Бланшар открыл лежавшую на столе папку и вынул из нее два листа, очень похожих на ее личное дело. Как они попали к нему?

– Расскажите мне о себе.

– А почему бы вам не рассказать мне обо мне?

Элли поразила смелость произнесенных ею слов. Вероятно, ей действительно не нужна эта работа. Но Бланшар не выглядел оскорбленным. Она почему-то чувствовала, что его не возмутит ее ответ.

– Элеонор Кэрис Стентон. Родилась 22 февраля 1987 года в Ньюпорте, Южный Уэльс. Ваша мать выполняла разную работу на производственных предприятиях, ваш отец… – Бланшар пожал плечами. Элли не видела, чтобы он читал все это по бумажке. – В школе вы добились замечательных результатов. Вам предложили учебу в Оксфордском университете со стипендией, но вы предпочли ничем не примечательную местную политехническую школу. Вас так напугал Оксфорд? Его привилегированность и элитарность? Вы боялись, что вас будут воспринимать как нуждающуюся?

– Нет. Даже с теми деньгами, которые мне предлагали, я не смогла бы позволить себе туда поехать.

– Опасение – это не так уж и плохо, – заметил Бланшар. – Те, кто считает, что им нечего бояться, как правило, ничего не достигают.

Элли отнюдь не была уверена, что это действительно так.

– Тем не менее в конце концов я поступила в Оксфорд.

– В самом деле. Диплом с отличием по истории Средневековья. Вы могли бы пройти любую последипломную программу обучения в стране, но предпочли добиваться докторской степени. Немногие сделали бы такой выбор. У вас не было соблазна заняться чем-то, что приносит хорошие деньги, и тем самым вырваться из своей социальной среды?

Элли напряглась. Не слишком ли он бесцеремонен? Или, может быть, он испытывает ее? Она посмотрела банкиру прямо в глаза, и ей показалось, что в них мелькнула улыбка. Ублюдок.

– Деньги – не единственный способ вырваться из своей социальной среды, – это было все, что она могла сказать.

Бланшар кивнул, покачиваясь в кресле.

– Скудость идей, это вы имеете в виду?

– Что-то в этом роде.

– Но идеям свойственна собственная ограниченность. Академическая башня из слоновой кости – это эхо-камера, зеркальный зал. Вы смотрите на мир сквозь стекло и со временем понимаете, что видите только себя. Разве это может удовлетворить вас?

Здесь опасно. Элли неожиданно вспомнила слова полицейского.

– Мне очень льстит ваше приглашение, – с уверенностью произнесла девушка. – Но я твердо намерена получить докторскую степень, а до этого еще три с половиной года. Боюсь, в данный момент я не могу все бросить.

Она репетировала эту фразу в автобусе, подбирая нужный тон – не резкий и вызывающий, но и не оставляющий никаких сомнений. Подобный тому, каким обычно девушка говорит парню во время свидания, что не собирается идти к нему домой.

На лице Бланшара появилось скучающее выражение.

– Вы раньше не работали в банковской сфере?

Элли не сразу поняла, что он имеет в виду. Это было так давно.

– Всего лишь временная работа летом. Совсем другое дело. Двенадцать часов в неделю в местном строительном обществе[1], коричневые ковры и стены, отделанные штукатуркой с каменной крошкой. Единственными обладателями старых капиталов здесь были пенсионеры.

– Чем привлекала вас эта работа?

Элли с удивлением посмотрела на банкира.

– Прошу прощения?

– Почему не бар или не магазин одежды, куда обычно устраиваются на временную работу молодые женщины?

– Я решила, что мне следует познакомиться с обратной стороной монеты.

Я хотела увидеть, откуда берутся деньги. Хотела подержать их в руках, ощутить себя их обладательницей, пусть всего лишь на мгновение.

