Здесь же приходилось тянуть лямку наследства, включаться в политические и деловые игры, где замешаны огромные деньги. И не только…

— Милый, — услышал он протяжный голосок за своей спиной. Обернувшись, увидел миниатюрную блондинку, беззастенчиво валяющуюся на смятых простынях в постели. Она капризно надула губки, рассматривая его. — Ты опять проснулся рано. Неужели псина дороже меня?

— Габи, сколько раз повторять, что Цейс — мой друг. О нем нужно заботиться. Мы сходим на пробежку в парк и вернемся.

— Никогда не понимала твоего увлечения собаками. Можно подумать, тебе больше нечем заняться. Все итак уже твердят о твоих странностях, — она встала с постели, не думая прикрыть наготу, подошла к Алексу, попыталась стянуть полотенце, обматывающее бедра. — Я тебя хочу.

Он лишь косо ухмыльнулся, сдавливая ее запястье железной хваткой. Лениво произнес, не обращая на попытки девушки освободиться:

— Габи, у меня нет там кнопки. По одному твоему желанию ничего не произойдет. Хотеть должен я, а на данный момент, мне надо пойти с Цейсом на прогулку.

— Алекс! — блондинка хотела надуть губы, но поняла по блеску в синих глазах с зелеными крапинками, что время шуток закончилось. — Ладно. Приму душ, остыну.

Она замолчала, явно что-то обдумывая. Совершенно иным тоном добавила:

— Я уеду в Гамбург на встречу. Меня не будет несколько дней, на благотворительном балу придется тебе побыть одному. Всё равно, вы с папочкой и с другими денежными мешками будете обсуждать свои дела, закрывшись за дверями кабинета, а меня отправите отдуваться перед журналистами.

— Хорошо. Созвонимся, — безразлично пожал плечами мужчина, игнорируя вытянутые для поцелуя губы.

— Мозер! Ты — скотина. Знаешь об этом? Хотя бы раз меня поцеловал на прощание и при встрече, я уже не горю о поцелуях при сексе. Но ты даже не пытаешься бороться с фобией. Мы ни разу не целовались!

— Зато у тебя был не один потрясающий оргазм, — хмыкнул Алекс. — Кажется, ты не жаловалась раньше. — Он вновь хищно улыбнулся, но тут же стал серьезным и добавил: — Целовать я буду мать и любимую женщину. Ты мне не та, не другая.

Габи возмущенно фыркнула, видя, как его красиво очерченные губы растягиваются в саркастической ухмылке, сводящей с ума не одну женщину, так и не сумевших попробовать их на вкус. Мозер вновь безразлично пожал плечами и посмотрел в окно, как будто там происходит нечто захватывающее. Габи осталась без порции утренней ласки и внимания, на которое претендовала самым наглым образом, особо не волнуясь о желаниях любовника.

В голубых глазах застыли ледяные колючки, миловидное лицо искривилось в разочарованной гримасе, кулачки сжались. С ней уже случались приступы неконтролируемого гнева. И лишь Алекс смог стать ее якорем, удерживающим девушку от опасных выходок. Она знала, то шутки с ним плохи, и лучше по пустякам его не злить. Иначе закроет дверь своей спальни. Навсегда. А это являлось равносильным смерти.

Блондинка скрылась за дверью в ванной в разобиженных чувствах. Два года длилась их связь, скреплённая не только сексом, но и партнёрскими отношениями в бизнесе. Габи давно уже намеревалась сделать его не просто любовником, наличие которого заставляло кусать локти от зависти и тихо шипеть в след столичных штучек, но и законным мужем. Ей должно доставаться всё самое лучшее и красивое по праву рождения, и Алекс — веское тому доказательство. Если их свадьба состоится, то все соперницы дружно сдохнут, оставив свои смешные претензии на обладание ее собственностью.

Разговорами о свадьбе блондинка не раз доводила Мозера до истерического смеха. Он абсолютно не считал себя чьей-то собственностью, тем более, не видел себя и Габи истинной парой. Ни к чему не обязывающий секс и совместные дела. В свои тридцать восемь лет обзаводиться семьей он не собирался, о чем постоянно говорил девушке, не стесняясь выражений, не пытаясь проявлять тактичность.

