На первую брачную ночь им сняли номер для новобрачных в гостинице. Это было даже смешно. Первая брачная ночь! Невеста беременная, вместе уже живут, секс ежедневный, словно навёрстывали упущенное, а тут — первая брачная ночь!

— Устала?

Настя букет на стол положила, на Сергея обернулась.

— Устала.

Он улыбнулся.

— Но пережили ведь?

Если он ещё раз произнесёт это слово, то завтра окажется разведённым. Настя нервным движением поддёрнула широкую юбку, когда та вокруг ног стала закручиваться. Подошла к окну и посмотрела на ночную Москву. Номер находился на десятом этаже, и вид отсюда открывался просто волшебный. Да и сам номер — обстановка романтичная, кровать огромная, накрытый столик у камина. Вот о подобном Настя точно не мечтала, просто потому, что фантазии на подобное роскошество не хватало. Мама, наверняка, за сердце схватится, когда она ей расскажет.

Сергей снял пиджак, кинул на кресло галстук, и устало потянулся.

— Насть, хочешь шампанского?

— Мне нельзя.

— Два глотка французского шампанского можно. Я уверен, что Робизон Молхазович не станет тебя ругать.

— Нет, не хочу. — Прислонилась лбом к холодному стеклу, пытаясь увидеть, что происходит внизу, на улице. А Сергей внимательно наблюдал за ней. Потом отрывисто спросил:

— Что не так?

Настя удивилась.

— Не так?

— Ты же недовольна. Что я не так сделал?

— Ничего, — попыталась заверить она его, видя, что Серёжка с каждой минутой всё больше злится. Сверлил её взглядом и что-то у него на уме было.

— Ты со вчерашнего дня… — Он рукой взмахнул. — В себе замкнулась. Всё думаешь о чём-то, взгляд, как у побитой собаки. Думаешь, никто не замечает?

— Я просто устала, Серёж.

— Да. Как твои родители вчера приехали, так ты сразу устала!

— При чём здесь родители?

— А то ты не понимаешь.

— Нет, я не понимаю! — Настя снова юбку платья дёрнула. Оно настолько ей надоело за этот день — тяжёлое, неудобное, хоть и безумно красивое.

Сергей шампанское всё-таки открыл, послышался глухой хлопок, и немного вина пролилось на светлый ковёр под его ногами. Маркелов даже не посмотрел. Разлил по бокалам, но Насте не предложил, зато свой залпом осушил. Настя наблюдала за ним с неудовольствием, но решила на рожон не лезть. У неё, может, тоже на душе неспокойно, но она же на него своё раздражение не выливает. Прошла к кровати, принялась платье расстёгивать, но довольно скоро поняла, что самой ей не справиться. Пришлось Серёжку просить. Он развернул её спиной и принялся развязывать шнуровку, потом крючки расстёгивать. Наклонился к ней, и Настя почувствовала запах алкоголя. Вроде, не замечала, чтобы он за столом пил, и сейчас всего лишь бокал шампанского, но пахло водкой. Значит, пока она не видела, он пил. Горе запивал, что ли?

— Что тебе мама сказала?

— Когда?

— Вчера. Или сегодня, без разницы. — Он платье наконец расстегнул, потянул его с Настиных плеч, а она руку к груди прижала, не позволяя платью упасть.

— А что именно тебя интересует?

— Ты знаешь.

Она оттолкнула его.

— Хватит, а. Что ты мне допрос устраиваешь? Хоть скажи, что ты услышать хочешь.

— Точно не про соседскую собаку и не про машину.

Настя вдруг озноб почувствовала. Но вместо того, чтобы честно ответить, попыталась обойти новоиспечённого супруга, и он даже останавливать её не стал. Сел на постель, и стал наблюдать. А Настя разозлилась, когда поняла, что он не отвернётся. Разозлилась и руки опустила, позволив свадебному платью тяжело упасть вниз. Осталась в одном кружевном белье, в этом дурацком поясе для чулок, и руку в бок упёрла.

— Тогда что? Про Федьку спрашивала. Тебе интересно?

— Нет. — Его взгляд блуждал по её телу, Маркелов странно кашлянул, сбитый с толку её решительным взглядом. — Меня интересует, чего ты не дождалась. Что, ни ответа, ни привета?

— А тебе как хочется?

— Чёрт, Насть!

— Не ори на меня!

Серёжа с постели поднялся, а Настя в этот же момент повернулась к нему спиной, подошла к зеркалу и принялась причёску разбирать.

