Нет! Поддайся я сейчас, лишь бы только получить свой паек, и он сядет мне на шею. И кончится это тем, что я стану прислуживать ему и вилять хвостом, лишь бы поесть.

Я показал ему свой жестяной кинжал.

— Будем драться.

Кинув взгляд на мою руку, Толстяк улыбнулся во весь рот.

— Ну что ты, сынок, шуток не понимаешь? — И бросил мне банку. Больше споров по поводу еды не возникало.

Жили мы как «счастливая семья», которую любят показывать в бродячих зоопарках: лев в одной клетке с ягненком. Зрелище впечатляющее, только вот ягненка приходилось все время заменять.

Толстяк любил поговорить, и я многое узнал от него, хотя с трудом был способен отличить правду от вымысла. Звали его Жак де Барр де Виньи («Зови меня Джок»), а Тощего — Тимоти Джонсон. Однако сдавалось мне, что их настоящие имена можно узнать, только тщательно изучив полицейские объявления о розыске преступников. Джок всячески пытался показать, что знает все и вся, но вскоре я пришел к выводу, что ему ничего не известно ни о происхождении червелицых, ни о их дальнейших планах. Червелицый вряд ли стал бы вступать в беседы с «существами низшего порядка», он просто ездил на них, как мы на лошадях.

Очень охотно Джок рассказал мне следующее:

— Да, девчонку заманили мы. Урана на Луне и в помине нет, все эти басни о нем на сопляков рассчитаны, чтобы завлечь их туда. Так что времени мы впустую потратили изрядно, а есть-то человеку надо?

Я ничего не ответил, чтобы не перебить поток информации. Однако Тим буркнул:

— Заткнись.

— Да брось ты, Тим! Ты что, ФБР испугался? Думаешь, легавые тебя даже здесь достанут?

— Заткнись, говорят тебе.

— Сам заткнись. А мне поболтать охота. Дело было плевое, — продолжал Джок, — эта малышка любопытна, как семь кошек. А Он знал, что она прилетит на Луну, и знал когда. — Джок задумался. — Он всегда все знает, на Него очень много людей работает, и некоторые из них — большие шишки. Так что мне всего-то пришлось пошататься по Лунному городку и с ней познакомиться, потому что наш Тим никак не сошел бы за доброго дядю. Разговорился я с ней, угостил кока-колой, наплел всякого такого о романтике лунной геологии. Потом вздохнул и пожалел, что не могу показать ей наш с партнером шурф.

Тут-то она и клюнула. Когда ее тургруппа посещала станцию Томба, она удрала через шлюз — она сама это придумала. Хитрюга, скажу я тебе! А нам только и оставалось, что подождать ее в условленном месте, даже руки скручивать не пришлось, пока она не забеспокоилась, что едем мы к нашей шахте намного дольше, чем предполагалось. — Джок усмехнулся. — Для своего веса дерется она здорово, изрядно меня поцарапала.

Да, на Крошку это похоже — уверенная в себе, не боясь никого, она не могла пройти мимо каких бы то ни было новых «познавательных» впечатлений.

— Но Ему вовсе не эта сопля была нужна, — продолжал Джок. — Он хотел заполучить ее отца. Задумал план заманить его на Луну, но ничего не вышло. — Джок кисло усмехнулся. — Туго нам приходилось, когда у Него не получалось так, как Он хотел. Но пришлось Ему удовлетвориться девчонкой. Это Тим ему подсказал, что ею можно воспользоваться как заложницей.

Тим выдавил пару слов, в которых выразил свое отношение к этой истории. Джок поднял брови:

— Нет, ты послушай только! Ну и манеры!

Мне, наверное, следовало промолчать, поскольку я добивался фактов, а не рассуждений, но я страдаю тем же недостатком, что и Крошка: если я чего не понимаю, то чувствую непреодолимый зуд добраться до сути. Я не мог и до сих пор не могу понять, что двигало Джоком.

— Зачем ты это сделал, Джок?

— Что?

— Послушай, ведь ты же человек. И, как ты сам выразился, мы, люди, должны держаться заодно. Как же ты мог заманить для Него в ловушку маленькую девочку?

— Ты что, парень, псих?

— Думаю, что нет.

— А говоришь как псих. Попробуй-ка Ему воспротивиться, и я на тебя погляжу.

