матерью в офис, на столе стояла большая коробка, набитая принадлежностями для рисования.

– Твой отец очень щедр, – заметила мать.

После этого разговора Рассел долго втайне восхищался отцом. Но только в девять лет стал понимать, какими бывают родители и что делают для своих детей.

Рассел не мог позволить себе сердиться на мать. Кроме нее, у него никого не было. А мама говорила, что они обязаны отцу «всем», так что Рассел не смел сказать о нем ничего плохого. Вместо этого срывал гнев на брате, мальчике, которого никогда не видел. Но у этого счастливчика было все, включая мать, которая постоянно была с ним. И Рассел никогда не забывал, что отец тоже жил с Трэвисом.

Рассел учился в том же колледже, что и брат, но к тому времени его намерения изменились. Он не стал изучать закон. После школы недолго путешествовал, вернулся в Штаты и снова стал учиться. Но так и не смог нигде осесть надолго. Возможно, потому, что в душе бушевали злые демоны.

Когда мать позвонила и попросила помочь Трэвису, Рассел наотрез отказался. Он даже засмеялся. Помочь брату, который даже не думал знакомиться с ним? По мнению Рассела, именно старший брат должен был сделать первый ход.

Именно тогда мать сказала, что Трэвис понятия о нем не имеет. Для Рассела это стало таким потрясением, что он согласился поухаживать за какой-то девушкой, чтобы вытянуть из нее информацию.

Но когда он, наконец, увидел Трэвиса, детский гнев снова взял верх. Он ожидал увидеть избалованного болвана-всезнайку но нашел человека, который приготовил для него омлет.

С того первого дня эти двое были почти неразлучны. Но несмотря на непринужденность отношений, злость по-прежнему кипела в Расселе. Он с удовольствием обошел Трэвиса, заключив вместо него контракт с алчным приятелем Ким. Ему даже понравилось ездить с братом по городу. А позже, когда Ким прогнала Трэвиса, испытал необычайную радость.

И все же… Труднее всего ему было наблюдать, как сильно любят друг друга Ким и Трэвис. Даже когда они ссорились, все равно было видно, что они – половинки одного целого.

По пути из Вирджинии в Мэриленд Трэвис, нервный и расстроенный, рассказал, как они с Ким встретились в детстве и она изменила его жизнь. Впервые Рассел понял, что жизнь брата не была тем калейдоскопом великолепных событий, как он всегда предполагал.

И вот сегодня утром он сорвался. Не смог вынести «супружеского блаженства», написанного на лицах Ким и Трэвиса. А сегодня днем Рэндалл Максвелл устраивал пикник, несомненно, в честь старшего сына. Сына номер один.

Рассел так задумался, что когда идущая впереди машина внезапно остановилась, пришлось ударить по тормозам, и обтянутая синим бархатом коробка, которую дал ему Трэвис, выскользнула из-под сиденья.

– Ким они не нужны, – сказал вчера Трэвис. – Избавься от них.

Рассел воздержался от напоминания о том, сколько стоят кольца. Не рявкнул, что он Трэвису не слуга. Рассел понимал, что придется помочь, и поэтому сунул коробку под сиденье джипа, намереваясь позже отдать матери.

Рассел свернул на дорогу к Старой Мельнице. Он узнал, вернее, родные матери узнали, что потомок Джеймса Хэнли, первого незаконного ребенка доктора Тристана, по-прежнему живет в Джейнс-Крик.

– Она вдова, – сказали ему, и он представил седую женщину с узелком волос на затылке. Неудивительно, что у нее нет денег на восстановление старого здания.

Расселу нужно было место и время, чтобы сесть и подумать. Он знал, что пора найти дорогу в жизни. Но чтобы сделать это, необходимо принять трудные решения.

Он припарковал джип перед мельницей, прошел мимо садика трав – садика Тристана – и направился на зады дома. Но не успел сделать нескольких шагов, когда услышал грохот падающей черепицы и тихий вскрик, как от боли.

