- Я в политических делах слаб. Но что-то, кажется, читал. Это было нынешним летом?

- Да, в июле.

- Кажется, с помощью надзирательницы? Что-то довольно эффектное и очень удачное?

- Ну вот. Я, Иван Денисович, одна из них.

Белов посмотрел с еще большим любопытством.

- Так. На каторжанку вы не похожи. Вот какая история...

- Теперь мне нужно уехать за границу. Там меня не решились переправить, а здесь хотят попытаться через Китай. Но у меня еще нет даже заграничного паспорта.

Помолчали. Потом он рассмеялся:

- А зачем вы об этом рассказываете? Пожалуй, не следовало бы!

- Я и сама не знаю зачем. Просто мне захотелось вам довериться. Вы такой человек...

- Болтать я, конечно, не стану. А вот чем же вам помочь? Средства у вас имеются на поездку?

- Да, денег у меня достаточно, даже много. А мне нужно...

Что, собственно, ей нужно? Ей было нужно рассказать о себе этому пожилому, уверенному, внимательному и верному человеку - вот и все. А зачем нужно - она и сама не знала. Действительно, она поступила как девочка, взяла и покаялась! Все время одна со своими думами и опасениями, а тут еще этот поп... Что ждет в Иркутске - неизвестно, и рядом ничьей дружеской поддержки и помощи. Наташа смущенно молчала.

- В Китай, видите, проехать нетрудно, но каким путем? Вы как предполагали?

- Я ничего не предполагала. Я думала - просто с паспортом.

- Но ведь на границе есть же наблюдение. Может быть, вас узнают! Есть там своя полиция.

- Вот я этого и боюсь, хотя говорят, что здесь легче. У меня есть явка в Иркутске, может быть, мне устроят.

- Ну что ж, давай Бог. Вы, я вижу, смелая!

- Была смелая, а сейчас и сама не знаю.

- В случае чего, если не устроитесь, попытайтесь найти меня. Я пробуду в Иркутске неделю, затем в Верхнеудинск, а оттуда наша экспедиция двинется в Монголию. Вы запишите мой адрес.

- Я запомню, я ничего не записываю.

- Ну, запомните. И в случае чего... Надо вас как-нибудь вывозить.

- Вы правда мне поможете, Иван Денисович?

- Это уж не знаю, но ведь не пропадать же вам!

Подумавши, прибавил:

- Может быть, на Кяхту. Вы физически здоровы?

- То есть как? Я ничем не больна.

- Я насчет выносливости. Верхом умеете ездить?

- Да, я ведь жила в деревне.

- Ну, деревня - это не то. Так вот, в случае чего - наведайтесь. А пока - не очень откровенничайте. Вы и отцу Якову думаете исповедоваться?

Наташа ответила серьезно и озабоченно:

- Ему - нет. Но я боюсь, что он знает больше вашего. Во всяком случае, я его знаю, он хорош с моим отцом и знал меня еще девочкой.

Как ни был удивлен почтенный геолог признанием спутницы, но при этой новой неожиданности удивился еще больше:

- Вон как! Ну, знаете...

В Иркутске первый снег, хотя еще тепло. На другой день по приезде Наташа отыскала нужных людей и была встречена не просто приветливо, а почтительно, как героиня и революционная знаменитость. Ее неприятно поразило, что об ее приезде знали многие и, очевидно, большой тайны из этого не делали. Конечно, Иркутск не Москва, полицейский аппарат действует здесь медленнее, но и город меньше, так что новый человек больше на виду.

Прежде всего пришлось позаботиться о теплой одежде; в краю суровых морозов и пушного зверя это не оказалось трудным. Зато о главном, о хорошем заграничном паспорте, ей прямо ответили:

- Да откуда же взять? Здесь у нас невозможно, нужно было раньше позаботиться! Попытайтесь как-нибудь так проехать, но нужно хорошо знать дорогу, а зимой трудно. Да почему же вы избрали такой сложный кружной путь, через Азию?

- Ничего я не избирала, за меня избрали другие. Было несколько арестов при переходе границы, связи порвались, а ехать под чужим именем обычным путем мне нельзя, меня легко узнают. Вот и придумали, что я поеду через Дальний Восток, где уж, конечно, никто меня не выследит, и что вы достанете мне хороший паспорт.

