В конце концов, Александр выбрал второй вариант. В последние несколько секунд жар заметно усилился, пламя отбрасывало на стены яркое сияние, плексиглас превратился в нечто текучее. Загорелся один из роботов, его корпус расплавился, и автомат упал вперед, рухнув на пол у Хоффмана за спиной.

Железо пожарной лестницы так раскалилось, что к нему было не прикоснуться. Хоффман ощущал жар металла даже сквозь подошвы ботинок. Лестница выводила только на следующий этаж, который погрузился в темноту, а не на крышу. В алом сиянии пламени у себя за спиной Хоффман увидел огромное помещение с тремя дверями. Со всех сторон доносился шум, словно гудел сильный ветер. Он услышал, как где-то обрушилась секция пола. Приблизил лицо к сенсору первой двери, чтобы ее открыть. Когда ничего не произошло, Александр вытер лицо рукавом: на коже накопилось слишком много сажи и грязи. Однако сканер вновь не сработал. Не открылась и вторая дверь. А вот третья сразу распахнулась, и он шагнул в полную темноту. Камеры ночного слежения зафиксировали, как Хоффман слепо шарит руками по стенам в поисках следующей двери. Наконец, он нашел новую дверь и двинулся вперед, через лабиринт комнат, пока не распахнул дверь в пекло. Язык пламени метнулся к новому источнику кислорода, словно голодное живое существо. Хоффман повернулся и побежал. Казалось, пламя его преследует, освещая блестящий металл лестницы. Александр оказался в мертвой зоне для камер наблюдения. Через секунду в камеру ударил огненный шар. Система наблюдения перестала существовать.

Для людей, наблюдавших за пожаром со стороны, горящий склад напоминал автоклав. Пламя оставалось невидимым, лишь дым поднимался через швы и вентиляционные отверстия здания, и все это сопровождалось несмолкаемым ревом. Пожарные направили на стены струи воды, пытаясь их охладить. Старший пожарный офицер объяснил Леклеру, что, если открыть двери, огонь вспыхнет еще сильнее из-за увеличившегося притока кислорода. Тем не менее инфракрасные датчики показывали, что внутри здания имеются более темные зоны, где температура не так высока, — значит, там могли уцелеть люди. Отряд пожарных в тяжелых защитных скафандрах был готов войти внутрь.

Габриэль и Квери отвели за периметр оцепленной территории. Им на плечи накинули одеяла. Они молча наблюдали за происходящим. Неожиданно с крыши горящего здания в небо устремилась струя оранжевого пламени. По форме, если не по цвету, оно напоминало огонь на нефтеперерабатывающем заводе; горело нечто газообразное. Затем от огня отделилось что-то темное, и они не сразу поняли, что это человек. Он пробежал к краю крыши, раскинул руки в стороны и прыгнул, как Икар.

Была уже почти полночь; улицы, ведущие к Лез-О-Вив, опустели, магазины и рестораны закрылись. Квери и Леклер молча сидели на заднем сиденье патрульной машины.

— Вы уверены, что не хотите, чтобы вас отвезли домой? — нарушил долгое молчание инспектор.

— Нет, благодарю вас. Сегодня я еще должен связаться с нашими инвесторами, прежде чем они все узнают из сводок.

— Несомненно, это станет главной новостью дня.

— Конечно.

— И все же, после столь трагических событий, вам следует соблюдать осторожность.

— Не беспокойтесь, я не стану рисковать.

— По крайней мере, мадам Хоффман в больнице, где ей помогут пережить шок…

— Инспектор, со мной все будет в порядке, не волнуйтесь.

Квери подпер подбородок рукой и стал смотреть в окно, чтобы прекратить разговор. Леклер отвернулся в другую сторону. Подумать только, всего двадцать четыре часа назад он начинал обычную вечернюю смену! Никогда не знаешь, какие сюрпризы преподнесет тебе жизнь. Шеф позвонил прямо с торжественного обеда в Цюрихе, чтобы поздравить Леклера с «быстрым разрешением потенциально затруднительной ситуации». Министерство финансов довольно: репутация Женевы, как центра инвестирования, не пострадает из-за произошедших событий. И все же инспектор чувствовал, что потерпел поражение: он постоянно отставал на час или два в этой игре.

