С широкой улыбкой на лице.
С городской дороги катила целая волна солдат, сотни и сотни – свежие, вопящие, готовые к битве…
А спаклы уже оборачивались…
Глядели вверх, пытаясь понять, есть ли какой-то путь через то место, где земля взорвалась…
И была еще одна вспышка, и над головами у нас что-то просвистело…
Я дернулся, Ангаррад взвизгнула, и в холме пробило еще одну дыру…
И снова воздух наполнился дымом, землей и кусками спачьих тел, и кусками тел рогатых зверюг.
Мэр и бровью не повел, только смотрел, как новые солдаты затопляют равнину вокруг, а в армии противника наступают хаос и смятение, и они поворачивают и пытаются бежать…
И их отрезают наши новоприбывшие…
Дыхание тяжело вырывается из груди…
Поток разворачивается…
Я раскрываю рот, штобы сказать…
Я должен сказать…
(заткнись)
При виде этой картины меня охватывает…
(заткнись, я сказал)
…облегчение и восторг, и кровь стучит в голове… – когда я вижу, как падают спаклы…
(заткнись заткнись заткнись)
– И как ты сейчас себя чувствуешь, Тодд? – осведомился мэр.
Я обернулся к нему – кровь и грязь уже подсыхали на лице; повсюду кругом валялись тела: люди, спаклы; новый, светлый, яркий Шум заливал воздух… я даже и не думал, што он может стать еще громче…
– Ну, смотри! – сказал мэр. – Вот что это такое – быть на победившей стороне.
И он поехал прочь, навстречу новым солдатам.
А я – за ним, ствол на изготовку, но не стреляя… Оглядываясь по сторонам, ощущая…
Этот трепет, волнение…
Потомуш это оно и есть…
Грязная, грязная тайна войны…
Когда ты победил…
Когда победил – это на хрен круто…
Спаклы бежали вверх по холму, карабкались через завалы – и бежали…
От нас!
И я взял прицел…
Прицелился в спину бегущего спакла, первого попавшегося…
Палец на курке…
Одно маленькое движение и…
Спакл спотыкается о тело другого спакла… и оно там не одно – два тела, три…
А потом дым рассеялся, и я увидел больше… тела повсюду, люди и спаклы, и рогатые твари…
И я уже снова в монастыре, где тела навалены на тела, и кучи, кучи тел…
И волнение все куда-то делось.
– ГОНИТЕ ИХ ВВЕРХ ПО ХОЛМУ! – крикнул мэр своим солдатам. – ПУСТЬ ПОЖАЛЕЮТ, ЧТО НА СВЕТ РОДИЛИСЬ!
[ВИОЛА]
– Она заканчивается, – сказала я. – Битва заканчивается.
Брэдли снова пустил трансляцию на самотек. Мы наблюдали за прибытием остальной армии.
Видели второй взрыв.
Видели, как спаклы разворачиваются и пытаются бежать по своим же, по развороченному холму, и всюду был хаос, кто-то падал в реку, на дорогу внизу, прямо в гущу битвы, где никто не оставался в живых надолго.
От такого количества смертей кругом мне чуть не стало дурно, лодыжки снова проткнуло болью, да так, что пришлось привалиться к Желудю…
А остальные спорили.
– Если он такое может, – говорила мистрис Койл, – значит, он еще опаснее для вас, чем я предполагала. Вы правда хотите, чтобы он стоял во главе мира, в котором вы собираетесь жить?
– Не знаю, – возражал Брэдли. – Хотите сказать, что вы – единственная альтернатива?
– Брэдли, – это уже Симона, – между прочим, в ее словах есть смысл.
– Да ну?
– Мы не можем основать здесь новое поселение посреди всей этой войны. Эта планета – наше последнее место назначения. Кораблям больше некуда лететь. Нам придется найти способ жить здесь, и если этот человек представляет опасность…
– Мы можем высадиться в какой-нибудь другой точке планеты.
Мистрис Койл со свистом втянула воздух сквозь зубы.
– Но вы же так не поступите!
– Нет такого закона, что мы обязаны присоединиться к прошлым поселенцам, – повернулся к ней Брэдли. – Мы никогда не получали от вас никаких сообщений и пришли к выводу, что вы и не хотели выходить на связь. Мы можем просто оставить вас воевать друг с другом. Найти себе другое место и начать жизнь заново.
