Исмир криво ухмыльнулся.

— Это не столь важно. Я искал вас, чтобы еще раз допросить.

— Допросить? — удивилась я, поднимая брови. — И о чем же?

— Помнится, вы уверяли, что от убитого мэра пахло валерианой, — почему-то издалека начал Исмир. Взгляд его — пристальный, неприятный — заставил меня подобраться. И противный запах рыбьего жира — подозрение — облаком повис в воздухе.

— Да, — подтвердила я и наконец догадалась: — Вы хотите сказать, что нашли, где убийца ее взял?

— Именно так, — подтвердил Исмир, гибко поднимаясь с камня. Он шагнул вперед, скалою навис надо мной и поинтересовался обманчиво спокойно: — Господин Фрост, аптекарь, утверждает, что вы накануне заказали у него большую партию экстракта валерианы. Надеюсь, вы сможете объяснить, зачем он вам так срочно понадобился!

Лицо у него при этом было такое, словно он только и ждал признания невесть в каких преступлениях. И розмарин с эвкалиптом — пытливость — били в нос горьковато-возбуждающим ароматом.

— Хм… — я подавила порыв отодвинуться подальше. Вдруг захотелось окликнуть Петтера, только бы не оставаться наедине с драконом. Кажется, я излишне расслабилась и доверилась тому, кому доверять не стоило ни в коем случае. Призвав на помощь все хладнокровие, на которое была способна, я уточнила иронически: — Хотите сказать, я сознательно навела вас на собственный след?! Вы считаете меня настолько недалекой?

Однако дракона это не обескуражило. Ладан и смолы вокруг него словно гремели грозовыми раскатами.

— Я считаю, — предельно жестко начал он, — что вы затеяли какую-то сложную и рискованную игру, смысла которой я пока не понимаю. Но, будьте уверены, пойму!

С каждым словом Исмир приближался ко мне, заставляя отступать и отступать. От него пахло сухим, горьким и крепким лекарством — деревом уд — из тех, которые заставляют глотать, зажимая нос.

Обвиняющие слова, будто гвозди, вонзались в мою бедную голову. В конце его тирады я почти вжалась в скалу, чувствуя спиной холод и влагу камня.

Бежать было глупо: даже сытый хищник погонится за убегающей ланью, но ничего поделать с собой я не могла. Инстинкт вынуждал спасаться.

— Расскажите мне все! — потребовал Исмир. От его рыка меня перехватило дыхание. — Все!

— Я ничего не знаю! — возразила я, но собственный голос показался мне слабым и неубедительным.

Исмир недобро усмехнулся.

— Вы запираетесь? — почти ласково уточнил он, проводя указательным пальцем по моей шее. Шарф оказался плохой защитой, и вот уже ветер подхватил и унес прочь его обрывки. А Исмир почти вжимал меня в скалу своим телом.

— Нет, — прошептала я, чувствуя, как ноготь (или коготь?) дракона давит мне на ямку у основания шеи, там, где учащенно бьется жилка. — То есть да…

Успокаивающая мысль, что он просто меня запугивает, растаяла снежинкой в ладони.

— Так да или нет? — в этот момент Исмир ужасал, как ужасает неумолимая стихия. Всегда невозмутимый, как вечные льды, сегодня он словно с трудом балансировал на краю, едва не срываясь в пропасть ярости.

— Оставьте меня в покое! — потребовала я, собрав остатки сил. — Вы ведете себя нелепо!

— Нелепо?! — переспросил он с такой мертвенной угрозой, что я запоздало поняла свою ошибку. Куда безопаснее дразнить убежавшего из клетки льва!

Исмир второй рукой сжал мое плечо и наклонился еще ближе, будто раздумывая, ударить — или впиться поцелуем в беззащитную шею. Густой, смолистый, горько-сладкий аромат — как кедровая живица вперемешку со жженым ванильным сахаром.

Я смотрела в пылающие ледяной яростью глаза, ощущала прикосновение его пальцев к шее, мягкость манжеты рубашки…

«Сейчас он меня убьет, — сонной рыбой проплыла в голове вялая мысль. А потом меня осенило запоздалое: — Валериан!»

Я напряглась, уперлась обеими ладонями в грудь Исмира, тщетно пытаясь его оттолкнуть. Прижимаясь щекой к мягкому шелку рубашки, я едва не плакала от беспомощности…

Вдруг до слуха моего донесся какой-то странный звук, Исмир сильно дернулся и завалился набок, рывком увлекая меня за собой.

