Зимейза находилась у черта на куличках — ни истории, ни географии, ни жителей; даже имя являлось аббревиатурой с переставленными буквами названий других мест «Индустриальная зона Мейрин-Сатини». Хоффман ехал между низкими строениями, которые не были ни офисными блоками, ни фабриками, а неким гибридом между ними. Что здесь происходило? Что производили? Невозможно дать ответы на эти вопросы. Скелетообразные руки кранов простирались над строительными площадками и парковками грузовиков, опустевших к вечеру. Они могли бы находиться в любой точке мира.

До аэропорта на восток было менее километра. Огни терминалов придавали бледное сияние темнеющему небу, затянутому низкими облаками. Всякий раз, когда над головой пролетал пассажирский самолет, казалось, что на берег обрушивается прибойная волна: за громоподобным крещендо, от которого трепетали нервы Хоффмана, следовал отлив; посадочные огни растворялись, точно обломки кораблекрушения в темноте, между перекладинами кранов и плоскими крышами.

Александр вел «БМВ» с величайшей осторожностью, приблизив лицо к ветровому стеклу. Повсюду шли дорожные работы, укладывали кабели; сначала закрыли одну полосу, потом другую, и ему приходилось выписывать зигзаги. Поворот на Рут-де-Клерваль находился справа, рядом с центром продажи запчастей для «Вольво», «Ниссана» и «Хонды». Хоффман показал, что собирается свернуть туда. Впереди слева он увидел бензозаправочную станцию, остановился возле насосов и вошел внутрь. Система скрытого видеонаблюдения показала, что он задержался между рядами, потом решительно направился к секции, торгующей канистрами: красный металл, хорошее качество, стоимость — тридцать пять франков. На видеозаписи его движения выглядели дергаными, как у марионетки. Александр купил пять канистр, заплатив наличными. Верхняя камера четко показала рану у него на макушке. Продавец описал его как человека, который заметно нервничал. Его лицо и одежда были покрыты слоем грязи и машинного масла, в волосах запеклась кровь.

— Почему здесь всюду ведутся дорожные работы? — спросил Хоффман, сделав жуткую попытку улыбнуться.

— Это продолжается уже несколько месяцев, месье. Они прокладывают стекловолоконный кабель.

Хоффман вышел на заправочный терминал с пятью канистрами. Ему пришлось дважды сходить с ними к ближайшему насосу. Затем он начал их поочередно наполнять. Других покупателей не было. Александр чувствовал себя ужасно уязвимым, стоя под ярким светом флуоресцентных ламп, видел, что продавец за ним наблюдает. Еще один самолет пошел на посадку у них над головами, заставив задрожать окружающий воздух, и Хоффману показалось, что его выворачивает наизнанку. Он закончил наполнять последнюю канистру, распахнул заднюю дверцу «БМВ» и принялся укладывать их одну за другой на сиденье, затем вернулся в магазин, заплатил наличными сто шестьдесят восемь франков за топливо и еще двадцать пять за фонарик, две зажигалки и три протирочные тряпки. Потом вышел из магазина, не оглядываясь.

Леклер быстро осмотрел тело, лежавшее на дне шахты лифта, и не обнаружил ничего интересного. Оно напомнило ему о самоубийстве, которое он однажды расследовал на железнодорожной станции Корнавин. Леклер спокойно относился к такого рода вещам. А вот неопознанные трупы, смотревшие на него так, словно они все еще дышат, казалось, с укором спрашивали его: «Где ты был, когда мы нуждались в тебе больше всего?»

В подвале он коротко поговорил с австрийским бизнесменом, чью машину украл Хоффман. Бизнесмен пребывал в ярости и, казалось, винил в случившемся Леклера даже больше, чем человека, совершившего преступление, — «Я плачу налоги и рассчитываю, что полиция меня защитит», — и инспектору пришлось выслушивать его с вежливым выражением лица. Номер автомобиля и его описание сообщили всем полицейским Женевы с высокими приоритетами. Людей эвакуировали из здания, которое обыскали. Ждали приезда бригады криминалистов. Мадам Хоффман нашли в ее доме в Колоньи и привезли в полицейский участок для допроса. Шефа полиции поставили в известность о том, что происходит: к счастью, он находился на официальном обеде в Цюрихе, что было большим облегчением. Леклер считал, что сделал все, что мог.