— Ты же с ним помирилась. Ты помирилась с ним тогда. И если бы не беременность…

— Ребёнок, — поправила его Настя, и Серёжа тут же кивнул.

— Да, ребёнок. Если бы не ребёнок, ты бы сегодня на другой свадьбе гуляла, я прав? И не выглядела бы такой пришибленной.

— Маркелов, ты чего от меня хочешь?

— Знать хочу. Мама привет передала?

— Отстань.

Он тяжело дышал прямо ей в затылок, стоял близко-близко, и наблюдал за её руками, которые проворно разбирали хитросплетения свадебной причёски. А Настя вдруг опомнилась и туфли на высоком каблуке с ног скинула, сразу стала ниже ростом.

— Ты спала с ним? После меня. Спала?

Так и хотелось сказать:

— Ты дурак пьяный. — И почему-то рассмеяться.

Но Серёжа придвинулся ближе, руками её обхватил, и Настя спокойно покачала головой.

— Нет. И ты это сам знаешь.

— Звонила ему?

— Зачем?

— Но ты ведь…

Она не дала ему договорить, повернулась и обхватила ладонями его лицо.

— Я приехала с тобой в Москву, я замуж за тебя вышла. Что ещё я должна сделать?

Маркелов тяжело дышал, вздохнул, и перевёл взгляд с её лица на волосы. Начал сам выбирать шпильки из её причёски.

— Ты сегодня была такая… грустная.

— А ты был весёлый? Я не заметила.

— Настя. — Он лбом к её лбу прижался и вдруг покачнулся.

— Когда ты напиться успел?

— Папе твоему спасибо, он очень… понимающий человек.

— Иди в душ и ложись.

— Пойдём со мной в душ.

Настя заставила его отвернуться, когда Маркелов снова принялся на неё дышать, и она водочный запах почувствовала. Но кивнула, не желая с ним и дальше пререкаться.

— Сейчас приду, с причёской управлюсь. — Выдернула рубашку из-за пояса его брюк и тут же от себя оттолкнула. — Иди.

Серёжа на неё дважды обернулся, пока до двери в ванную дошёл. Смотрел испытывающе, с прищуром. Настя ободряюще улыбнулась, чувствуя, как он ощупывает взглядом её тело, прикрытое лишь несколькими кусочками белоснежного кружева. А когда дверь ванной за мужем закрылась, выдохнула, чувствуя жуткое напряжение. Волосы руками взъерошила, расчесала щёткой, не обращая внимания на боль, затем к окну подошла. Ещё раз посмотрела на Москву, и с трудом сглотнула, вставший в горле ком.

Как прежде уже никогда не будет. Никогда, ничего и никого. И лучше с этим смириться, чем изводить себя.

Наши дни

— Мам, мама. Ну, мам.

Настя осторожно пошевелилась, помедлила, потом всё-таки открыла глаза. Прищурилась, глядя на дочь. Та обрадовалась, когда мать проснулась, заулыбалась, но тут же скроила жалобную мину.

— Можно я к Юльке пойду?

— Что? — Настя никак не могла понять, чего ребёнок от неё хочет, волосы с лица откинула, потом на часы посмотрела. Нахмурилась. — Вика, восемь утра.

— Мы будем мультики смотреть. Ну, пожалуйста!

— Тише, — тут же шикнула на неё Настя. — Папу разбудишь.

Вика к Настиному лицу наклонилась.

— Она с няней, родителей нет. Ну, можно, мам?

— Боже мой. — Настя дочь от себя отстранила, перевернулась на спину и повернула голову, чтобы на мужа посмотреть. Маркелов лежал на спине, закинув одну руку наверх, и прикрывал ею лицо. Понять спит или притворяется, было невозможно. Снова к дочери повернулась. Прочитала в её глазах мольбу, смешанную с упрямством, и поняла, что легче согласиться. — Иди. В десять будем завтракать. Не заставляй меня ходить за тобой.

Девочка просияла.

— Хорошо!

Не подумав сказать спасибо или поцеловать мать, Вика выбежала из комнаты. При этом дверь за ней закрылась с громким хлопком. Настя снова на мужа посмотрела, но тот не пошевелился. Вот ведь медведь, если не хочет, его не добудишься. На часы ещё раз взглянула, мысленно застонала, а потом натянула на себя одеяло, полная решимости снова заснуть. Правда, для этого нужно устроиться со всеми удобствами, придвинуться к Серёжке, обнять его и ногу на него закинуть.