Я понял, о чем он: возражать Червелицему — все равно что кролику плюнуть в глаз удаву. А Джок продолжал:

— Ты должен понять чужую точку зрения. Я всегда говорил: «живи и давай жить другим». Он нас схватил, когда мы искали минералы, и после этого выбора у нас уже не было. Это все равно что упираться против властей — шансов никаких. Так что мы пошли на сделку: мы на Него работаем, а Он нам платит ураном.

Слабый намек на сочувствие, который у меня к нему появился было, немедленно испарился. Меня чуть не стошнило.

— И вам платили?

— Ну, скажем, записывали нам на счет.

— Неважную вы заключили сделку, — сказал я, обводя взглядом камеру.

— Может быть, может быть, — скорчил физиономию Джок. — Но, малый, будь благоразумен! С неизбежным всегда приходится мириться. Эти ребята захватят Землю — у них все для этого есть. Сам ведь видел. А человек, он должен понимать, откуда ветер дует. Меня, знаешь, одна история много чему научила, когда я еще был в твоем возрасте. Жили мы себе в своем городке тихо, жили не тужили, но хозяин у нас стал староват и начал отпускать вожжи… ну, тут-то ребята из Сент-Луиса и стали прибирать нашу территорию к рукам. Такая пошла заварушка, ничего не поймешь. Человеку, понимаешь, надо знать, какой стороны держаться, чтобы не проснуться в деревянном гробу. Ну, те, которые быстро смекнули, что к чему, приспособились, а остальные… нечего плыть против течения. Без толку это все, ясно?

Понять его логику было нетрудно, особенно с точки зрения «живой гниды». Но от самого главного он увильнул.

— И все же, Джок, как же ты мог поступить так с маленькой девочкой?

— Да я же тебе битый час объясняю, что выхода не было.

— Нет, был. При всем при том, что отказаться, когда Он приказывает, просто невозможно, у тебя ведь была возможность бежать.

— Куда?

— Он же тебя послал за ней в Лунный город, ты сам говорил. И у тебя ведь был неиспользованный билет на Землю. Тебе всего-то было нужно затаиться и первым кораблем махнуть на Землю, а не заниматься Его грязными делами.

— Но…

— Допускаю, — перебил я, — что ты не мог укрыться в лунной пустыне, допускаю, что ты не чувствовал бы себя в безопасности даже на станции Томба. Но у тебя был шанс удрать, когда Он послал тебя в Лунный город. Ты должен был воспользоваться им, а не заманивать девочку в лапы пучеглазого чудовища.

Он выглядел обескураженным, но ответил живо:

— Ты нравишься мне, Кип! Ты хороший парень. Но глупый. Без понятия.

— Брось, я все понимаю!

— Нет, не понимаешь.

Он наклонился ко мне, хотел положить мне руку на колено, но я отпрянул.

— Есть еще одно обстоятельство, — продолжал он, — о котором я тебе не сказал, боялся, что примешь меня за зомби или что-то в этом роде. Они нам операцию сделали.

— Какую операцию?

— Простую. Вставили нам в головы бомбы с дистанционным управлением, как на ракетах. Попробуй только ослушаться, Он нажмет кнопку — ба-бах! И мозги — по стенкам. — Он провел рукой по шее. — Видишь шрам? Волосы уже отросли, но если приглядеться, шрам еще заметен, так навсегда и останется. Хочешь поглядеть?

Я уже было склонился посмотреть и вполне поверил бы — за последнее время пришлось поверить и в более невероятные вещи, — но Тим все поставил на место парой нецензурных слов.

Джок дернулся, потом взял себя в руки и сказал:

— Да не обращай ты на него внимания.

Я пожал плечами и отошел. Джок в тот день больше со мной не разговаривал, что меня вполне устраивало. На следующее «утро» я проснулся от того, что Джок тряс меня за плечо.

— Проснись, Кип, проснись!

Я на ощупь потянулся за своим игрушечным кинжалом.

— Здесь он, у стены, — сказал Джок, — но только теперь он тебе не поможет.

Я схватил кинжал.

— Почему же? А где Тим?

— Ты что, никак не проснешься?

— Что?

— Все проспал, значит? Ничего не видел? Я тебя потому и разбудил, что мне страшно, поговорить с живой душой хочется.

— Что проспал? А Тим где?