А далее произошло следующее. Когда лифт остановился, двери его раскрылись, и я услышал удивлённые голоса охранников. Они с недоумением разглядывали пустой лифт, не понимая в чём дело. Наконец, один из них, видимо самый сообразительный зашёл внутрь, где я огрел его ногой по голове. Сообразительный охранник молча повалился на пол, следом за ним спрыгнул и я. Не успев приземлиться, я принялся палить из автомата поверх голов, оставшейся на ногах охраны. Охрана, не ожидая такого, попадала на пол, спасаясь от шквального огня. Постреляв ещё немного для острастки, я прекратил огонь и громоподобным голосом приказал всем оставшимся в живых «уматывать поскорее отсюда». Что было немедленно и исполнено. Троица вскочила на ноги и под направленным на них автоматным стволом, побросав оружие, кинулась рысью прочь.
Расчистив поле боя, я огляделся. Из лифта я попал в просторный вестибюль, из которого вели три коридора. В центральный убежали охранники, и он не был мне нужен. Как не был нужен и правый коридор, оканчивающийся, насколько я помнил, каким-то складом. Меня интересовал коридор слева, туда я и направился.
Поскольку я отключил не только телекамеры слежения, но и все средства уничтожения: как-то – лазерные щиты, встречающиеся через каждые тридцать метров, автоматические турельные пушки, расположенные на потолке периодически по всему коридору, различные мины-ловушки, усеянные повсюду, то особых сложностей по пути следования к вожделенному подземному залу я не встретил.
Добежав до двери в таинственный зал, я сгоряча попытался с ходу ударом ноги в прыжке пробить её. Дверь треснула, но выстояла. Поднявшись с пола, я отдышался и, решив действовать головой, а не полагаться на грубую силу, внимательно осмотрел свой автомат Крамера. Он был модификации «У», без гранатомёта и сравнительно небольшой мощности. Установив эту самую мощность на самый минимум, я одним выстрелом без лишнего шума вдребезги разнёс замок на двери.
Проникнув внутрь, я осторожно прикрыл за собой исковерканную дверь. В просторном помещении царил полумрак. Всё его пространство было уставлено шкафами с аппаратурой, различными ящиками и тому подобным хламом. Где-то вдалеке, в самом центре зала я заметил яркое световое пятно. Туда я, соблюдая все меры предосторожности, бесшумно, словно следопыт ирокзанец, и направил свои стопы.
Лавируя среди шкафов и ящиков, я продвигался всё ближе к притягивающему меня, словно магнит стрелку компаса, светлому пятну. Лишь однажды совершенно случайно, не рассчитав шаг, я опрокинул какую-то коробку. Коробка с шумом упала, высыпав содержимое наружу. Я замер в неудобной позе, прислушиваясь. Вокруг всё было спокойно. Моя рука наткнулась на высыпавшееся содержимое, что-то похожее на мелкую дробь. Поднеся к глазам эту дробь, я обомлел. То, что я увидел поразило меня более всего, виденного за последние пару суток. Это была гипоэнергетическая взрывчатка. Осторожно высыпав горсть взрывчатки обратно на пол, я осмотрел остальные коробки. Всюду, насколько хватало глаз, виднелись ящики с гиповзрывчаткой. Подойдя поближе к шкафу с аппаратурой, я, наконец, понял и его предназначение. Все эти шкафы представляли собой один мощный психотронный передатчик. Мощности передатчика было достаточно, чтобы взорвать заряд гиповзрывчатки в любом уголке Галактики!
«Похоже я здесь не единственный обладатель персональной бомбы. Подобной участи, наверняка, сподобились многие, а очень многим это ещё предстоит. Если я конечно не помешаю. А помешать надо. Иначе, что же это получается? В скором времени на так любимом мною Даране не останется ни одного нормального человека, люди исчезнут, их место займут марионетки, нити от которых протянутся в этот мерзкий подвал. Да и одним ли Дараном всё ограничится? Скорее всего, обладатели этих запасов решили довольствоваться не только одной планетой, явно их планы куда обширней. Я просто обязан помешать этим безумным планам».