Во второй раз за сегодняшний день ему пришлось подниматься наверх по лестнице. От усилий у него уже кружилась голова, левую руку покалывало. Инспектор понимал, что необходимо пройти обследование: жена постоянно его уговаривала это сделать. Неужели Хоффман убил не только немца в отеле, но и своего коллегу? На первый взгляд это казалось невозможным: очевидным образом отказал механизм безопасности лифта. Однако слишком много совпадений — один и тот же человек в течение нескольких часов находился на сцене двух убийств.

Добравшись до пятого этажа, инспектор остановился перевести дух. Двери в офисы хедж-фонда оставались открытыми; рядом на страже стоял молодой полицейский. Леклер кивнул ему, проходя мимо. В операционном зале настроение было ужасным — после гибели коллеги ничего другого и не следовало ждать, и люди находились почти в истерическом состоянии. Аналитики, которые прежде вели себя тихо, собрались в группы и что-то оживленно обсуждали. Англичанин Квери почти бегом устремился к нему. Цифры на экранах продолжали меняться.

— Есть новости об Алексе?

— Вроде бы он заставил водителя покинуть свою машину и украл ее. Сейчас мы его разыскиваем.

— Но в это невозможно поверить… — начал Квери.

— Прошу меня простить, месье, могу я осмотреть кабинет мистера Хоффмана?

Настроение Хьюго тут же изменилось.

— Не уверен. Возможно, нам следует пригласить нашего адвоката…

— Не сомневаюсь, что он посоветовал бы вам сотрудничать с нами в полной мере. — Леклеру стало интересно, что пытается скрыть финансист.

Квери тут же отступил.

— Да, конечно.

На полу кабинета все еще валялся мусор, над письменным столом зияла дыра. Леклер недоуменно посмотрел наверх.

— Когда это произошло?

Квери состроил смущенную гримасу, словно был вынужден сознаться в существовании безумного родственника.

— Около часа назад. Алекс вытащил детектор дыма.

— Почему?

— Он решил, что там находится камера слежения.

— И он оказался прав?

— Да.

— Кто ее установил?

— Наш консультант по вопросам безопасности, месье Жену.

— А кто отдал ему такое указание?

— Ну… — Квери не сумел найти пути к спасению. — Выяснилось, что это сделал Алекс.

— Хоффман шпионил сам за собой?

— Да, у нас создалось такое впечатление. Однако он не помнил, что отдавал такие указания.

— И где Жену сейчас?

— Полагаю, он беседовал с вашими людьми, когда было обнаружено тело Ганы. Кроме того, он отвечает за безопасность всего здания.

Инспектор сел за письменный стол и принялся выдвигать ящики.

— А разве не требуется ордер на обыск? — спросил Квери.

— Нет.

Леклер нашел книгу Дарвина и компакт-диск из радиологического отделения университетского госпиталя. На диване он заметил ноутбук, подошел к нему и открыл крышку. Посмотрел на фотографию Хоффмана, потом прочитал файл с его перепиской с мертвецом Карпом. Он был так поглощен чтением, что едва заметил появление Джулона.

— Прошу меня простить, Хьюго, полагаю, вам следует взглянуть на то, что происходит на рынках.

Квери нахмурился, наклонился к экрану и принялся переключать изображения. Началась настоящая лавина. ВИКС устремился к потолку, евро тонуло, инвесторы избавлялись от акций, приобретая золото и десятилетние казначейские облигации, объемы которых стремительно падали. Деньги уходили с рынка — в электронном виде шла торговля только фьючерсами Эс энд Пи, и в течение немногим более девяноста минут ликвидность упала с шести миллиардов долларов до двух с половиной.