С исчезновением в регионе одного из политических субъектов — Великого княжества Тверского- граница потеряла стабильность. В короткое время пограничная зона была поглощена московским государством, слилась с тверскими и можайскими землями и была интегрирована в новые административно-территориальные единицы Великого княжества Московского. Реконструкция первоначального состава как древнего Фоминско-Березуйского княжества, так и соседних с ним территориальных образований дается с большим трудом и может считаться делом до конца невыполнимым.

Наличие на восточной границе Великого княжества Литовского Вяземского княжества может показаться случайным явлением, связанным с тем, что оно довольно поздно вошло в состав ВКЛ (1403)^{638}. Однако рядом находилось Вельское княжество — одно из первых приобретений литовских правителей, в начале XV в. вновь воссозданное уже для представителя рода Гедиминовичей. Южнее Вяземского княжества располагался массив так называемых Верховских княжеств, чьи князья находились в разной степени зависимости от великого князя литовского. Видимо, в их полной лояльности у литовских властей не было уверенности, поэтому явными форпостами в землях верховских князей выглядят города-крепости, непосредственно подчинявшиеся великому князю (Мценск и Любутск)^{639}. Наконец, к рассматриваемой группе территориальных образований необходимо отнести княжества Стародубское и Новгород-Северское, специально созданные для князей-беглецов из Москвы (Иван Андреевич Можайский и Иван Дмитриевич Шемячич).

Очевидно, выделение одних, сохранение других и искусственное образование третьих княжеств преследовало определенную цель -создание прочного барьера на пути экспансии Великого княжества Московского, в официальной идеологии которого, обозначенной и в титуле правителя — «Государь всея Руси», отражено стремление к объединению всех русских земель, входивших некогда в состав Древней Руси.

Вяземское княжество почти столетие определяло восточную границу Великого княжества Литовского. Эта граница была очень стабильной, т.к. до момента захвата московскими войсками (1493) на вяземском ее участке не известно ни одного изменения.

Сохранение в неприкосновенности Вяземского княжества великим князем литовским было связано во многом с его пограничным положением. Сразу же после присоединения к ВКЛ Вяземского княжества в его пределах начинаются военные действия. Уже в 1406 г., несмотря на существующий литовско-московский союз, «князь великий Василей Дмитриевич московский», а вместе с ним «и князь Иван Михайлович тверский сложиша крестное целование к Витов-ту» собрали большое войско и отправили воевать литовские земли (города Вязьму, Серпейск и Козельск)^{640}. В 1408 г. поход повторился, и под Вязьмой было заключено перемирие^{641}. Москва не признавала власть ВКЛ над Вязьмой. Только собственные внутренние неурядицы не позволили ей продолжить начатую борьбу. Но сразу же после ликвидации внутренней смуты в 1445 г. последовал набег двух татарских царевичей (видимо, Мамутяка и Якуба, перешедших на службу к Василию Темному) на Вязьму, Брянск и другие города. В ответ Казимир Ягайлович направил свое войско на Можайск, а под Суходревом произошло сражение^{642}. На время борьба за Вязьму была приостановлена. В 1449 г. был заключен так называемый «вечный» мир, определивший спорные участки литовско-московских границ. Вяземские границы в их число не входили.

Укрепление восточной границы осуществлялось Казимиром путем сохранения старых порядков на недавно присоединенных к ВКЛ землях и уступок наиболее значимым вассальным князьям. Можно уловить определенную тенденцию: чем ближе какие-либо территории находились к границе, тем большей самостоятельностью и привилегиями они обладали.

Отношение центральной власти к вассальным и служебным князьям прошло определенную эволюцию. Согласно традиции, защищаемой перед судом панов-рады в 1495 г. Александром Ходкевичем, он, как племянник бежавшего князя Федора Вельского, имел право на часть отчины изменника, в то время как она «з ласки» господаря была отдана Семену Ивановичу Вельскому^{643}. Однако рада решила, во-первых, оставить имения у брата беглеца, а, во-вторых, в будущем «который коли зрадца утечет от господаря челом не ударивши, ни на кого его именья по близкости не спадуть, только на господаря»^{644}. Таким образом, в 1495 г. было утверждено радикальное решение — отторжение вотчин князей-беглецов в великокняжескую казну. В 1509 г. был издан специальный «Устав о имениях государских изменников»^{645}. При измене отца все его имение отходило к господарю. В воле последнего жаловать или нет имением отца детей изменника. В случае, если один из братьев «зраду вчинит», а их имение еще не поделено, все переходило к господарю. Но если общее имение уже поделено между братьями по «делницам», а один из братьев изменил, то лишь его «делница» отходила в казну, другие владения не затрагивались^{646}. Налицо запоздавшая попытка усиления великокняжеской власти над полусамостоятельными литовскими князьями. Можно ли было реализовать эти решения, когда за спиной князей-изменников стояла сила, в тот момент большая, чем у великого князя литовского?

В пограничных спорах Иван III утверждал, что перешедшие на его сторону князья «и наперед сего нашему отцу и нашим прежним великим князем… служили с своими вотчинами»^{647}. Даже Вяземские князья были отнесены к числу старых московских слуг: «а из старины князи Вяземские и Мосальские служили предком нашим великим князем и с своими вотчинами, айв старых докончаньех то писано»^{648}.

Сразу после присоединения Вяземского и Смоленского княжеств к ВКЛ создается система управления периферийными княжествами и владениями во главе со смоленским наместником. По словам М.К. Любавского, образовавшийся Смоленский повет с московской стороны был окружен «поясом княжеств и владений, отдававшихся в судебно-административном отношении наместникам, причем все эти княжества и владения в Смоленске имели свое военно-политическое средоточение»^{649}. Однако далеко не все они подчинялись наместникам. Великокняжеские наместники были в Любуцке и Мценске (Иван Юрьевич Трубецкой), Серпейске, Брянске (Дмитрий Путятич Друцкий), Торопце и некоторых других. Многие города оставались центрами княжеских владений, зависимых от великокняжеской власти. Выявить степень этой зависимости помогают договорные грамоты великого князя литовского и местных князей.

В подчинение смоленскому наместнику попали и вяземские князья, которые после присоединения к ВКЛ были оставлены на своих местах с вотчинами^{650}. Со своими боярами и слугами они входили в смоленское ополчение, подчиняясь в военном отношении смоленскому наместнику, и ежегодно платили посощину^{651}.

В пределах Вяземского княжества находились владения пришлых князей. Хлепенской волостью Рогачев владел сын Ивана (Яна) Ходкевича^{652}, а в непосредственной близости от московской границы обосновались князья Глинские (князь Федор Глинский с братьями)^{653}. В великокняжеской раде разбирались поземельные споры вяземских князей (дело князя Козловского). Это свидетельствует о том, что центральные власти вмешивались и контролировали земельные отношения княжества.