С трудом придя в себя, я продолжил путь к центру зала. То, что издалека было различимо лишь как ярко освещённое пятно, оказалось площадкой, свободной от ящиков и шкафов с аппаратурой. В центре площадки стояло кресло с вмонтированными в подлокотники переключателями и кнопками. Кресло полукругом обрамлял пульт с множеством мониторов слежения. Ни на самой освещённой площадке, ни поблизости никого не было видно, и я, осмелев, приблизился.
Мониторы отражали информацию обо всём происходящем в здании РУЭ. Этого следовало ожидать, учитывая, что все кабеля от телекамер сходились сюда в зал. Также один компьютер отражал состояние психотронного передатчика, на других мелькали абсолютно непонятные мне данные. Впрочем, кроме одного. На этом мониторе виднелась моя мнимая схватка в «Кровавом доме».
«Похоже, владелец этого чудесного кресла и есть настоящий хозяин РУЭ», – подумал я, присев за пульт управления. Внезапно какая-то непонятная дрожь пронзила меня. Тело покрылось неприятной «гусиной» кожей. Зябко передёрнув плечами, я сбросил непонятно откуда взявшийся страх и внимательней присмотрелся к центральному монитору. То, что я увидел, поразило меня, пожалуй, ещё больше чем даже находка залежей гиповзрывчатки. Там отражались досье практически на всех сотрудников РУЭ, начиная от шефа Тирани и заканчивая Леоном Джаггером. Но поразило меня не это, а то, что кроме обычных данных, положенных в таких случаях, в каждом досье стоял восьмизначный код. Что это был за код, я прекрасно знал. Этим кодом обозначалась частота психотронного сигнала активизации гипоэнергетической взрывчатки. Все: и грозный шеф Тирани, и гнусный Фляровский, и даже Майя, были начинены гипобомбами. Список владельцев бомб в голове не ограничивался лишь сотрудниками даранского управления РУЭ. В нём также значились, и сенаторы, и сотрудники федеральной разведки, и даже некоторые члены комиссии, направленной для проверки даранского РУЭ. Влиятельные политики, видные военные, известные учёные, – тысячи граждан Федерации носили в себе смертоносные бомбы. И, следовательно, все они подчинялись тому, кто ещё секунду назад сидел в этом кресле.
Невдалеке послышались приближающиеся голоса, и я поспешил укрыться за ящиками. Вскоре говорившие вышли в круг света, и стало возможно разглядеть их получше. Это были уже известные мне Фляровский с Тирани и троицей охранников, обращённой мною в позорное бегство. Охранники что-то усиленно объясняли, горячо размахивая руками. Фляровских грозно верещал на них, Тирани угрюмо молчал. Но среди всей этой галдящей группы выделялась одна фигура, при приближении которой у меня вновь забегали мурашки по спине. Здоровый, более двух метров роста человек, одетый в длинный чёрный плащ с капюшоном, держа в мощных руках ручной пулемёт системы Свенсона, спокойно занял место в кресле и стал выслушивать показания охранников. Из сбивчивого рассказа охраны следовало, что на них напало не менее дюжины спецагентов, все в масках и прекрасно вооружённых. После неравного боя охрана была вынуждена отступить.
– Мы отбивались до последнего, но противник, воспользовавшись внезапностью, стремительно нас атаковал, и мы были вынуждены отступить. Нас предали, господин Властитель, – закончил объяснения самый главный из охраны.
В следующую секунду вся верхняя половина его тела лопнула как мыльный пузырь. От неожиданности я чуть не выронил автомат. Остальные были шокированы не менее. Фляровский от испуга присел и закрыл голову руками. Тирани вздрогнул, а оставшиеся в живых охранники бросились бежать, но не успели проделать и трёх шагов, как их постигла участь коллеги. У одного лопнула голова, и его тело продолжило бежать пока, наткнувшись на коробки, не свалилось. Другой разлетелся на множество кусков и его конечности ещё некоторое время шевелились, словно живые. Зрелище было преотвратительное, и даже мне, повидавшему многое на своём веку, стало не по себе. Я отвернулся, но спустя секунду, услышав разговор, вновь принялся внимательно наблюдать за ярко освещённой площадкой.
– Господин Властитель, мы сделаем всё, чтобы узнать кто пытался проникнуть к Вам, – доложил шеф Тирани, подобострастно склонившись перед сидевшим, как скала гигантом.
