Безысходная тоска одинокого, обозленного на мир интеллигента, лишенного связи с народом, метавшегося в поисках жизненного пути, — вот что составило содержание этой повести.

Главный герой — презирающий всех некрасивый горбун с огненно-рыжей гривой, рвущийся из душной неволи провинциальной жизни. В повести нет широкого жизненного фона, излишне резко подчеркнута беспросветная жестокость социальных уродств, почти фатальная их неизбежность. Фальшиво звучат страницы, рассказывающие о сострадании к народу, который, якобы в безотчетном стремлении, несет к «святым мощам» все самое сокровенное: «скорби и жалобы, и слезы свои, и мечты, и мольбы».

Повесть вызвала суровое осуждение Горького, который не давал своего согласия на ее публикацию в XXV сборнике «Знания», но она была напечатана К. Пятницким без его ведома.

В письме Скитальцу Горький писал: «Три года тому назад наша страна пережила великое сотрясение своих основ, три года тому назад она вступила на путь, с коего никогда уже теперь не свернет, если б даже и хотела этого. Неужели этот поворот, историческое значение которого так огромно и глубоко, прошел для Вашего героя незамеченным, не оживил, не расширил, не взволновал Вашей души радостным волнением, не зажег огонь Вашей любви к родине новыми, яркими цветами? Повесть говорит — нет…»

Горький правильно сумел определить истоки творческой неудачи первого варианта «Этапов»: «Вам, видимо, не о чем писать, кроме себя самого…» «Писать себя», потеряв историческую перспективу, отказавшись от больших социальных задач, объективно означало содействие политической реакции.

Творческая неудача, суровое осуждение Горького, наконец, причины семейные (первая жена Скитальца в течение многих лет страдала тяжелым недугом) заставили Скитальца почти умолкнуть в литературе. Однако при этом следует подчеркнуть, что в эпоху мрачного безвременья в литературе писатель не переметнулся в стан реакции, не продал свое перо. Он был одним из последних «знаньевцев», покинувших «Знание», когда с отъездом Горького за границу фактически им стал руководить К. Пятницкий.

В 1915 году Скиталец по мотивам повести «Огарки» написал пьесу «Вольница», которая была запрещена цензурой к постановке и только в 1919 году увидела свет. Пьеса имела успех.

В 1914–1917 годах Скиталец увлекается фольклором, народными песнями, выступает на многих литературно-вокальных вечерах (он проехал с концертами от Петрограда до Владивостока и через Маньчжурию в Харбин).

В эти же годы Скиталец обращается и к мемуарному жанру, были опубликованы его «Воспоминания», «Юность», «Метеор».

После Великой Октябрьской социалистической революции, не осознав громадного всемирно-исторического сдвига в судьбе нашей родины, Скиталец легальным образом переехал жить в Харбин. В своей автобиографии он писал об этом следующее: «Весной 1921 года А. В. Луначарский командировал группу писателей во Владивосток — организовать там советскую газету. В этой группе участвовал и я. Когда группа доехала до Читы, Владивосток заняли белые. Организовали газету в Чите, но в маленьком городе, в голодный 1921 год, без материальной базы газета не выдержала расходов и к концу года прекратила свое существование.

В конце декабря 1921 года правительство ДВР командировало меня в Харбин для постановки моей пьесы» (имеется в виду «Вольница». — А. Т.).

За время пребывания в Харбине в течение двенадцати половиной лет Скиталец создал второй вариант повести «Этапы», написал новый роман «Дом Черновых» о судьбах русской интеллигенции после революции 1905 года, а также работал над большим романом «Кандалы» — об истории возникновения маленькой республики в Самарской губернии в годы первой русской революции. В этот же период были написаны и многие воспоминания — литературные портреты, впервые собранные в настоящем сборнике и открывающие новую грань творческого наследия талантливого писателя.