«Если бы я поехал с Хоффманом в больницу на рассвете, — подумал он, — и настоял, чтобы он остался там, то ничего страшного не произошло бы».

— Мне бы следовало действовать иначе, — пробормотал он себе под нос.

Квери искоса посмотрел на него.

— О чем вы?

— Я подумал, месье, что мог бы разобраться со всем этим лучше, и тогда удалось бы избежать трагедии. К примеру, мог бы раньше заметить — с самого начала, если уж на то пошло, — что Хоффман серьезно болен.

Он подумал о книге Дарвина и безумном предположении Хоффмана, что человек на фотографии каким-то образом должен подсказать полиции, почему на него совершено нападение.

— Может быть, — с сомнением ответил Квери.

— Или на выставке мадам Хоффман…

— Послушайте, — нетерпеливо перебил его Хьюго, — хотите знать правду? Алекс был очень странным человеком, всегда. Мне с самого начала следовало понимать, во что я ввязываюсь. Так что к вам это не имеет никакого отношения, вы уж меня простите.

— Но все равно…

— Поймите меня правильно: мне ужасно жаль, что для него все закончилось именно так. Но представьте себе: все это время он устраивал прямо у меня под носом шоу — шпионил за мной, за своей женой, за собой…

Леклер подумал, сколько раз он слышал подобные удивленные речи от жен и мужей, любовников и друзей; как мало они знали о том, что на самом деле происходило в умах близких им людей.

— А что будет с компанией без Хоффмана? — кротко спросил Леклер.

— С компанией? Какая компания? С компанией все кончено.

— Да, я понимаю, такая реклама может причинить большой вред.

— В самом деле? Вы так думаете? «Гений-шизофреник окончательно потерял контроль над собой, убил двух человек и сжег здание»? Вы об этом?

Машина подъехала к офисному зданию. Квери откинулся на спинку сиденья, посмотрел на крышу и тяжело вздохнул.

— Какая отвратительная история, — сказал он.

— Что верно, то верно.

— Ну ладно, думаю, утром мы с вами еще поговорим.

— Нет, месье, только не со мной. Дело передано очень способному молодому офицеру — Муанье. Вы убедитесь, что он действует весьма эффективно.

— Ну ладно. — Казалось, Хьюго слегка разочарован. Он пожал руку полицейскому. — Значит, мне предстоит общение с вашим коллегой. Доброй ночи.

Он вылез из машины, и его длинные ноги легко коснулись тротуара.

— Доброй ночи. Кстати, — быстро добавил Леклер, — ваши технические проблемы, которые возникли ранее, — я все время хотел спросить, насколько они серьезны?

Ложь всегда давалась Квери без малейших усилий.

— Так, ерунда, ничего страшного.

— Однако ваш коллега сказал, что вы утратили контроль над системой…

— Он не имел этого в виду в буквальном смысле. Ну, вы же знаете, компьютеры…

— О да, конечно, компьютеры!

Квери захлопнул дверцу. Патрульная машина тронулась. Леклер посмотрел вслед финансисту, входящему в здание. В сознании инспектора промелькнула какая-то тень, но он слишком устал, чтобы ее преследовать.

— Куда теперь, босс? — спросил водитель.

— На юг, по дороге к Аннеси-ле-Вьё, — ответил Леклер.

— Ваш дом находится во Франции?

— Около самой границы. Не знаю, как тебе, но мне больше не по карману жить в Женеве.

— Понимаю, о чем вы. Все захватили иностранцы.

Водитель заговорил о ценах на недвижимость. Леклер откинулся назад и прикрыл глаза. Он заснул еще до того, как они добрались до границы с Францией.

Полицейские покинули офисное здание. Один из лифтов заклеили черно-желтой лентой и прикрепили плакат: «Опасно. Лифт не работает». Однако второй лифт сразу открыл двери, и после коротких колебаний Квери в него вошел.