Судя по всему, монах, который хладнокровно разглядывал меня, был не из их числа. Он, сделав знак Вечного Креста, неожиданно ударил меня в точку «Ди» или солнечное сплетение и, хотя я не успел заметить сам удар – столь стремителен он был – я шестым чувством определил движение нёсшейся в мою грудь силы. И успел лишь слегка отклонить корпус, что и спасло меня. Если сказать, что у меня перехватило дыхание от пропущенного удара, значит, ничего не сказать. Меня отбросило назад, словно щепку прибоем. Несколько томительных секунд я беспомощно барахтался на холодном каменном полу и переводил дыхание. Тем временем старичок в странном наряде медленно приблизился ко мне. Собрав волю в кулак, я вскочил на ноги и встал в стойку. Едва мой противник приблизился на расстояние удара, я нанёс свой самый быстрый удар. Прямой левой. Я часто пользуюсь им, чтобы привести противника в замешательство. За годы тренировок, научившись безукоризненно его выполнять, я был настолько уверен в том, что размажу противного старика по стенам, что не сразу понял, что же произошло. Мой кулак просвистел в пустоте, и пока я соображал, что к чему, старик в белом одеянии исчез. Почувствовав его присутствие за спиной, я в прыжке перевернулся и вновь предстал лицом к лицу перед моим соперником. Поединок, который последовал за этим, показался мне кошмаром.

Я трёхкратный чемпион Джагии, планеты прародительницы системы единоборств под общим названием диоке-джи, казался беспомощным котенком, барахтающимся рядом с истинным мастером диоке. За весь наш скоротечный поединок я не нанёс своему противнику ни одного сколько-нибудь значительного удара. В тот самый момент, когда мой кулак, казалось, настигал старичка, тот непонятным образом исчезал, и мои кулаки молотили лишь пустоту. Не понимая, как живое существо может двигаться с такой быстротой, я, наконец, оставил бесплодные попытки бороться с духом, а не человеком и, сложив покорно руки на груди, встал, всем своим видом выражая полное смирение. Старик, видя, что я не намерен продолжать поединок, подошёл ко мне и, взяв за руку, повёл за собой.

Это был учитель Ри. Во время плена на Ирокзане он обучал меня тайнам диоке и сверхсекретного искусства рукопашного боя, известного только посвящённым в высший совет монахам ордена Света, под названием тай-пи. Искусства настолько секретного, что во всей Вселенной не нашлось бы и двух десятков бойцов знакомых с ним. Искусства настолько совершенного, что владеющий им мог одолеть любого соперника и в любом количестве. Искусства, у которого был лишь один (по моему мнению) недостаток. Его нельзя было применить в обычной драке. В тай-пи всё решает настрой бойца, и ваша биоэнергетика имеет большее значение, чем крепость кулаков. В обычных же потасовках, коими так богата моя жизнь, и которые происходят в большинстве случаев без всякой подготовки, спонтанно, настраиваться как-то недосуг. Схватка обычно происходит быстрее, чем успеваешь узнать, кто же на этот раз разбил бутылку о твою голову и вспомнить, в каком из баров Галактики происходит дело.

Но мастер Ри был мёртв, я это хорошо помнил. Старый добрый Ри. Он передал мне свои знания и погиб, помогая бежать с проклятого Ирокзана.

Это было практически невозможно – убежать с Ирокзана. Из крепости Форт-Рез. Древней неприступной твердыни, в которой за долгую историю планеты сгинуло бесчисленное количество узников: фараонов и их министров, бунтарей и феодалов, против которых эти бунтари восставали, и таких вот бедолаг, как я или мастер Ри, волею судьбы попавших на этот богом проклятый Ирокзан. Но я смог сделать то, что не удавалось до этого никому. После года подготовки. После бесчисленного множества неудачных попыток, я смог убежать из Форт-Рез.

Я пришёл в себя. Я лежал на больничной койке, вокруг слышалось мерное пощёлкивание приборов и шелест бумаги. На этот раз я очнулся в комнате, больше всего напоминавшей палату для больных, находящихся в тяжёлом состоянии. Всё мое тело было облеплено всевозможными датчиками, а вокруг виднелось множество различных измерителей частоты пульса, давления крови и других подобных приборов, предназначенных следить за состоянием организма.

