Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я выпрямилась, разгладила складки на юбке. Хорошо бы день и впрямь был таким погожим, как сулило небо. Приняла боевую позу и передвинула руку, пока вся не оказалась в объективе, отразившись в зеркале над туалетным столиком. И тут же раздраженно опустила фотик. В кадр попадала кровать, а она по-прежнему пребывала в старательно организованном беспорядке.

Быстро поправив ее, я посадила плюшевого медвежонка-вампира — подарок Венди — на почетное место между кружевными подушками, которые, по мнению папы, должны были мне понравиться. Эта комната не имела ничего общего с темной пещерой, в которой я обитала у мамы. Белый туалетный столик с розовыми бутончиками не очень-то в моем духе. И старомодное одеяло, и куча кружевных подушек, которые я каждую ночь скидывала с кровати, стараясь убедить папу, что спала. Впрочем, бледно-розовые стены казались уютными и здорово подходили к кремовому ковру. Папа, отметила я неприятную очевидность, забыл, что мне уже не шесть и насовал в комнату кучу бело-розовых девчачьих вещичек в рюшечках, от которых я давно бегу, как от огня.

Я укладывала подушки и вдруг приостановилась. Ведь до нашего с мамой отъезда у меня была почти точь-в-точь такая же комната. Это примерно как с кухней или гостиной, полных напоминаниями о маме. Папа, как и я, не расставался с прошлым.

Я снова взялась за фотик и погрузилась в воспоминания. Не видеть Венди каждый день было тяжело. Мы знали друг друга с пятого класса, и теперь мне казалось, что именно благодаря ей я не стала как все крутые. Она еще почудаковатее меня, но я не бросила ее, когда меня все-таки пустили в тусовку, а наоборот, старалась затащить с собой. Венди с ее экологически чистыми обедами и вечно орущей музыкой с политическими текстами просто тихо держалась подле меня. Знала, что я совершаю ошибку, но была настолько уверена в себе, что ждала, пока я сама это пойму. Найти такого друга среди здешних Эми и Ленов — слабая надежда. Хотя Джош оказался классным парнем.

Раздался щелчок, я опустила руку и заодно убрала с лица улыбочку. Подключила фотик к ноутбуку. Хотя бы он приехал со мной вместе от мамы и был подобающе темный и молчаливый. На рабочем столе монитора висела фотография моей любимой группы рокеров-альтернативщиков. Венди познакомила меня с ними, но, по правде сказать, мне больше нравился их агрессивный звук, чем содержание песен.

Файл загрузился, и я открыла его, чтобы проверить разрешение.

Как ни странно, загар у меня до сих пор не сошел, но я списывала это на отсутствие настоящего тела. А вот пурпурные кончики волос начали выцветать. С тех пор как я умерла, волосы больше не росли, и я гадала, останутся ли они такими насовсем. Я перевела взгляд на свою маленькую грудь и вздохнула. Плохо. Из рук вон плохо. Но потом, нахмурившись, присмотрелась к картинке и встревоженно прошептала:

— Вот черт.

Через меня просвечивала кровать. Я испуганно взглянула на свои руки. Мне они казались вполне материальными, но на картинке все было совсем не так.

— Вот черт… — Я стояла у зеркала, и воспоминание о сердце испуганно билось. Отражение тоже было нормальное, но стоило мне посмотреть на себя в объектив…

— Вот черт! — в третий раз повторила я. Не очень-то заметно, но там, где стояла кровать, проглядывала неясная тень, и даже можно было различить силуэты подушек.

Этого мне еще не хватало. Джош вот-вот постучится в дверь, а потом увезет меня сражаться с темным жнецом и красть его амулет. Нет у меня времени разбираться, плотная я или бесплотная. Обеспокоенная, я схватилась за амулет, расслабилась и попыталась снова стать призрачной, как вчера, и проверить, что к чему. Может, я порвала слишком много нитей, когда училась превращаться в невидимку? Или разрушила что-то и теперь не сумею восстановить? Грейс ведь говорила мне не делать этого. Но я ничего не выясню, если сейчас же не перестану дрожать!