Рассел побежал на звук и влетел в комнату, где не хватало части крыши. Но не увидел ничего и никого, кроме столба пылинок, плясавших в солнечном свете.

– Помогите! – пискнул кто-то сверху.

Рассел поднял голову и увидел молодую женщину, свисавшую на руках с гниющей балки, проходившей по верху стены.

– Клянусь всем святым! – пробормотал Рассел, подбегая к ней. – У вас есть лестница?

– По другую сторону, – прошептала она.

Рассел побежал к двери в соседнюю комнату, но услышал треск старой балки и понял, что она сейчас переломится. Времени не оставалось: придется встать под женщиной. Смягчить удар своим телом.

Он в два прыжка оказался у стены и едва успел вытянуть руки, как балка сломалась. На первый взгляд женщина не показалась ему слишком грузной, но под ударом он пошатнулся. Ноги зацепились за валявшиеся тут же доски. Рассел свалился кулем и проехал по полу спиной, чувствуя, как сдирается кожа. Больно было так, что он застонал, но женщину не выпустил, продолжая судорожно стискивать в объятиях.

Вокруг клубилась пыль. Рассел продолжал лежать на спине. Женщина придавливала его к полу. Чтобы защитить ее от пыли и падающего мусора, он прикрыл ее голову руками, спрятал ее лицо у себя на груди. А сам зарылся лицом в белокурые локоны и вдохнул их запах.

Когда все улеглось, он продолжал лежать.

– Думаю, теперь можно встать, – пробормотала она.

– Да, все в порядке, – согласился он, уткнувшись носом в ее волосы.

– Э… я, пожалуй, поднимусь.

Рассел пришел в себя настолько, чтобы поднять голову и оглядеться. Но женщину так и не отпустил. Она была такой миниатюрной и так удобно умещалась в его объятиях.

Когда она уперлась ладонями ему в грудь, он неохотно отпустил ее. Она откатилась и села рядом. Рассел продолжал лежать и смотреть на нее. Светло-русые волосы были короткими и круто вились. Один локон свисал над левым глазом. Васильковые глаза, маленький носик и губы с приподнятыми вверх уголками завершали картину. Она попыталась стереть пыль с лица, но еще больше запачкалась.

Рассел показал на ее правую щеку. Она вытерла грязь рукавом.

– Все?

– Не совсем, – сказал он и, продолжая лежать, протянул руку: – Можно?

– Что ж поделать, придется, тем более что мы уже встречались.

Улыбаясь шутке, он сжал ее подбородок сильнее, чем это было необходимо, и большим пальцем стер темный мазок. Но не отпустил ее. На мгновение их глаза встретились.

Они могли бы еще долго оставаться в таком положении, если бы сзади них не упала доска. Рассел мгновенно откатился в сторону, загородил ее своим телом и прижал к себе. Они оставались в таком положении, пока пыль снова не улеглась.

Рассел сел, продолжая улыбаться:

– Вы…

Он осекся, увидев кровь на ее руках. Она мгновенно встревожилась, положила руку ему на плечо и, изогнувшись, взглянула на спину.

– Вы весь в крови!

Рассел продолжал улыбаться. Она поморщилась.

– Ладно, герой, вставайте. Нужно обработать царапины.

Она поднялась, и Рассел увидел, что даже свободные джинсы и широкая рубашка, надетая на майку с надписью «Мертл-Бич», не скрывают изящной фигурки. Ничего выдающегося, но все на месте.

Она подала ему руку, чтобы помочь встать, однако стоило Расселу пошевелиться, боль в спине вернула его к реальности. Но под взглядом голубых глаз он не смог застонать.

Увидев, как он поморщился, она обняла его за талию и помогла пробраться через груды мусора на полу, выйти из комнаты во двор, на солнечный свет. Подвела к низкой ограде и заставила сесть.

– Только не двигайтесь, ясно?

– Но… – начал он.

– Я сейчас вернусь. Только возьму медицинскую сумку.

Лицо Рассела осветилось.

– Вы Хэнли.

– Верно, – улыбнулась она. – По крайней мере таково мое девичье имя.