— Да я и не успокаивался, — проворчал он, правда, не слишком уверенно. Сместился чуть в сторону и оказался у Насти за спиной. Не обнял, но положил руки ей на талию, чуть сжал.

Она не оценила, у неё не было настроения на то, чтобы реагировать на его манёвры и подлизывания, но тут она увидела Ольгу. Та шла быстрым шагом, видимо, на работу торопилась, но заметив их, пошла медленнее. И смотрела не на Настю, а на Маркелова. Взгляд удивлённый, смятённый, и растерялась в момент. Настя наблюдала за ней с напряжением. А когда почувствовала, что муж собирается убрать руку с её талии, тут же вернула её на место. Сергей едва слышно хмыкнул, его ладонь снова коснулась Настиного живота, а сам он Ольге кивнул, приветствуя давнюю знакомую.

— Привет, Оль.

Та кивнула, на короткое мгновение встретилась с Настей взглядом, а потом поспешила дальше. Настя смотрела ей вслед, сверлила взглядом, а когда бывшая подруга оказалась от них на приличном расстоянии, схватила мужа за руку.

— Ты видел, как она на меня посмотрела? Это просто невозможно терпеть.

— А чего тебе терпеть? Ты сколько раз с ней встречалась за эти дни? Скоро уедем и всё.

— Всё равно… Вот что я ей сделала? Что я ей сделала такого ужасного, чтобы десять лет меня ненавидеть? Можно подумать, что я тебя из-под венца увела!

Маркелов удивлённо моргнул.

— Что за ерунда, Насть? У меня с ней и не было никогда ничего.

— Вот именно! Я ей ещё тогда сказала, что она всё придумала! А сколько всего из-за её выдумок случилось?

Сергей наклонился к ней и поцеловал в щёку.

— Ладно, не бери в голову. И прекрати себя накручивать. Это же Ольга.

Настя опустила голову, потом коротко кивнула.

— Да. Ольга.

Вика открыла окно и выглянула.

— Пап, мы поедем или нет? Мне надоело сидеть!

— Окно закрой, — требовательно попросил Маркелов. — Сейчас поедем. Я с мамой прощаюсь.

— Ничего ты не прощаешься, вы разговариваете!

— Вика!

Девочка окно прикрыла и вернулась на своё место.

— Поезжайте. — Настя от мужа отступила, освободилась от его рук. Дочке послала воздушный поцелуй. А когда Маркелов полез к ней целоваться, снова подставила ему щёку вместо губ. А потом не утерпела и сказала: — От твоих баб одни проблемы. У меня.

Серёжка выразительно закатил глаза, говорить ничего не стал, и сел в машину. Отъезжая, посигналил на прощание. Настя им рукой помахала.

С Ольгой в этот день ещё раз встретились, на этот раз на её рабочем месте. Настя отправилась в магазин, по пути раздумывала о том, что можно было бы заехать и в другой супермаркет, но потянуло её именно во «Вкус-торг». Злилась и поэтому думала о том, что она точно не сделала ничего предосудительного, чтобы от Ольги бегать и прятаться. Если ей есть, что Насте сказать, то пусть скажет. А та ей ответит. Ей надоело терпеть и молчать. А то на самом деле уедет, и будет думать о том, что они с Ольгой не решили и не сказали друг другу.

Бывшая подруга напряглась, когда увидела её. Настя специально встала в очередь в её кассу, и сама себе удивлялась: видимо, чувство осторожности её оставило. Но уж слишком хотелось взглянуть Ольге в глаза, прямо, без всякого смущения и стеснения. Очень кстати за ней так никто больше и не занял, и когда очередь до Насти дошла, они с Ольгой остались с глазу на глаз. Настя доставала из тележки продукты, ставила их на ленту, а сама на Ольгу посматривала.

— И как тебе Маркелов? Изменился?

— Мне не интересно.

— Правда? А сама споткнулась, когда его увидела.

Ольга нахмурилась, зло посмотрела.

— Что тебе надо?

Настя легко пожала плечами.

— Ничего. Пытаюсь предугадать, какие теперь слухи по двору пойдут.

— Зря ты думаешь, что я распускаю слухи о тебе.

— Да?

— Да. Мне не нужно этого делать, Насть, ты сама прекрасно с этой задачей справляешься. Натворишь дел, а потом удивляешься, почему о тебе все разговаривают.

— Занятно. Может, мне стоит у тебя поучиться, как не привлекать к себе внимание и всегда оставаться чистенькой?

Ольга ядовито улыбнулась.

