— Ты говоришь так, словно просто выскакивала в магазин, — воскликнул Дэн. — Как часто это случается?

— Это и было-то всего два раза, как гром среди ясного неба, — честно ответила я.

— Смешно, — сказал Дэн, потом встал и начал расхаживать взад-вперед. — Это какая-то форма эпилепсии?

— Это вообще ни на что не похоже, — вмешалась Клара. — Она просто засыпает, и никто и ничто не может ее разбудить, пока она сама не проснется.

— А до субботы ничего подобного не было?

Я покачала головой. Суббота. Прошло всего пять дней, а мне казалось, что целая вечность.

— Может, я останусь с тобой на ночь?

Больше всего на свете мне хотелось, чтобы Дэн остался, но я слишком хорошо знала, что всю ночь ему придется пролежать рядом с моим безжизненным телом.

— Нет, со мной все будет хорошо, — наконец выговорила я.

— Эй, приходи ко мне, если она тебя не хочет, — кокетливо пошутила Клара.

Дэн улыбнулся и посмотрел на часы. Клара поняла намек и взяла со спинки стула пальто.

— Что ж, оставляю вас наедине, голубки. Джесс, с тобой точно все в порядке?

— Да, все отлично. Большое спасибо, что пришла, Клара. И спасибо, что не отправила меня в больницу, мне действительно туда не хотелось.

— И все-таки будь осторожнее! — строго сказала она, качая перед моим носом длинным пальцем с ярко-красным ногтем — Не забывай, что тебе велели больше отдыхать.

Когда входная дверь за ней закрылась, мы успокоили собак и пошли на кухню. Я включила чайник и повернулась к Дэну. Мне было понятно его состояние — ведь я хлопнулась в обморок в тот самый момент, когда мы собирались заняться любовью. Но желания снова лечь с ним в постель у меня не было, ведь меня только что едва не изнасиловали.

Он подошел совсем близко и взял меня за руку, с тревогой всматриваясь в мое лицо. Наверное, он почувствовал перемену в моем настроении и был внимателен и серьезен.

— Что с тобой? — медленно проговорил он. — Ты как-то изменилась.

Я отняла руку и повернулась к столу, чтобы залить кипящей водой чайные пакетики.

— Мне надо немного прийти в себя после… того, что произошло.

— Тебе надо показаться врачу, Джессика. Ненормально вот так падать в обморок без всякой причины.

Струя кипятка пролилась мимо кружки и выплеснулась на стол, ошпарив мне руку. Я почувствовала, как на глаза снова навернулись слезы. От воспоминаний о жадных пальцах Гранта меня затошнило. Я понимала, что он приставал к Лорен, а не ко мне, но ведь именно я была там, я пережила его домогательства и поэтому чувствовала себя жертвой насилия.

Дэн протянул ко мне руку, и я застыла. Он сразу же отошел и смущенно посмотрел на меня.

— Прости меня, Дэн, — прошептала я — Дело не в тебе.

— Наверное, мне лучше уйти.

Я кивнула, не решаясь взглянуть ему в лицо. Он повернулся и позвал Бесси, потом взял куртку и направился к выходу. В прихожей он остановился и оглянулся, взявшись за ручку двери.

— Тебе точно не понадобится помощь?

Я кивнула.

— Все уже хорошо, честно.

— Можно мне прийти завтра?

— Конечно.

Он робко улыбнулся и ушел.

Я вылила чай, сполоснула кружки и повела Фрэнки на прогулку, наслаждаясь прохладой вечернего воздуха. Когда мы вернулись, я приготовила нам ужин и улеглась в постель с книгой. Минут через пятнадцать я отбросила книгу и решила приготовить себе горячую ванну. Я не могла ни на чем сосредоточиться, перед глазами то и дело вставало пьяное лицо Гранта, я чувствовала запах перегара из его рта, ощущала его руки на своих бедрах.

Сидя в горячей пенной воде, я думала о том, какое счастье, что рядом нет не только Гранта, но и детей. Мне не надо было ни о ком заботиться, и я могла наконец вспомнить о себе. Я терла кожу мочалкой до тех пор, пока она не покраснела и не стала болеть, но я понимала, что в исцелении нуждается не тело, а душа.

