В ходе следствия были нащупаны следы к двум машинисткам из Полевого штаба в Серпухове, тем двум кулуарным шпионам в Полевом штабе, о которых говорилось в заключении члена Реввоенсовета Республики С. И. Гусева. Эти машинистки снабжали шпионской информацией членов организации.

Оказалась шпионкой и Евгения Иосифовна, а не Елена Осиповна, как ее умышленно называл в своей записке Роменский. Шпионские сведения, получаемые от генерала Бабикова, эта сорокасемилетняя дама, жена бывшего помещика, дворянина Лебедева, служившая в канцелярии Военно-законодательного совета, передавала Роменскому.

Особому отделу в результате мер следственного и оперативного характера стали известны общефронтовой пароль, которым пользовались агенты интервентов и белогвардейских генералов, пароль для перехода линии боевых действий на Западном и Северном фронтах, а также пароль к предателю Герцу, который занимался переправкой деникинских агентов через фронт.

Сотрудниками Особого отдела был арестован проживавший в Москве нелегально Василий Васильевич, курьер Колчака, оказавшийся Мишиным. Чтобы замести следы, он изменил внешность, сбрил свою рыжеватую бородку и сменил желтую кожаную куртку на костюм и демисезонное пальто.

Менжинскому и Артузову также стало известно, что скрывшийся от ареста член штаба Тихомиров изыскивает возможность нападения на ВЧК силами роты огнеметчиков и отряда Главсахара, где еще сохранились члены и агенты белогвардейской организации.

Наконец, чекистам, и прежде всего Горячему-Кудеяру, удалось установить, что скрывающийся в Сходне генерал Стогов имеет своих людей в Серпухове, что на связи с ними состоит некий Петр Федорович, проживающий по Новинскому бульвару в доме № 10.

Менжинский и Артузов работали буквально дни и ночи. В архивном деле о штабе добровольческой армии Московского района сохранились документы, свидетельствующие, что Вячеслав Рудольфович работал в ВЧК даже в октябрьские праздники девятнадцатого года. Так, седьмого и восьмого ноября он вновь допрашивал Роменского по поводу фронтового пароля и пароля к Герцу. Написал заключение об окончании следствия по делам заговорщиков.

Ведя следствие по делу заговорщической организации, Менжинский и Артузов стремились доказать не только вину активных участников организации, но и невиновность людей, случайно попавших в засады на квартирах заговорщиков, или людей, оклеветанных врагами. Участники заговора, стоя одной ногой в могиле, стремились всячески оговорить, оклеветать честных людей из числа старых военспецов, ставших на сторону народа, истинных патриотов своей Родины. Так, например, враги пытались оклеветать ученика и последователя Н. Е. Жуковского, преподавателя высшей математики на высших стрелковых курсах Соколовского. По клеветническим наветам Соколовский был арестован. Но следствие быстро установило его невиновность и непричастность к делу. 30 ноября в кабинете Артузова состоялась беседа Менжинского с Соколовским.

— Товарищ Соколовский, я приношу вам извинение за то, что пришлось вас задержать и заставить некоторое время заниматься изучением не высшей математики, а наших порядков на Лубянке.

— Я вас, товарищ Менжинский, прекрасно понимаю. Прежде всего прошу распорядиться, чтобы мне вернули книгу Николая Егоровича Жуковского «Механика» — исключительно редкий экземпляр!

— Книгу вам обязательно вернут. К делу вы не причастны и сегодня будете освобождены.

— Благодарю вас. Я как специалист преследую исключительно пользу науки. Еще раз благодарю вас за ваше любезное предложение о передаче мне личной посылки. Посылку эту я получил.

— Желаю вам, товарищ Соколовский, успеха на почве служения науке. До свидания.

— Желаю вам успеха в вашем деле. До свидания.