От неожиданности и страха я вскрикнула. Боги, милосердные мои боги, что происходит?!

— Госпожа Мирра! — позвал знакомый голос. — Вы в порядке?

Я подняла голову. Над нами застыл Петтер, и ярость, та священная, чистая ярость, за которую уважали его небесного покровителя, сверкала в темных глазах.

Он наклонился, помогая мне встать.

Исмир подо мной со свистом выдохнул и пошевелился. Пахло от него кровью — этот запах ни с чем не спутаешь.

Зато от Петтера, одной рукой трепетно прижавшего меня к себе, веяло ароматической травяной горечью, раскаленным металлом и лавровым листом — пониманием и готовностью стоять до конца.

— Вы в порядке? — снова повторил он, с тревогой вглядываясь в мое лицо.

Надо думать, выглядела я ужасно — растрёпанная, без шарфа, в криво сидящей шляпе, но боли не ощущала.

— В порядке, благодарю вас! — заверила я.

Петтер светло улыбнулся.

— Я рад, — сказал он просто. — Вот, вы просили найти камни!

Он протянул мне правую руку и разжал кулак. На ладони лежали три пористых камушка.

— Спасибо, — сдавленно поблагодарила я.

Пальцы его были испачканы в крови, а темные руны на запястье яростно пульсировали, будто налитые силой.

Шум сзади заставил меня обернуться.

Исмир пытался встать — с трудом, опираясь на скалу. Вид его был страшен: по правой стороне лица струилась кровь, сжатые до белизны губы шрамом выделялись на покрасневшем лице, а глаза с явным трудом сфокусировались на Петтере.

Дракон прошипел что-то явно нецензурное, рванулся вперед… И пошатнулся, едва не упав снова.

Мальчишка («Юноша!» — поправила себя я. И отчего меня так тянет называть его мальчиком?) попытался отодвинуть меня к себе за спину.

— Прекратите! — раздраженно потребовала я, отталкивая его руку, и шагнула вперед, к Исмиру, который нетвердо стоял на ногах.

Исмир мотнул головой, отгоняя слабость, и потребовал:

— Уйдите!

Его густые светлые волосы и белый костюм были испачканы кровью, и это придавало ему настолько дикий и хищный вид, что у меня затряслись колени.

— Госпожа Мирра! — Петтер взял меня за локоть. — Пожалуйста, отойдите!

— В этом нет нужды, — отмахнулась я, из последних сил стараясь сохранять спокойствие. Боги, милосердные мои боги, дракон настолько разъярен, что, не задумываясь, убьет Петтера! — Господин Исмир сейчас немного успокоится и извинится за свое поведение.

Надо думать, меня спасла беспримерная наглость. Исмир долгую минуту непонимающе смотрел на меня, затем хмыкнул, прижался спиной к скале и зажмурился.

— Такой мальчишка, а уже малолетний преступник, — проговорил он задумчиво, не открывая глаз. — Хотя все вы, люди, такие.

Рука Петтера дрогнула. И, конечно, он не сдержался.

— А вы — насильник! — выдохнул Петтер с ненавистью, сжав кулаки. Пахло от него яростно, жгуче и горько — горчицей, углем и дегтем.

Исмир удивился настолько, что соизволил на него взглянуть: насмешливо и снисходительно, как взрослый на расшалившегося ребенка. Хотя впечатление несколько подпортило окровавленное лицо.

— Петтер, успокойтесь, — попросила я, пряча в складках шубы дрожащие руки. — Это было совсем не то, что вы подумали!

И сама поморщилась от того, насколько сомнительно это прозвучало.

— Тогда что это было?! — спросил он с неожиданным сарказмом. От специевого аромата кардамона и стручкового перца — недоверия — у меня защипало в носу.

— Допрос с пристрастием! — колко ответила я и слегка покачнулась от навалившейся усталости. Притворства в этом не было ни на гран, оттого подействовало весьма эффективно: Петтер рванулся ко мне и осторожно обнял за плечи.

— Что случилось? — тихо спросил он, встревоженно заглядывая мне в лицо.

— Ничего страшного, — я на мгновение смежила веки, наслаждаясь исходящим от него хлестким, строгим ароматом ветивера. Так пахнут уверенные в себе, состоявшиеся мужчины, а отнюдь не юноши! — Немного отдохну, и все пройдет.