Время, проведенное с Барнабасом на крыше, наконец-то окупилось: расслабляться я все-таки научилась, и вскоре биение сердца утихло. Я разжала зубы и мысленно нашла туманную линию своей жизни и кружево паутинного шелка, соединяющее ее с Вселенной. И тут же тревога улеглась. Вот они, нити, все так же привязывают меня к настоящему, пока будущее превращается в «сейчас». Мои мысли создавали новые линии очень быстро, как солнце посылает в небо лучи, и подталкивали меня вперед наравне с остальным миром. Ничего я не нарушила.

— Тогда почему я вижу сквозь себя? — прошептала я. Испуг сменился озабоченностью, и я перекачала в ноутбук фотографию своих ботинок. Я снимала их прямо на себе. Прищурившись, я вгляделась в картинку: торчавшие из ботинок щиколотки казались абсолютно нормальными. Я с облегчением отправила оба снимка в корзину и очистила ее. Венди как-нибудь без них обойдется. Никому больше не позволю себя фоткать.

Услышав шум мотора на нашей тихой улочке, я выглянула в окно. И расплылась в улыбке, узнав старенький синий пикап Джоша. Приехал. Ну наконец-то!

Я торопливо выдернула из фотика шнур, схватила кошелек, хлопнула по заднему карману, проверить, там ли телефон, и выскочила в коридор. Пожалуйста, ну пожалуйста-пожалуйста, только бы папа не знал, что я ночью выбиралась из дома. Иначе все может очень быстро и некрасиво кончиться.

— Мэдисон! — донесся приглушенный папин голос. — Джош приехал!

В голосе не было и следа беспокойства, я облегченно выдохнула, крикнула:

— Уже иду! — и бросилась вниз по лестнице. Папа ждал меня у самой входной двери, в обычных джинсах и тонкой рубашке. Он улыбался. Мне опять повезло, но…

— Не забудь принтер, — и папа подал мне небольшую сумку. — Я положил побольше бумаги и чернил. — Продолжал он, пока я виновато закидывала лямку на плечо. — Сможешь снимать, сколько захочешь.

— Ой, пап, — я заглянула в сумку, — сколько, по-твоему, понадобится фотографий?

Я ведь даже туда не поеду. И как потом объяснять, почему все это не пригодилось? Но мне нужно сразиться с Кайросом, одобряет это Грейс или нет. Если она и в самом деле думает, что я в опасности, пусть отправляется за Роном.

— Знаю я тебя, — сказал папа. — Когда ты смотришь в объектив, ничего с собой не можешь поделать. Считай, что это мой вклад в праздник. Цена на вычет. — Его улыбка стала еще шире, и лицо словно засветилось. — Мне нравятся твои фотографии. — Он обнял меня на прощание. — Всем остальным тоже понравятся. Ты сегодня такая хорошенькая. Ты права, пурпурный — твой цвет. — Папа вдруг задумался и взглянул на машину Джоша. — У вас же не будет неприятностей с Барнабасом, правда?

Я едва не споткнулась. Ах, да.

— Пап, я же говорила, мы с Барнабасом просто дружим.

— Друзья постольку вокруг не ошиваются, — предупредил папа.

— Мы просто дружим, — твердо повторила я. — И он это знает. Мы сегодня побудем с Джошем, вот и все. Что тут такого? Если повезет, Барнабас тоже появится, и пойдем на праздник все вместе.

Папа кивнул и положил руку мне на плечо.

— Похоже, у тебя все под контролем, — сказал он. Я поперхнулась, что могло сойти за истерический смех. — Веселись.

— Обязательно. — Я все больше волновалась и все сильнее мучилась угрызениями совести. Даже казалось, что Грейс распевает о девочке, которая все время врала и угодила на сковородку. — Спасибо за принтер и все прочее. — Я такая плохая дочь. Но он ведь, по большому счету, знал, что ему достается, когда мама меня сюда сослала.

Папа проводил меня на крыльцо. Джош вышел из машины и помахал рукой:

— Добрый день, мистер Эй!

Он был в джинсах и футболке, но в кабине валялась спортивная сумка — видно, маскарадный костюм для сегодняшнего представления.

Я огляделась в поисках черных крыльев, торопливо запрыгнула в машину и захлопнула дверцу — хотелось поскорее уехать. Колокольчик сверкал, и я наклонилась к нему, пока пристегивалась.

— Грейс, я нормально выгляжу? — спросила я, вспомнив фотографию. — Не просвечиваю? В смысле, я не прозрачная?

Гудение ее крыльев стало легко различимо.

22
{"b":"220332","o":1}