За прошедшее время Алекс так и не смог привыкнуть к выкрутасам избалованной девчонки, которая хотела незамедлительно получать желаемое по первому требованию. Она его смешила, иногда злила обиженным выражением лица и надутыми губками, но их отношения вписывались в выбранный им образ жизни. Приходилось терпеть так и не сумевшую вырасти и повзрослеть дочь делового партнера, время от времени демонстрируя, кто здесь главный. Она понимала только грубую силу.

Когда Алекс появился в Вене, то отец Габи хотел выкупить его наследство, права на долю в компании, но внук старого интригана Мозера оказался не так прост, каким виделся на первый взгляд. Из искателя приключений он быстро превратился в уважаемого всеми делового человека, хотя поначалу его принимали или с насмешкой, или в штыки, не веря в его способность разобраться с финансами.

Алекс, действительно, мало что понимал в юриспруденции и экономике, так и не смог окончить университет, разорвал отношения с дедом, едва ему стукнуло восемнадцать, вплоть до самой смерти старика не показывался тому на глаза. Они не смогли существовать вместе под одним венским небом. Родители Алекса погибли, когда тот находился в совсем еще нежном возрасте. Его воспитанием занимались няньки и нанятые учителя, затем старый банкир отправил его в закрытую школу, после предполагался университет, но мятежный наследник не стал мириться с уготовленной участью. Скрылся в неизвестном направлении, заставив полицию и детективов перевернуть Европу и часть Азии.

Долгое время наследник Мозера считался то ли умершим, то ли пропавшим без вести, пока его не обнаружили частные детективы в Будапеште. Удалось выяснить, что он побывал в страшной аварии, выжил каким-то чудом, оставил на память об этом событии шрамы над бровью и на виске, отказался делать пластическую операцию. Странности в его поведении отнюдь не заканчивались. Алекс не захотел учиться, отказался от услуг дедовых юристов, разогнал весь штат, набрал новых сотрудников.

Вскоре деловые партнеры и акционеры поняли одну вещь: Мозер обладает чутьем, умеет находить нужных людей. Его слушались, ему служили и выполняли команды не хуже, чем бездомный пес Цейс, которого он подобрал на улице, просто проходя мимо. Пожалел собаку, накормил и увез к себе домой. С тех пор он ежедневно сам выгуливал питомца в городском парке, откладывая совещания и перенося встречи. Цейс не знал конкурентов, в отличие от женщин и компаньонов, которым приходилось делить внимание и время с четвероногой зверюгой.

За пять лет Алекс стал своим среди венской бизнес-элиты, его стали посвящать и в закулисные интриги, теневые сделки, зная, что он справится с любой поставленной задачей и всегда найдет нужных людей, исполнителей для работы, иногда, не совсем законной и легальной.

Всё шло по плану. Игра набирала обороты, как рулетка в казино, раскрученная умелой рукой крупье. Ставки сделаны. Ставок больше нет. Как и нет удачи. Есть лишь четкий расчет и анализ ситуации. Зеро не выпадет. Только черное и красное. Исход — в его пользу Алекса Мозера и теми, кто за ним стоит.

В огромную спальню вбежал Цейс. Сел рядом с хозяином, вопросительно посмотрел в глаза, тихо поскуливая, похлопывая хвостом по дорогому паркету.

— Знаю, дружище. Сейчас пойдем, — подмигнул ему Алекс, пытаясь сосредоточиться и выбросить из головы сон, незаметно прокравшийся в его разум сегодняшней ночью.

Опять он видел девушку с волосами цвета пшеницы, нежно касался к приоткрытым, зовущим губам, наслаждался запахом сливок и клубники, гладил бархатистую кожу…

Проснулся. Долго всматривался в большое окно, занимающее практически половину стены. Ночная тьма стремительно блекла, придавая небесам оттенок густой синевы. Звезды медленно гасли, уползая за край склона, освобождая место для солнца.

Забылась Габи, спящая рядом, исчезла Вена, ее узкие улочки, старинная архитектура, уважаемые предприниматели, ведущие свои теневые дела. Алекс тяжело вздохнул. Реальность расплывалась. Сон не отпускал, манил в ласковые сети. Там хорошо: лето, пушистые облака, плывущие в вышине; нежное, податливое тело, тихие стоны, сладкие губы; безмятежность, как в детстве.