— Может быть.

Охранник подошёл к кассе, вопросительно взглянул на Настю.

— У вас всё в порядке?

— Да, спасибо. Разговариваю со старой знакомой.

Он кинул на Ольгу предостерегающий взгляд и отошёл, но продолжал наблюдать за ними со стороны.

— Хочешь, чтобы меня уволили? — злым шёпотом спросила Ольга.

— Не хочу. Зачем мне это? — Складывала покупки в пакеты, чувствовала, что злость отступает, а ей на смену приходит раскаяние. Как-то глупо она себя ведёт, как в детстве. Они даже пререкаются с Ольгой точно так же, как десять-пятнадцать лет назад. — Я не собиралась с тобой ругаться, извини меня. Просто я не понимаю, за что ты меня ненавидишь. Что я такого ужасного сделала именно тебе?

— Тебя интересует?

— Представь себе. Я не думала, что через десять лет ты будешь также смотреть на меня волком, как и в день моего отъезда. Я же помню…

Ольга опустила глаза, затем отрывисто назвала сумму для оплаты, а когда возвращала Насте пластиковую карту, сказала:

— Иди, Настя. Я не буду с тобой говорить. Тем более здесь. Я работаю.

Она кивнула, понимая, что спорить бесполезно. Молча забрала пакеты и пошла к выходу. «Жук» был припаркован рядом с входом, Настя багажник открыла, а сама оглянулась, посмотрела сквозь стеклянные двери. Поняла, что Ольга наблюдает за ней. Со злостью хлопнула крышкой багажника, как никогда не поступала, и села за руль. И почему она думала, что её возвращение не создаст никаких проблем? Что все давно успокоились и всё забыли?

Складывалось такое ощущение, что ситуация накалилась до предела, а тучи продолжают сгущаться. После общения с Ольгой, Настя себе места найти не могла. Занималась домашними делами, а сама думала, думала. Вспоминала, как Ольга на неё смотрела тогда, десять лет назад, и сейчас; вспоминала интонацию и слова, нетерпение во взгляде подруги. Это не должно было её волновать, после стольких-то лет, когда Ольги не было в её жизни, она давно перестала быть близким человеком, и Настя уже давно не мучилась по этому поводу, срок давности, как говорится, истёк. Но оказавшись здесь — в этом городе, дворе, квартире, — всё это вернулось. Сейчас казалось, что она помнила каждый день своего детства, много лет, которые прошли рядом с людьми, которые теперь считают её чужой и не упускают возможности напомнить ей о её ошибках. Но разве эти ошибки не ударили в первую очередь по ней? Разве не она училась с ними справляться и жить? Но никто, кроме неё, об этом не знает. Даже Серёжка не всё знает. Он если и догадывался об одолевающих её сомнениях и отчаянии в некоторые периоды, то не знал, насколько она мучилась наедине с собой. Настя всегда старалась от него скрыть, чтобы не нагружать, не заставлять волноваться… А Ольга, Аверин, его мать, да все знакомые из её прошлой жизни, кроме, наверное, Федьки Лера, думают, что она уехала в сказочную жизнь, и прожила десять лет в счастье и благоденствии. Они ведь понятия не имеют, на какие уступки самой себе ей пришлось пойти в своё время. Вот чтобы построить их с Маркеловым сегодняшнюю жизнь. Никто не знает!

В самый разгар столь сокрушительных для её нервной системы размышлений явился Сашка. Настя никого не ждала, знала, что муж вернётся часа через два, не раньше, а она последние часы драила квартиру — мыла двери, косяки, полы, выметала углы, даже на шкафы залезла, чтобы пыль вытереть. Вроде бы делала это, чтобы подготовить квартиру к продаже, но на самом деле ей нужно было на что-то выплеснуть своё раздражение. Рядом никого не было, чтобы поругаться или выговориться, а физический труд помогал освободиться от отрицательных эмоций. И вот в самый разгар работы раздался звонок в дверь. Настя отвлеклась от размышлений, спрыгнула со стула, с которого пыталась дотянуться до карнизов над окном, чтобы их протереть, посмотрела на часы, потом прилипшие к вспотевшему лбу волосы смахнула. Звонок повторился, Настя направилась в прихожую, гадая, кто это может быть. Единственный желанный гость, который мог посетить их квартиру, это Фёдор, но время было не его, в это время он обычно уходил в клуб. А открыв дверь и увидев Аверина, она нахмурилась, чувствуя, что дурное предчувствие и раздражение после встречи с Ольгой возвращаются.