- Невозможно! У нас теперь совсем другие условия! На восточной границе надзор строгий, многие бегут с каторги и с поселения. А главное - зима, время неподходящее.

Наташа не на шутку рассердилась: выходит, что товарищи ее подвели и только сбыли с рук. Не оставаться же в Сибири и ждать здесь ареста! При здешней простоте революционных нравов через неделю весь город узнает о посещении его такой "важной особой"! Или ехать дальше по таким же адресам, от этапа к этапу, пока не окажешься в ловушке.

В хлопотах прошло дней пять, и дело не двинулось. Мало того, ее предупредили, что нужно быть осторожной и меньше показываться на людях; и относительно ночлега затруднительно. Жить в гостинице, конечно, нельзя, а частные квартиры тоже небезопасны. Это прежде было просто, а сейчас все переменилось. Главное - нельзя вполне доверяться людям.

Однажды встретила на улице своего попутчика, отца Якова, который сразу ее узнал, хотя она и прятала лицо в мех новой шубы.

- Вот Господь-то и привел встретиться. Каков город-то, прекрасный городок! И, однако, морозно-морозно!

На отце Якове была огромная, не первой молодости доха и высокая меховая шапка. Нос его был краснее обычного.

Наташа, поздоровавшись, хотела пройти, но отец Яков преградил ей дорогу и быстро и путано заговорил, опасливо оглядываясь по сторонам:

- И не велик город Иркутск, а все же - сибирская столица! Народец хорош, основательный, но и поговорить любит. И лишнего тоже немало говорят! Сейчас посетил редакцию местной газетки и наслушался там всякого. И знают все, и болтают про все: кто приехал, да зачем приехал, да кто куда собирается,- народец любопытствующий и болтливый. Осуждать не хочу, однако нехорошо!

- Про кого болтают, батюшка?

- Про разных людей, про всякого человека. Мне-то ничего, а иному, например, и неудобно. Иной, может, и не хотел бы. И не со зла болтают, а по крайнему легкомыслию, один другому по секрету, а тот следующему. Такой городок - провинция! А глядишь - что-нибудь неприятное и выйдет. Хотя дело, конечно, не мое. Ивана-то Денисыча, содорожника нашего, не видали?

- Нет. А он еще не уехал?

- Должен быть здесь, а точно знать не могу. И однако - прошу прощенья, что задержал. Приятно было встретиться! Городок, говорю, хороший, а заживаться в нем не для всякого интересно.

Низко поклонился, сняв и снова нахлобучив шапку, и заспешил, шаркая огромными кожаными ботами.

Наташа удивилась: "Зачем он рассказал про какую-то болтовню? О ком? Не обо мне же? Странный поп!"

Вечером пошла по адресу, который дал Белов. Застала его дома за укладкой чемоданов и каких-то вьюков. Он встретил очень приветливо.

- Ну, как ваши дела?

- Плохи, Иван Денисович. Потому и пришла к вам.

- Без этого не пришли бы?

- Мне по гостям ходить неудобно, вы знаете.

- Но все-таки - как же?

- Помогите мне.

- Я так и ожидал. Геройские подвиги - это одно, а деловые хлопоты другое. Значит, окончательно ничего не получается?

- Окончательно. То есть ничего определенного. А ждать я не могу.

- Понимаю. Тут, между прочим, ко мне забегал этот поп, отец Яков, и что-то болтал не очень связное насчет городских сплетен, что иной и под чужим именем не может скрыться и что таким людям лучше здесь и не жить. Я подумал - не про вас ли он говорит? Может быть, что-нибудь слышал, а прямо сказать не может.

- Он и мне то же говорил, я его встретила.

- Ну вот видите. Это он неспроста - поп хитрый. Болтается по редакциям, а там всякие слухи ловит. Лучше вам уехать.

- Я затем и пришла.

Подумавши, Белов спросил:

- А вы языки-то знаете?

- Только французский.

- Ну, хоть это. Как же я вас должен теперь звать?

- Зовите меня просто Наташей, конечно, не при других.