Додж расспрашивал Кристал еще около получаса, пытаясь вытянуть из нее подробности криминального замысла Олбрайта, но она не могла сообщить ничего конкретного, ничего полезного, о чем он мог бы доложить на встрече спецгруппы. Глаза Кристал продолжали источать потоки слез, она проклинала день, когда связалась с Франклином Олбрайтом. И почему ей не повезло и она не встретила Марвина первым? Ее родителям он бы понравился. Если бы только она познакомилась с ним раньше, чем с Олбрайтом. Она не боялась бы сейчас полиции, не боялась мести ревнивого и жестокого бывшего заключенного.

– О боже! – восклицала Кристал. – И во что я превратила свою жизнь? Ты – единственное, что в ней есть хорошего, Марвин. Ты – единственный человек, которому я могу доверять.

Кристал поцеловала его второй раз, и уже не только из благодарности, Додж достаточно знал о женщинах и поцелуях, чтобы это понять. Она проникла языком ему в рот, и когда Кристал откинулась на спинку дивана, Додж позволил увлечь его за собой.

Она потерлась носом о его шею.

– Франклин – болтун и хвастун, – сказал в этот момент Додж.

– Ты так добр ко мне.

Она взяла руку Доджа и положила ее между своих пышных бедер.

– Олбрайт снова окажется в тюрьме, как только его поймают на чем-нибудь, и тогда мы сможем быть вместе и не бояться его. Ты должна помочь полиции взять его с поличным при совершении какого-нибудь преступления.

Кристал выгнулась и часто задышала.

– Я хочу быть с тобой.

– Тогда пойдем вместе в полицию. Я буду рядом.

– Я подумаю об этом, – промурлыкала Кристал.

– Я думаю, нам надо идти прямо сейчас. Прежде чем Франклин успеет сделать то, что планирует.

– Может быть, завтра. – Она расстегивала на Додже брюки.

– Ты обещаешь?

– Я обещаю подумать об этом. Но я не хочу больше говорить об этом сейчас.

И они больше не говорили.

Только потом, когда Кристал лежала рядом, свернувшись, как котенок, и издавала мяукающие звуки восхищения по поводу волос у него на груди, мокрых от их общего пота, только потом, когда она стала сонной, размякшей после секса, она позволила снова вовлечь себя в разговор о Франклине. На этот раз Кристал говорила спокойно. Потому что, если женщина доверяет тебе настолько, чтобы поделиться собой, она способна поделиться и самыми сокровенными своими тайнами и секретами. По крайней мере, насколько подсказывал Доджу его опыт. Именно на нем основывалась его репутация среди коллег.

Теперь Кристал выложила ему все. Это была потрясающая информации, почерпнутая из подслушанного ею разговора Франклина с кузеном из Мексики. Ключевыми в этом разговоре были выражения «тачка, чтобы смыться», «полуавтоматический» и «притушить каждого, кто посмеет помешать», и еще – «двадцать пятое» – дата, до которой оставалось всего два дня.

В конце концов Кристал заснула.

Додж утащил телефон настолько далеко, насколько позволял шнур, – в ванную – и закрыл за собой дверь. Он позвонил капитану спецгруппы домой, разбудил его и пересказал услышанное от Кристал.

К его удивлению и раздражению, капитан отнесся к сообщению скептически.

– А насколько эта девчонка надежна? – спросил он. – Может, она просто нацелилась на тебя и кормит всякой чушью. Говорит все это, только чтобы ты трахал ее.

Додж открыл дверь и выглянул в спальню. Кристал спала сном невинного младенца.

– Я так не думаю, сэр, – сказал он капитану. – Она боится Олбрайта. В этом я уверен. Еще она, с ее слов, боится, что ее посчитают сообщницей, потому что она жила с Олбрайтом, когда он планировал преступление. И потом, она ничего существенного мне не рассказала, пока… В общем, рассказала только после секса.

Начальство на другом конце провода молчало, и Додж продолжал:

– Она не дурит меня – это точно. Она использует выражения, которых не знала бы, если бы не слышала их от кого-то вроде Олбрайта. Я уверен, что прав.

Подумав около минуты, капитан сказал:

– О’кей! Мне придется довериться твоей интуиции, Хэнли. И твоему опыту, – многозначительно добавил он. – Итак, на шинном заводе ты был сегодня последний раз. Приходи завтра рано утром в штаб-квартиру спецгруппы. Двадцать пятое всего через два дня, так что времени у нас немного.

