Мма Рамотсве принялась листать лежавшие на столе журналы. Среди них оказалась правительственная брошюра с фотографией высоких должностных лиц. Она поглядела – многие из них были ей известны, в одном или двух случаях она знала о них намного больше, чем могло быть напечатано в правительственных брошюрах. Она увидела на фотографии и государственного человека, уверенно улыбавшегося в камеру, в то время как, насколько ей было известно, его снедала тревога по поводу младшего брата и воображаемых заговоров против его жизни.

– Мма Рамотсве!

Мма Потокване проводила приемных родителей и стояла рядом со стулом мма Рамотсве.

– Простите, что заставила вас ждать, мма, но мне кажется, я нашла дом для очень трудного ребенка. Мне нужно было убедиться, что эта женщина подойдет.

Они прошли в кабинет заведующей. От недавно съеденного пирога остались только крошки на блюде.

– Вы приехали из-за мальчика? – спросила мма Потокване. – Наверное, вам пришла в голову какая-то идея.

Мма Рамотсве покачала головой:

– Простите, мма. У меня не было времени подумать о мальчике. Я была очень занята другим.

Мма Потокване улыбнулась:

– Вы всегда очень заняты.

– Я приехала просить вас об одолжении, – сказала мма Рамотсве.

– Ах! – Мма Потокване засияла от удовольствия. – Обычно я прошу. В этот раз наоборот, мне это очень приятно.

– Мистер Матекони болен, – объяснила мма Рамотсве. – Я думаю, что у него заболевание, именуемое депрессией.

– О! – перебила ее мма Потокване. – Я знаю о депрессии все. Я раньше была медсестрой. И проработала год в психиатрической больнице в Лобаце. Я видела, что делает с людьми эта болезнь. Но, во всяком случае, сейчас ее лечат. От депрессии можно вылечиться.

– Я читала об этом, – сказала мма Рамотсве. – Но нужно принимать таблетки. Мистер Матекони не хочет даже сходить к доктору. Он говорит, что здоров.

– Какая ерунда, – возмутилась мма Потокване. – Ему надо немедленно идти к доктору. Вы должны сказать ему.

– Я пыталась, – ответила мма Рамотсве. – Он говорит, что с ним ничего не случилось. Мне нужен кто-то, кто отвел бы его к доктору. Кто-то…

– Кто-то вроде меня? – снова перебила мма Потокване.

– Да, – ответила мма Рамотсве. – Он всегда делал то, что вы его просили. Он не осмелится вам отказать.

– Но ему нужно будет принимать таблетки, – сказала мма Потокване. – Я же не смогу стоять над ним.

– Ну, – пробормотала мма Рамотсве, – если бы привезти его сюда, вы смогли бы лечить его. И вы могли бы следить, как он пьет таблетки и поправляется.

– То есть мне нужно привезти его в сиротский приют?

– Да, – ответила мма Рамотсве. – Привезти его сюда и держать, пока он не поправится.

Мма Потокване побарабанила пальцами по столу:

– А если он скажет, что не хочет ехать?

– Он не осмелится противоречить вам, мма, – сказала мма Рамотсве. – Побоится.

– О! Я произвожу такое впечатление? – спросила мма Потокване.

– Отчасти, – мягко ответила мма Рамотсве. – Но только на мужчин. Мужчины уважают таких женщин.

Мма Потокване задумалась. Потом сказала:

– Мистер Матекони всегда был добрым другом приюта. Он много помогал нам. Я сделаю это ради вас, мма. Когда мне надо к нему поехать?

– Сегодня, – ответила мма Рамотсве. – Съездите с ним к доктору Моффату. А потом привезите сюда.

– Хорошо, – сказала мма Потокване, воодушевленная предстоящей задачей. – Я поеду и выясню, что это за ерунда. Не хочет идти к доктору? Какая глупость! Я разберусь с этим ради вас, мма. Можете на меня положиться.

Мма Потокване проводила мма Рамотсве до автомобиля.

– Вы ведь не забудете про мальчика, мма? – спросила она. – Вы помните, что вам надо подумать об этом?

– Не волнуйтесь, мма, – ответила мма Рамотсве. – Вы сняли большую тяжесть с моей души. Теперь я попробую снять тяжесть с вашей.

Доктор Моффат осматривал мистера Дж. Л. Б. Матекони в кабинете в конце веранды, а мма Потокване в это время в кухне пила чай с миссис Моффат. Жена доктора была библиотекаршей и очень знающей особой, и мма Потокване при случае консультировалась у нее по разным вопросам. Был вечер, сквозь защитные экраны в кабинет доктора проникали насекомые и неровными кругами летали вокруг настольной лампы, привлеченные теплом, и, дрожа поврежденными крылышками, улетали обратно. На столе стетоскоп и тонометр с резиновой грушей, на стене старинная гравюра, изображавшая Куруманскую миссию в середине девятнадцатого века.

