— Ну ты же не успел, — ответила я, отогнав воспоминание о своей смерти.

Сьюзан, пошатываясь, поднялась, а меч темной жницы исчез — она загнала его силу обратно в свой камень. Жница, приоткрыв рот, смотрела на амулет у меня на груди — он показался из-под майки, когда я упала.

— Камень Кайроса! — сказала она. — У тебя камень Кайроса? Откуда? Он… — Жница заколебалась, глядя на меня в замешательстве. — Кто ты?

Кто такой этот Кайрос? Темного жнеца, который убил меня, звали Сет. Облизнув губы, я поднялась и чуть не наступила на Билла.

— Я Мэдисон, — дерзко заявила я, а самой было страшно до смерти. — Забрала этот амулет у хозяина. Уходи, а то я и твой заберу.

Угроза была липовая, но лицо жницы из удивленного сделалось решительным.

— У тебя камень Кайроса, так, может, он хочет его вернуть? — и она протянула тонкую руку.

— Прочь, Мэдисон! — завопил Барнабас.

Я в испуге отпрянула, споткнулась о Билла и опустилась на длинную скамейку на корме. Жница шагнула следом, и лицо ее было грозно. Конечно, убить меня заново ей не удастся, но она может утащить меня с собой.

Ребята закричали, но вдруг между мной и жницей что-то мелькнуло. Барнабас! Он внезапно вырос передо мной в своих обычных-преобычных джинсах и футболке, весь темный и мокрый. От него, настоящего воина, исходила неодолимая сила.

— Ты ее не получишь, — произнес он нараспев, глядя на темную жницу из-под мокрых кудрей.

— У нее камень Кайроса, — повторила жница, амулет сверкнул фиолетовым, и в ее руке вновь оказался меч. — Она наша.

Что значит «наша»? Я вжалась в жесткую спинку, но Барнабас силой амулета, сверкавшего теперь ярко-оранжевым, сотворил свой меч. Клинки звенели при ударах, и низкий гул отдавался у меня в ушах. Перепуганные ребята шумели вокруг нас, отшатывались кто куда, чтобы не попасться на пути.

Барнабас стремительно шагнул вперед, ударил по мечу противницы и со скрежетом повернул клинок. При каждом движении мечи оставляли за собой фиолетовую и оранжевую полосы света. Выбитый из рук жницы клинок описал дугу в воздухе и скользнул в воду, не оставив даже ряби на поверхности.

Жница съежилась и схватилась за запястье, словно ее пронзила острая боль. Амулет потемнел, точь-в-точь как ее лицо. Кто-то приглушенно ругнулся.

— Возвращайся в свои глубины, — заговорил Барнабас. — Я слышал о тебе, Накита. Не смей срезать души в моих владениях. У тебя ничего не выйдет.

Глаза жницы сузились. Сжав челюсти, она посмотрела на Сьюзан, потом на меня.

— Что-то здесь не так. И ты это знаешь. Я слышу это в песнях серафимов, — сказала она, но стоило Барнабасу чуть приподнять подбородок, жница нырнула в воду искать свой меч.

Время шло. Жница не появлялась на поверхности, но если она такая же, как Барнабас, дышать ей не нужно, и, скорее всего, она улизнула.

Парень в синей рубашке метнулся на корму лодки и посмотрел вниз.

— Вы видели? — он поднял взгляд на нас и снова удивленно уставился на воду. — Вы видели?

Барнабас хотел было что-то сказать, но передумал, лицо его утратило выражение гневного воина. Наши взгляды встретились, и я вся сжалась, когда серебряное сияние в его глазах сменилось беспокойством.

С другого конца лодки раздался голос Сьюзан:

— Так ты просто столкнул ее в воду?

Ой-ой. А это будет трудновато объяснить.

Барнабас поморщился, взял в ладонь свой амулет и тихо спросил:

— Кого?

Билл всматривался в небо — следил взглядом за исчезающими черными крыльями. Сьюзан в замешательстве ответила:

— Тут была девушка, — она села. — Темноволосая. — Сьюзан посмотрела на Билла. — И нож. Нож, да? Ты же видел?

Билл снял с головы полотенце, взглянул на красное пятно и ответил:

— Да, видел.

Барнабас, прекрасно держа равновесие, прошел через всю лодку и опустился на одно колено перед Биллом.

— Ты ничего не видел, — все еще сжимая амулет, Барнабас заглянул парню в глаза и вновь приложил полотенце к ране. — Ты здорово ударился головой. Как себя чувствуешь? Сколько я пальцев показываю?