Додж поблагодарил капитана за оказанное доверие, потом как можно тише умылся и оделся. Оставил для Кристал на бюро записку, в которой говорилось, что она не должна идти на работу на шинный завод, пока он с ней не свяжется. Он обещал обо всем позаботиться. Кристал должна только доверять ему и оставаться на месте, пока он не вернется.

Он ехал по пустым предрассветным улицам, думая, как будет объяснять Кэролайн, почему он не ночевал дома и даже не позвонил. Даже когда приходилось засиживаться допоздна на совещаниях спецгруппы, он звонил и говорил ей об этом, чтобы Кэролайн не волновалась. А уж до пяти утра он никогда не задерживался.

Ему надо сказать – и это будет правдой, – что дело, которым они занимаются, приняло неожиданный оборот и у него не было возможности позвонить, пока не наступило такое время, что звонить уже не стоило, чтобы не потревожить ее сон.

Он перебирал в уме заготовленные фразы, но все оборвалось у него внутри, когда, приехав, Додж увидел, что машины Кэролайн нет в гараже.

– О господи!

Он даже не стал тратить время на то, чтобы выключить двигатель своей машины. Загнав ее на парковку и бросив с работающим мотором, он кинулся к задней двери дома, которую долго не мог открыть, так как руки тряслись и ключ не попадал в скважину, а затем, открыв, буквально рухнул через порог.

Додж пробежал по дому, врезаясь в стены, споткнулся о ковер в коридоре и ввалился вперед головой в спальню, затем застыл, похолодев, когда увидел кровавое пятно на простыне. Оно было еще влажным.

Додж дышал так быстро и глубоко, что у него заболели легкие. Сердце его буквально грохотало в груди. Он подошел к гардеробу и распахнул дверцу. Чемоданчика Кэролайн, который она собрала недавно, чтобы все время быть наготове, не было.

Додж повторил в обратном направлении свой путь по дому, двигаясь еще более беспорядочно. Он установил мигалку на крышу машины, совершенно не заботясь о том, что работает под прикрытием. И так, с красной мигалкой и сиреной, поспешил в больницу.

Он оставил машину в зоне погрузки и кинулся внутрь. Бил кулаком по кнопке вызова лифта, пока тот не приехал. Когда Додж подбежал к посту родильного отделения, за стойкой никого не оказалось.

– Где все, черт побери?! – голос Доджа эхом отдавался от стерильных стен коридора, по которому он бежал.

На каждой двери висел голубой или розовый венок и маленький мягкий медвежонок того же цвета. Наконец из одной из палат появилась медсестра. Додж чуть не сбил ее с ног.

– Могу я помочь вам? – спросила девушка.

– Кэролайн Кинг?

– А вы?..

– Я… отец ребенка.

Девушка улыбнулась.

– Примите мои поздравления. У вас чудесный малыш.

Додж почувствовал себя так, словно его вывернули наизнанку и бросили на покрытый плиткой пол.

– Так он уже родился?

– Она уже родилась, – рассмеялась медсестра. – Хотите на нее посмотреть?

Додж ошалело кивнул и пошел вслед за медсестрой по коридору к окну, закрытому ставнями.

– Подождите здесь, сейчас я ее принесу.

Она уже почти вошла в комнату для младенцев, когда Додж воскликнул:

– Постойте! А где Кэролайн?

– Палата четыреста восемнадцать.

– С ней все в порядке?

– У нее были недолгие схватки и легкие роды. Мне очень жаль, что вы не успели вовремя.

Он трахал Кристал, когда у Кэролайн отходили воды, когда начались схватки. Когда ей пришлось самой нести к машине свой тщательно упакованный чемоданчик и самой ехать в больницу, чтобы помочь их дочери появиться на свет.

У Доджа перехватило дыхание. Он почти задыхался. Трудно было представить, что кто-то может ненавидеть себя сильнее, чем ненавидел себя в эту минуту Додж Хэнли. Он бессмысленно смотрел на плашки ставен, пока они не открылись и по ту сторону не появилась медсестра, державшая в руках самое крошечное человеческое существо, которое Доджу когда-либо приходилось видеть.