– Мы давно не виделись с вами, рра, – сказал доктор Моффат. – Мой автомобиль работает хорошо.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони попытался улыбнуться, но у него не хватило сил.

– Я не… – он недоговорил.

Доктор Моффат ждал, но продолжения не последовало.

– Вы плохо себя чувствуете?

Мистер Дж. Л. Б. Матекони кивнул:

– Я очень устал. И не могу спать.

– Это тяжело. Когда человек не спит, то плохо себя чувствует. – Доктор Моффат помолчал. – Вас беспокоит что-нибудь? Есть вещи, которые вас беспокоят?

Мистер Дж. Л. Б. Матекони думал. Его губы шевелились, словно он силился произнести что-то, наконец он ответил.

– Меня беспокоит, что о дурном поступке, который я совершил много лет назад, станет всем известно. Это будет позор для меня. Меня забросают камнями. И это будет конец.

– Какой дурной поступок? Кто забросает вас камнями? Вы знаете, что можете поговорить со мной, я никому не расскажу.

– Я совершил дурной поступок много лет назад. О нем я не могу говорить ни с кем, даже с вами.

– И это все, что вы хотите мне сказать?

– Да.

Доктор Моффат внимательно смотрел на мистера Дж. Л. Б. Матекони. Он отметил, что воротничок, застегнут не на ту пуговицу, шнурки ботинок порваны, он увидел глаза, полные слез, и все понял.

– Я дам лекарство, которое вам поможет, – сказал он. – Мма Потокване сказала, что будет ухаживать за вами, пока вы не поправитесь.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони молча кивнул.

– И вы обещаете мне, что будете принимать лекарство? – продолжал доктор Моффат. – Вы можете дать слово, что будете?

Мистер Дж. Л. Б. Матекони продолжал стоять, уставившись в пол.

– Мое слово ничего не стоит, – тихо отозвался он.

– Это говорит ваша болезнь, – мягко сказал доктор Моффат. – Ваше слово дорогого стоит.

Мма Потокване отвела его к машине и открыла дверцу. Она посмотрела на доктора Моффата и его жену, стоявших у ворот, и помахала им. Они ответили тем же и пошли к дому. Затем мма Потокване повела машину назад, в сиротский приют, по дороге минуя «Быстрые моторы Тлокуэнг-роуд». Мастерская, пустая и забытая в темноте, не удостоилась даже взгляда своего владельца и своего создателя, когда он проезжал мимо.

Мма Рамотсве решила отправиться в путь по утренней прохладе, хотя дорога должна была занять чуть более часа. Роза приготовила завтрак, и она поела вместе с детьми, сидя на веранде дома на Зебра-драйв. Было тихо. До семи часов, пока люди не начинали выезжать на работу, движение по дороге мимо них не было оживленным. Мимо дома прошли несколько человек: высокий мужчина в потертых брюках, доедавший на ходу поджаренный на огне початок кукурузы; женщина с ребенком, который был привязан к ее спине большим платком, головка ребенка покачивалась во сне. Пробежал один из соседских желтых псов, худой, недокормленный, занятый ка кими-то таинственными, но вполне целесообразными собачьими делами. Мма Рамотсве терпимо относилась к собакам, но ей очень не нравились вонючие желтые твари, жившие рядом. Ее будил ночью их лай – они лаяли на тени, на луну, на порывы ветра. К тому же она была уверена, что они распугивают птиц, которых она любила, не дают им залетать в ее сад. Казалось, в каждом доме, кроме ее собственного, жили собаки. Иногда эти собаки, преодолев взаимную злобу, стаей бегали по улице, преследуя автомобили и пугая велосипедистов.

Мма Рамотсве налила чай себе и Мотолели. Пусо не привык к чаю и пил теплое молоко, мма Рамотсве положила в его стакан две полные ложки сахара. Он был сладкоежкой, возможно, потому, что сестра, когда растила его во дворе во Франсистауне, кормила его сладостями. Мма Рамотсве собиралась приучить мальчика к более здоровой еде, но для таких перемен потребуется терпение. Роза приготовила овсянку, которая стояла в мисках, политая сверху черной патокой, на тарелке лежала разрезанная папайя. Вот здоровый завтрак для ребенка, думала мма Рамотсве. Что бы ели эти дети, если бы остались со своим племенем? У этих людей почти не было пищи. Выкопанные из земли корешки, птичьи яйца. Но они умели охотиться, как никто, и у них бывало мясо страуса и антилопы, что городской житель редко мог себе позволить.