В ходе этого напряженного боевого дня летчики только нашего полка сбили около десяти бомбардировщиков и почти столько же «мессершмиттов».

Вторые сутки нашего пребывания на Миус-фронте были не менее насыщенными боевыми вылетами. Противник стремился ликвидировать прорыв обороны и сорвать ввод подвижной группы войск фронта, механизированного и кавалерийского корпусов. Несмотря на большие потери в воздухе, руководство гитлеровских авиационных соединений интенсивно бросало в сражение группы бомбардировщиков под прикрытием истребителей.

Вечером подсчитали результаты двух дней боев, подвели итоги действий каждого летчика. Радовали успехи молодежи. С каждым боем молодые пилоты приобретали качества настоящих воздушных бойцов-гвардейцев. Особенно отличился Николай Трофимов. За эти два дня он добавил к своему счету сбитые бомбардировщик и истребитель.

При совместных полетах в группах этот летчик всегда удивлял меня своим спокойствием даже в самой сложной обстановке. Уверенно, смело и разумно вел он бои, был уникальным бойцом. Многие молодые летчики стремились подражать ему. Но трофимовского спокойствия при встрече с противником им все-таки не хватало. Увидя противника первыми, они возбужденно кричали по радио:

– Справа «мессеры»! Впереди бомберы!

После такого внезапного выкрика как-то непроизвольно возникало напряженное состояние, оно охватывало всю группу. Приходилось снимать психологическое напряжение командой:

– Спокойно! Группе прикрытия атаковать «мессеров», я четверкой иду на бомберов!

Трофимов, вылетая в моей шестерке, всегда возглавлял верхнюю пару, прикрывающую ударную четверку. При обнаружении противника он спокойно, даже как-то буднично сообщал:

– Справа ниже «мессеры». Иду в атаку!

Голос его был таким, словно он вступал не в смертельную схватку с врагом, а беседовал на земле со своими товарищами.

…Ликование молодежи от первых успешных боев и личных побед дополнилось возвращением в полк Георгия Голубева. Мы были ему несказанно рады. Все, что рассказывал о его действиях в бою Сухов, полностью подтвердилось. Я смотрел на Голубева с чувством благодарности за его отважный поступок.

– Почему ты подставил свой самолет под огонь «мессеров»?

– Другого выхода для спасения командира у меня не было.

«Понимал, что главная задача ведомого – прикрыть ведущего в бою. Спасибо тебе за этот подвиг», – думал я.

– Принимай новый самолет, Георгий, и завтра, во второй половине дня, снова пойдешь с нами в бой, если чувствуешь себя готовым к полетам.

Росла молодежь, набиралась боевого опыта. К безграничной отваге прибавлялось умение. Опытные летчики старались учить молодых, оберегали их в жарких схватках. Особое внимание приходилось уделять тем, кто выполнял первые боевые вылеты, действовал пока неуверенно и напряженно. К таким летчикам относился и закончивший переучивание с У-2 на истребитель Иван Олиференко.

В первом своем бою в составе группы он не смог сбить «фоккера». Вражеский истребитель удрал из боя.

Выйдя из самолета после заруливания на стоянку, Олиференко со злостью сорвал с головы шлемофон, бросил его на траву, горестно оперся на крыло самолета. Подошел к нему.

– Что с вами, Олиференко? Почему такой расстроенный?

– Не получается из меня истребитель, товарищ майор. Весь боекомплект расстрелял, а фашистского гада не сбил.

– А разобрался, в чем причина?

– Все делал вроде правильно, а «фоккера» упустил, – отмахнулся он рукой.

– «Вроде правильно» воевать нельзя. С какой же дистанции стрелял?

– Как вы учили – с близкой.

– Это могло показаться. В первых боях летчики всегда торопятся и стреляют с большой дальности. В этом, видимо, и ошибка. В следующий раз не спеши и подойди поближе, на сто метров. Тогда и бей.

– Учту это, товарищ майор!

– Вот даже я, опытный летчик, поймав самолет противника в прицел, чувствую, как рука тянется к спуску, а сознание подсказывает, что рано, надо подойти ближе. Поддашься чувству руки, и трасса пройдет мимо цели или будет мало попаданий. Главное иметь выдержку в стрельбе. Не переживай! Еще будет много боев.