Семья все время нуждалась в средствах, и Элли ненавидела бедность. Память навсегда запечатлела отчаяние в глазах матери, когда та приходила с ночной смены, выражение ужаса на ее лице при каждом стуке в дверь. Девочка испытывала счастливое чувство каждый раз, когда им приходилось внезапно уезжать из дома со своим скудным скарбом. И остро ощущала социальную несправедливость, глядя на хорошо одетых одноклассников с лэптопами и мобильными телефонами, тогда как ей приходилось одеваться в магазинах секонд-хенда. В университете лэптопы и мобильные телефоны трансформировались в автомобили и квартиры, тогда как Элли жила над бедной забегаловкой, сидела над учебниками до поздней ночи, вдыхая запах дешевого жира, а в свободное время подрабатывала всюду, где только могла найти работу, получая мизерную зарплату.

– Позвольте мне вкратце рассказать вам о нашей политике вознаграждения за труд, – прервал ее воспоминания Бланшар. – Будучи маленькой фирмой, мы прекрасно понимаем, что должны платить служащим больше, нежели платят наши конкуренты. – Он взял серебряный нож и стряхнул прилипшие к его лезвию крошки табака. – К счастью, у нас глубокие карманы. В качестве стартовой зарплаты мы предлагаем семьдесят пять тысяч фунтов, и, кроме того, вы можете рассчитывать на бонус, составляющий десять-пятнадцать процентов. Со временем процент бонуса возрастает.

У Элли отвисла нижняя челюсть. Ее не заботило то, что Бланшар видит это. Неужели он сказал – семьдесят пять тысяч фунтов? Сумма гранта на ее программу по соисканию докторской степени составляла восемь тысяч, и для нее это были огромные деньги. Ее знакомые по университету, устроившиеся в крупнейшие юридические фирмы Лондона, не получали и половины этого. Элли знала это, поскольку они месяцами бахвалились своими зарплатами.

– Мы понимаем, что в Лондоне жить нелегко, – продолжал Бланшар, – и поэтому стараемся помогать в переходный период. В течение первого года вы можете занять квартиру, принадлежащую компании. Район Барбикан, тридцать девятый этаж. Изумительный вид из окна.

Элли задумчиво кивнула. Семьдесят пять тысяч фунтов.

– Разумеется, мы обеспечим вас всем необходимым для работы – лэптоп, мобильный телефон последней модели, если для вас это имеет значение. Субсидия на приобретение одежды.

Элли машинально потерла дешевую ткань своей юбки и представила себя в нарядах, которые она видела в витринах модных магазинов.

– Мы не предоставляем автомобиль, поскольку он вам не понадобится. Ездить по Лондону – настоящее мучение. В случае необходимости вас будет обслуживать наш водитель. И большинство ваших поездок будут за границу.

– Их будет много?

– Наши клиенты живут по всей Европе – Швейцария, Италия, Германия, ну и, конечно, Франция. Иногда они приезжают в Лондон, но обычно предпочитают, чтобы мы ездили к ним.

Элли лишь однажды выезжала за пределы Великобритании. Тогда ей было восемнадцать, она только что сдала экзамены. Полугодовых накоплений от работы по субботам хватило на неделю в испанском хостеле, пропахшем канализационными стоками.

– Естественно, мы обеспечиваем максимально возможный комфорт – бизнес-класс и хорошие отели.

– Я уверена…

Бланшар прервал ее взмахом серебряного ножа.

– Элли, будем честны друг с другом. В большинстве случаев собеседование основывается на лжи. Кандидат лжет по поводу того, какой он замечательный и трудолюбивый, а представители компании лгут по поводу того, какое это счастье – работать на них и какую блестящую карьеру можно при этом сделать. Кончается все тем, что они держат его на бумажной работе до тех пор, пока он не ослепнет, а затем выставляют за порог.

Элли молча слушала. Дым сигары Бланшара вызывал у нее головокружение.

– У нас не так. Мы тщательно выбираем того, кто нам нужен, и, заполучив его, стараемся удержать. Для нас вы инвестиция – в потенциале стоящая миллионы. Как в случае с любой инвестицией, мы будем помогать вам, увеличивать вашу стоимость. Да, работа непроста. Будут долгие рабочие дни, а иногда и вечера, но можете мне поверить, это гораздо интереснее всего того, чем вам приходилось заниматься прежде. Вы будете лично общаться с могущественнейшими и умнейшими людьми в Европе, и они будут выслушивать вас. С уважением и благодарностью. Поскольку вы будете представлять банк «Монсальват», и поскольку они будут видеть в вас родственную душу. Как видим мы.