Куда же ходят люди, чтобы очистить душу, задумалась я. Наверное, в церковь. Я стала вспоминать церковь, куда родители водили меня в детстве. Там стоял затхлый запах плесени, священник был очень занят и держался отстраненно. Еще я вспомнила, что в церкви моего детства было так холодно, что изо рта шел пар; мне велели сидеть тихо и не шевелиться, и я послушно сидела, пока пальцы на руках и ногах не замерзали. Как только я стала достаточно взрослой, чтобы принимать самостоятельные решения, я отказалась туда ходить.

Вспоминая воскресные утра, проведенные в общей молитве и ликовании, я подумала: а что, если вернуться в церковь и попытаться еще раз. Быть может, усердные молитвы помогут моей расколотой надвое душе и она вновь станет единым целым? Одна беда — несмотря на то что я верила в Бога, я представляла Его мощнейшей силой, неким огромным источником энергии, от которого все исходит и все является Его неотъемлемой частью. Вряд ли официальная церковь разделяет мои взгляды.

Я вспомнила священника моего детства, который говорил, что Иисус в каждом из нас. Хорошо, рассуждала я, сдувая в сторону груду пены. Если Иисус — часть этой силы, тогда, наверное, священник был прав. Если все живое — часть главного общего источника энергии, то после смерти оно возвращается к нему, чтобы возродиться заново в виде жизненной силы другого живого существа, а это означает, что все мы связаны друг с другом, все мы — часть одной энергии, часть друг друга и Бога. А как же со мной? Чьему изощренному замыслу я обязана тем, что стала не только частью Лорен, но и сама была ею?

— Я не хочу быть Лорен! — яростно завопила я. — Она умерла! Я больше не желаю в этом участвовать!

Я закрыла глаза и нырнула под воду, слыша жалобный скулеж Фрэнки. Она скреблась в дверь ванной, не понимая, почему ее не впускают, и, кажется, очень нервничала. Меня вдруг бросило в жар, и я резко вынырнула. Ты ничего не можешь изменить, твердо сказала я себе, поэтому прекрати ныть и будь сильной. Ты справишься. Поток времени и пространства, может, и переменчив, но это не значит, что он может так просто корежить наши земные жизни.

Предположим, что где-то в необъятных просторах Вселенной наш Отец Небесный не захотел, чтобы дети Лорен страдали из-за потери своей матери. Почему же, спрашиваю я, умерла она, а я осталась здесь вместо нее? Конечно, детям нужна была мать, но мне начинало казаться, что и они были нужны мне.

Я вышла из ванны и завернулась в мягкое полотенце, потом открыла дверь. Фрэнки тут же подскочила, обнюхала мои ноги и заскулила, услышав, как вода с громким шумом ушла в слив. Я погладила ее по шелковистой голове и поняла, что чувствую себя гораздо увереннее. Мне больше не было одиноко. И не только потому, что я ощущала себя частью великого целого, но и в более приземленном смысле. Теперь у меня был союзник — Карен. Вдвоем мы справимся с Грантом, и если даже я не смогу быть ему хорошей женой, то матерью его детям стану обязательно. Мне начинало казаться, что это и есть моя судьба.

В эту ночь я заснула гораздо быстрее, а когда проснулась в постели Лорен, наступило уже утро пятницы. Разбудил меня звук пылесоса — Элси чистила ковры за дверью спальни.

Я быстро приняла душ, смывая с тела Лорен следы прикосновений Гранта. Намокшие повязки я решила снять и больше не следовать назначениям докторов. Ожоги почти зажили, и на коже не было ни волдырей, ни воспаления.

Наскоро одевшись, я спустилась вниз. Карен с детьми пекли на кухне блинчики.

— Мамочка! — воскликнула Николь, обвила меня руками и уткнулась головой в мягкую ткань юбки. — Можно, мы отнесем в сарай столик, который ты купила для клеток Джинни и Блэки? Давай переселим их сегодня.

— Конечно переселим, — засмеялась я и поцеловала ее в макушку.

— Тетя Карен повесила доску, которую ты вчера купила для наших рисунков, — улыбнулась Софи. — Идем, я тебе покажу.

Я дала ей руку, и она потащила меня в детскую, доска висела на стене.

— А рисунки можно повесить? — спросила девочка, словно думала, что я вдруг изменю свое решение.

— Конечно. Где кнопки, которые мы купили? Вот, спасибо, Тоби. Думаю, первым мы повесим рисунок Тедди!