– И бросить их? – потрясенно воскликнула Симона.
– Вам все равно рано или поздно придется воевать со спаклами, – покачала головой мистрис Койл. – И рядом не будет никого опытного, чтобы вам помочь.
– …в каковом случае мы окажемся втянуты в войну и со спаклами, и с людьми, – отрезал Брэдли. – И, видимо, в конечном итоге с вами.
– Брэдли… – начала Симона.
– Нет, – перебила я, достаточно громко, чтобы меня все услышали.
Потому что я до сих пор глядела в проекцию – на то, как умирали спаклы и люди…
И думала о Тодде и обо всех тех смертях, которые с готовностью причинила бы ради него…
От этих мыслей у меня кружилась голова.
И нет, я больше не хотела оказаться в таком положении. Никогда.
– Никакого больше оружия, – сказала я. – Никаких бомбежек. Спаклы отступают. Мы уже один раз побили мэра и, если придется, сделаем это снова. И то же самое насчет перемирия со спаклами.
Я посмотрела прямо в глаза мистрис Койл, лицо которой затвердело при этих словах.
– Никаких больше смертей – если это хоть как-то будет от меня зависеть. Даже ради армии, которая этого заслуживает, будь она человечьей или спачьей. Мы найдем мирное решение.
– Хорошо сказано, – с чувством кивнул Брэдли и посмотрел на меня тем своим взглядом, который я так хорошо помнила, полным доброты, любви и гордости за меня – таких яростных, что они почти обжигали.
И я отвела глаза – потому что помнила, как близка была к тому, чтобы отправить ракету в полет.
– Ну, раз вы все так в этом уверены, – голос мистрис Койл был холоден, как дно реки, – я пошла. Мне еще жизни спасать.
И прежде чем ее кто-то успел остановить, она была такова. Побежала к своей телеге и укатила в ночь.
[ТОДД]
– БЕЙТЕ ИХ! – орал мэр. – ГОНИТЕ ВВЕРХ!
Неважно даже, што именно он орал – да хоть названия фруктов! – солдаты все равно затопляли нижнюю часть дорожного зигзага, лезли через завалы на месте взрыва, настигали лезших впереди спаклов, стреляли в них.
Мистер О’Хеа возглавлял ведущий атаку отряд, а вот мистера Тейта мэр остановил и подозвал к нам, туда, где мы стояли, на равнине внизу.
Я соскочил с Ангаррад, штобы рассмотреть стреловую рану у нее в ляжке. Рана оказалась не так уж плоха, но кобыла все равно молчала, не говорила ничего у себя в Шуме – никаких даже нормальных лошадиных звуков. Одна тишина. Кто его знает, што это значило, но вряд ли што-то хорошее.
– Девочка? – я попытался ласково, спокойно погладить ей бочину. – Мы тебя зашьем, девочка, не волнуйся, ладно? Мы тебя починим, будешь как новенькая, слышишь, девочка?
Но она только стояла, свесив голову к земле, капала пеной с губ, лоснилась потом на боках.
– Простите, што задержались, сэр, – говорил у меня за спиной мэру мистер Тейт. – Надо еще поработать над их мобильностью.
Я кинул взгляд туда, где располагалась артиллерия. Четыре громадные пушки сидели на стальных телегах, которые волокли изможденного вида волы. Металл пушек… он был черный, толстый и выглядел так, словно прикидывал, как бы так почище сковырнуть тебе череп с плеч. Оружие… тайное оружие, выстроенное где-то подальше от города… и людей, што его строили, держали отдельно, штоб никто не слышал их Шума. Оружие, которое собирались использовать против Ответа, готовое разнести их на мелкие кусочки, без проблем, сэр, и теперь сделавшее то же самое со спаклами.
Безобразное, зверское оружие… сделавшее мэра Прентисса еще сильнее.
– Оставляю все улучшения на вас, капитан, – отвечал мэр. – В ваших умелых руках. А сейчас отыщите капитана О’Хеа и передайте, чтобы отступал к подножью холма.
– Отступал? – невольно воскликнул мистер Тейт.
– Спаклы бегут, – мэр кивком показал на дорогу – она была практически чиста, спаклы скрылись за гребнем холма, в верхней долине. – Но кто знает, сколько их там, наверху, на дороге? Возможно, тысячи. Они перегруппируются и выработают новый план. Мы здесь поступим так же и будем готовы встретить их лицом к лицу.