Находясь многие годы в гуще литературной жизни России, Скиталец общался с выдающимися мастерами русской литературы и искусства: М. Горьким, Л. Толстым, А. Чеховым, Л. Андреевым, В. Короленко, С. Сергеевым-Ценским, А. Серафимовичем, Ф. Шаляпиным, В. Маяковским, А. Дуровым и другими. Мемуарные очерки, скромно названные автором «Встречи», воссоздают не только портреты выдающихся деятелей русского искусства, но и боевое, кипучее время, творческое горение, страстную заинтересованность их в судьбах отечественного искусства, родного русского народа. Да, это было время, как свидетельствует Скиталец, когда «отовсюду как бы выпирало молодую русскую талантливость, все расцветало: сцена — с Художественным театром, Комиссаржевской, Шаляпиным и Собиновым; живопись — с Васнецовым, Врубелем, Малявиным; музыка — с Рахманиновым, Скрябиным и Глазуновым; литература — с Горьким, Андреевым, Буниным.

В воздухе веяло обновлением, и казалось, вся Россия пробуждалась, грезила сказочными, радужными снами».

Скиталец — мастер литературного портрета; немногими штрихами ему удается нарисовать запоминающийся образ великого современника.

В начале своего жизненного пути Скиталец трижды встречался с Владимиром Ильичем Лениным. Вот юный Ленин в Самаре в 1887 году. Огромное обаяние, простота и человечность, тонкий аналитический ум, глубокая целеустремленность запомнились Скитальцу на всю жизнь. Второй раз Скиталец встречался с Лениным в Женеве в 1903 году. В 1905 году состоялась третья встреча. 3 декабря 1905 года была закрыта первая легальная газета большевистской партии «Новая жизнь», на страницах которой печатались произведения Ленина и Горького. Экстренное заседание произошло на квартире Скитальца, где собрались, совместно с Лениным и Горьким, до сорока сотрудников закрытой газеты.

В. И. Ленин в своей повседневной политической работе, в непримиримой идеологической борьбе с врагами революции умело использовал не только огромную научно-историческую аргументацию, но и литературу, искусство. Так, например, при оценке предательской роли либеральной буржуазии В. И. Ленин воспользовался образной характеристикой определенного исторического этапа в развитии первой русской революции, данной Скитальцем в стихотворении «Тихо стало кругом». В работе «Победа кадетов и задачи рабочей партии» (1906) Ленин писал: «Когда наступает затишье после отчаянной борьбы, когда наверху «отдыхает уставший от победы», обожравшийся зверь, а внизу «точат мечи», собирая новые силы, когда начинает снова понемногу бродить и кипеть в народной глубине, когда только еще готовится новый политический кризис и новый великий бой, — тогда партия мещанских иллюзий о народной свободе переживает кульминационный пункт своего развития, упивается своими победами».

Чтобы пояснить свою мысль и сделать понятными поэтические образы зверя, отдыхающего от победы, и подспудное вызревание новых революционных сил, которые «точат мечи», В. И. Ленин в сноске приводит следующие стихотворные строки:

«Струны порваны! песня, умолкни теперь! Все слова мы до битвы сказали. Снова ожил дракон, издыхающий зверь, и мечи вместо струн зазвучали… Тихо стало кругом; в этой жуткой ночи нет ни звука из жизни бывалой. Там — внизу — побежденные точат мечи, наверху — победитель усталый. Одряхлел и иссох обожравшийся зверь. Там, внизу что-то видит он снова, там дрожит и шатается старая дверь, богатырь разбивает оковы»[14].

Этот факт свидетельствует о постоянном интересе Ленина к делам горьковского «Знания», к творчеству писателей горьковской «литературной дружины».

Большая творческая дружба связывала Скитальца с Горьким и Ф. Шаляпиным. Под пером Скитальца во весь исполинский рост встают эти гиганты русского искусства, приумножившие его мировую славу. Горький — это человек, который имел необыкновенный талант «возиться» с людьми, помогать им словом и делом, мудрым советом, верил в лучшие качества человека, ободрял в минуты невзгод и сурово журил за неверные шаги и ошибки. По существу, Горький — это тип человека, писателя, трибуна, борца, вызванный к жизни новой эпохой социалистической революции. Неуемная натура, энциклопедически образованный человек, талантливый художник, несгибаемый борец — таким его рисует Скиталец в своих мемуарах. Чувство признательности и большой любви к этому человеку Скиталец пронес через всю свою трудную жизнь.