Билл не ответил, а я смотрела на воду — только не Барнабасу в глаза. Они снова стали серебряными, и я поняла, что сейчас не стоит встречаться с ним взглядом.

— Билл ударился головой, — спокойно продолжил Барнабас. — Нужно, чтобы кто-нибудь его осмотрел, давайте вернемся на пристань.

Словно по волшебству, всеобщие страх и смятение обернулись озабоченностью, и все тут же расселись по местам. У меня тряслись колени, Барнабас завел мотор нашей лодки, и, воспользовавшись шумом, я наклонилась к нему:

— Они не вспомнят? — я и забыла, что Барнабас умеет подделывать воспоминания.

Барнабас выскользнул из-за руля и бросил:

— Веди ты, — положил руку мне на плечо и легонько подтолкнул к сиденью. — И поторопись, пока никто не вспомнил, что сначала у руля была не ты.

Говорил он раздраженно, и я принялась возиться с рычагами. Ну да, я умею управлять этой несчастной лодкой. Научилась раньше, чем кататься на велосипеде, — я ведь выросла на островах у побережья Флориды.

Барнабас укладывал лыжи и мокрые канаты, а я потихоньку тронула лодку с места. Первая моторка сразу набрала скорость, и я шла по ее следу, так было легче плыть. Сьюзан кричала по мобильнику:

— Он ударился головой на лыжном трамплине! Лагерь «Укромное озеро». Мы плывем к пристани. Он в сознании, но, может, придется накладывать швы.

Я прибавила скорости и прислонилась к прохладному пластику спинки, плечо сразу похолодело там, где его коснулся Барнабас. Черные крылья исчезли, только одна темная тень кружила у берега. Душу мы спасли, но Барнабас что-то не радовался.

Сьюзан закрыла телефон и поковыляла назад к Биллу.

— Эй! — она старалась перекричать рев мотора. — Я вызвала «скорую». Ты как?

Раскрасневшийся Билл растерянно озирался:

— Где девушка с мечом?

Барнабас покрутил пальцем у виска.

— Не волнуйся! — Сьюзан чуть понизила голос, хотя по-прежнему почти кричала. — Скоро приедем.

Я взяла курс на огни «скорой помощи» у пристани и постепенно сбросила скорость. На причале уже собралась толпа. Надеюсь, нам с Барнабасом удастся скрыться незамеченными.

— Где девушка с мечом? — снова спросил Билл.

Барнабас опустился рядом с ним и с нажимом произнес:

— Не было никакой девушки с мечом.

— Я ее видел, — настаивал Билл. — У нее были темные волосы. У тебя тоже был меч. Где он?

Я посмотрела на Барнабаса, и он ответил мне таким взглядом, словно я опять все запутала. Может, если жнецу приходится подделывать воспоминания, это признак неряшливой работы?

— Успокойся, Билл, — говорил Барнабас. — Ты сильно ударился головой.

Я покрепче сжала руль. А что если из-за травмы Билл стал менее чувствительным к изменениям памяти? Сильно ли я навредила? Но ведь я только оттолкнула Сьюзан, вот и все. А что было делать? Стоять в сторонке? Допустить, чтобы ее убили? Ни за что! Сьюзан пребывала в блаженном неведении. Она была жива. Она пройдет свой путь до конца и, наверное, совершит нечто великое, иначе не стала бы мишенью для темных жнецов.

Складка между моими бровями разгладилась, я отвела влажную прядь от глаз. Хорошо, что вмешалась, я права, и Барнабасу меня ни за что не переубедить. И все же я чувствовала себя глуповато. А как иначе? Два года занималась боевыми искусствами, а сумела лишь оттолкнуть Сьюзан?!

Барнабас оставил Билла и Сьюзан вдвоем на скамейке и сел напротив меня.

— Я вызову ангела-хранителя, — он наклонился так близко, что я уловила запах подсолнухов — так они пахнут, когда опускается вечерняя прохлада. — Со Сьюзан все будет хорошо.

— Отлично, — мы уже подплывали к пристани, и я, не отводя взгляда от Барнабаса, сбавила газ. — Все вышло не так уж плохо, да?

Жнец шумно выдохнул:

— Ты даже не представляешь, какие из-за тебя начнутся неприятности! Святые хранят тебя, Мэдисон. Пятеро видели, как ее меч прошел сквозь тебя. Считаешь, трудно научиться общаться мысленно?! А ты поди-ка поизменяй воспоминания! Не стоило тебя сюда брать. Знал же, что это небезопасно.