Такие беседы с молодыми летчиками сразу же после боя, у самолетов, помогали им разобраться в ошибках, приобрести уверенность в себе. Вскоре и Олиференко начал свой счет сбитых самолетов. А позднее за умелые действия в боях, за высокие организаторские способности был назначен командиром звена.

Оборона противника прорвана. Наши войска устремились в глубокий тыл врага, громя его резервы. Мехкорпус держал направление на Сталине, а кавалерийский – в обход таганрогской группировки гитлеровцев. Немецко-фашистское командование, стремясь предотвратить назревающее окружение войск в районе Таганрога, задействовало против кавкорпуса основные силы своей авиации из Крыма.

Открытая степная местность, лишь кое-где прорезаемая лесопосадками, не позволяла укрыться конникам от наблюдения с воздуха. Против них и направляли свои удары вражеские бомбардировщики. В воздухе разгорелись ожесточенные бои. Встречались мы со «старыми знакомыми» по Таманскому полуострову, которых хорошо потрепали еще над «Голубой линией». Не забывали нас посылать и в район города Сталино. Здесь тоже шли упорные бои.

Однажды, выполнив боевую задачу и проведя тяжелый бой с крупной группой Ю-87 и «Хейнкелей-111», при заходе на посадку я увидел группу летчиков и техников на месте стоянки моего самолета. «По какой причине?» – подумал я, приземляясь. Провели мы бой как бой. Отличились в нем и молодые летчики, сбившие три бомбардировщика и один истребитель. Успешные их действия уже не новость.

На стоянке меня окружили однополчане и стали поздравлять с неожиданной приятной новостью: присвоением мне и Дмитрию Глинке звания дважды Героя Советского Союза. Мне не верилось в это – прошло только три месяца, как я стал Героем, а тут уже – дважды… Верно, по количеству сбитых самолетов противника по статусу награждения все было правильно. Звание дважды Героя Советского Союза присваивалось за тридцать сбитых самолетов противника, а мой официальный счет уже подошел к сорока.

Вечером на ужине Погребной официально поздравил меня, подтвердив сообщение летчиков и техников.

Вручение второй Золотой Звезды мне и Дмитрию состоялось несколько позже, в штабе фронта, переименованного в 4-й Украинский. Торжества, как всегда на войне, были короткими. Требовалось отдохнуть после трудного дня и утром быть готовым к новым боям, а техническому составу – за короткую ночь залатать пробоины в самолетах.

Только всходило солнце, а группа уже в воздухе. Я смотрел на «этажерку» пар и радовался, что мое стремление создать постоянную восьмерку из молодых летчиков осуществилось. Ведомым у меня идет Г. Голубев, вторая пара – В. Жердев и К. Сухов. Это ударное звено для действий против бомбардировщиков. Второе звено, охраняющее мое от атак истребителей, возглавляет А. Клубов. Все звено молодое, но уже отлично показавшее себя в боях.

Любоваться боевым порядком группы долго не пришлось. С запада, на фоне земли, показалась колонна девяток Ю-88, прикрытых истребителями сопровождения.

– Впереди, ниже бомберы с «мессерами»! Клубов, прикрой! Атакуем в лоб! – дал команду и со снижением ринулся вниз, наметив точку открытия огня.

Ведущий первой девятки сам налез на трассу и загорелся. Оставляя дымный след, он врезался в землю.

Проскакиваем над строем, ведем огонь по следующим группам. Из люков вражеских машин посыпались в поле бомбы. Поредевшие девятки неорганизованно развернулись на запад.

Проскочив колонну, начинаем атаки задних рядов. Клубов кричит по радио:

– «Сотка»! Бей бомберов, я прикрываю!

Но своей четверкой он был не в состоянии сковать действия более десятка «мессершмиттов». Уже после второй атаки по уходящим бомбардировщикам в нашу сторону зловеще протянулись трассы. Это ведут огонь «мессеры». Пришлось бросить «юнкерсов» и отбивать атаки.

Окрепшие в боях летчики, имеющие на своем счету сбитые самолеты, рвались не только выполнять задачи по прикрытию войск, но и в полеты на «свободную охоту». Я считал, что не все из них еще полностью готовы к этому сложному виду боевой работы, придерживал их. «Свободная охота» – это высший класс действий. Ведь вести бой приходится в особых условиях. Одиночно или парой скрытно проникают истребители в тыл противника, самостоятельно находят цель и внезапно уничтожают ее, избегая встречи с крупными силами врага, стремясь не попасть под сильный огонь зениток.