И Соколовский, конечно, был не единственный честный человек, оклеветанный врагами. Многие задержанные засадами на квартирах заговорщиков были освобождены, как непричастные к контрреволюционной военной организации белогвардейцев.

Разгромив белогвардейцев под Орлом и Воронежем, Красная Армия перешла в наступление по всему Южному фронту. Успехи на Южном фронте вдохновили бойцов Красной Армии под Петроградом. Войска Юденича были разбиты. Их небольшие остатки бежали в Эстонию. Шпионская сеть Поля Дюкса в Петрограде и штабе 7-й армии была разгромлена. Подпольное кадетско-буржуазное правительство было арестовано. Дзержинский возвратился в Москву.

Настала очередь полной ликвидации шпионской сети, созданной в Москве и Подмосковье агентами Деникина и интервентов.

В начале зимы Менжинский и Артузов докладывали Дзержинскому схему организации и план операции по снятию шпионской сети и остатков белогвардейского подполья. План, рожденный месяцем напряженной работы и уложившийся на листе писчей бумаги, был рассмотрен и принят. В один из зимних дней шпионы — генералы и рядовые — оказались за решеткой.

Разгром повстанческой и шпионской организации, осуществленный Особым отделом ВЧК, еще больше укрепил тыл Красной Армии и способствовал ее окончательной победе над белогвардейцами и интервентами.

В послужном списке Яна Карловича Берзина есть пометка:

Однако первое знакомство Берзина с «Железным Феликсом» относится к 1917 году. После Февральской революции Берзин был членом партийного комитета в Выборгском районе Петрограда, затем во главе рабочего отряда дрался с юнкерами, редактировал латышскую большевистскую газету «Крея циня». В это время Феликс Эдмундович осуществлял связь с В. И. Лениным, находившимся в Разливе, был избран в секретариат ЦК РСДРП(б), проводил подготовку вооруженного восстания.

Военно-революционный центр по руководству восстанием, куда входил Дзержинский, был тесно связан с партийными комитетами всех районов Петрограда.

Дзержинского Ян Карлович увидел в Смольном. Именно Дзержинскому доверила партия в эти бурные дни Великой Октябрьской социалистической революции охрану Смольного; в распоряжении «Железного Феликса» находились все виды связи с рабочими районами.

Берзина поразили умные, с голубоватым металлическим блеском проницательные глаза Феликса Эдмундовича. Поразила деловитая сдержанность, за которой угадывалась бьющая через край энергия. Собственно говоря, он уже немало знал о Дзержинском. Феликс Эдмундович был на тринадцать лет старше Берзина; как революционеров их связывала некая общность политической биографии. Оба прошли большую школу подпольной революционной работы, оба сидели в тюрьмах, оба побывали в Александровском централе под Иркутском (хоть и в разное время), оба совершили побег из сибирской ссылки. Жизненный путь каждого из них насыщен событиями большой социальной значимости.

Берзин сразу же понял, что перед ним человек необычайной нравственной силы, богатого опыта, высокой культуры, и он полюбил Феликса Эдмундовича.

В последующие годы контакт между ними не ослабевал. Он сыграл особенно большую роль, когда партия направила большевика Берзина управляющим в комиссариат внутренних дел. Там засели эсеры, было всего два большевика. При поддержке Дзержинского Берзин занялся расчисткой аппарата, изгнал эсеров.

30 марта 1919 года Дзержинского по совместительству с работой в ВЧК утвердили народным комиссаром внутренних дел. Тогда же Берзин был назначен заместителем народного комиссара внутренних дел Латвии, а фактически он исполнял обязанности народного комиссара. Советская власть в Латвии еще только утверждалась, и Берзину часто требовалась консультация Феликса Эдмундовича. К Риге подошла белая армия, зажала город в тиски. Завязались ожесточенные бои. Под ударами белых части Красной Армии вынуждены были отступить. В последней колонне, прикрывающей отход частей, находился Берзин, теперь командир и комиссар рабочего батальона.