В палате кроме меня и девушки, прятавшей электрошок неизвестно где, никого не было. Девушка сидела спиной ко мне и записывала показания приборов. Насколько я мог разглядеть со своего ложа, это были показания энерготронных параметров моего биополя. Девушка тщательно заносила в журнал данные и не обращала на меня внимания. Немало подивившись тому обстоятельству, что меня оставили без охраны и даже не сковали энергонаручниками, я, не медля, решил выбираться из этой реанимационной палаты. Но едва я сделал попытку оторвать голову от подушки, как весь мир вокруг поплыл и я без сил свалился обратно.

Тут я, наконец, вспомнил, что привело меня в больничную палату. Гипоэнергетическая бомба! Запрещённая Галактической Организацией Наций гипоэнергетическая взрывчатка применяется разве что работорговцами, существами (язык не поворачивается назвать их людьми), как известно, без чести и совести. Это такая микробомбочка величиной со спичечную головку большой разрушительной силы. Помещённая в мозг, она сплетается энерготронными сенсорами с человеческим биополем. В энергополе, в астральную сущность человека тысячами незримых нитей вплетается паутина гипоэнергетической бомбы. Управление бомбой дистанционное. Из любой части Галактики, послав мощный психотронный сигнал, можно взорвать гипоэнергетическую взрывчатку. Малейшая попытка удалить бомбу приводит к срабатыванию сенсора и взрыву. Удалить бомбу не удаётся даже тем, кто её поставил. Человеку с гипоэнергетической бомбой остаётся лишь надеяться на милость людей его контролирующих и выполнять все их указания под угрозой смерти. Или умереть, разлетевшись на миллионы мелких кусочков.

– Мистер Джаггер, вам нельзя вставать, по крайней мере, сутки, – озабоченно проговорила девушка, подойдя вплотную к кровати, – вы ещё очень слабы и даже минимальные усилия вам противопоказаны.

Звуки её ангельского голоса моментально успокоили водоворот, вращающийся вокруг меня. Я внимательно посмотрел в чудные карие глаза и ответил.

– Мы знакомы?

– Нет, но никогда не поздно это сделать, – невозмутимо ответила кареглазая красавица.

– Рад себя представить, – галантно, как мне показалось, начал я, предусмотрительно не отрывая головы от подушки. – Леон Джаггер. Бывший космодесантник, ныне пациент палаты с трудом реанимированных больных. А, вас позвольте узнать, как величать, девушка с электрошоком под мышкой?

– Майя Трекси, – представилась девушка, – с улыбкой разглядывая меня.

«Странно, Трекси, где-то я уже слышал эту фамилию», – подумал я.

– Чем вы занимаетесь сегодня вечером? Я знаю прекрасный фарайский ресторанчик, где готовят великолепных фарайских гвианов. Может, поужинаем сегодня вечером? – сделал я ненавязчивое предложение.

– Сегодня на ужин вместо так любимых вами гвианов будете есть манную кашу и, причём в больших количествах. Манка сейчас вам более полезна, – ответствовала Майя, и гордо удалилась из палаты, даже не оглянувшись на тяжело больного пациента. Оскорблённый до глубины души и неимоверно уставший даже от таких минимальных усилий как светский разговор с красавицей, я закрыл глаза и заснул.

Засыпая, я ещё раз воспроизвёл в памяти черты лица Майи, ещё раз подивился тому какие обстоятельства завели в этот вертеп столь прекрасное создание и подумал, что хоть моё положение кажется тяжёлым, я, конечно же, не сдамся, и буду бороться за свою свободу и жизнь до конца.

Весь следующий день я действительно только и делал, что спал да ел манную кашу. Как ни странно, живительная сила вкусной манки быстро поставила меня на ноги. К концу дня я уже мог вставать и даже пытался проделать свой ежедневный комплекс упражнений диоке-джи. Моему чудесному выздоровлению немало способствовала и забота Майи. Сестра милосердия выхаживала меня, словно грудного младенца, окружая чуткой заботой и вниманием. Я же со своей стороны старался отогнать от себя невесёлые мысли и развлекал Майю рассказами из своей жизни.