С нами он поступил благородно: рассказал, что из маленьких луковичек сначала должен вырасти зеленый лук, а затем и большие луковицы. И еще сказал, что рад, так как поймал нас сразу же после посадки, а то всходов пришлось бы ему ждать до зимы.

Потом мы под его руководством восстановили весь огород и при этом еще получили по целой горсти маленького лука для съедения.

Чтобы я больше так не делала, мать за печкой тихо отлупила меня своим любимым полотенцем. Райку даже не ругали.

В дни получек отец заходил в «Детский мир», чтобы купить мне игрушку или что-нибудь из одежды. Однажды он появился дома с пухлым свертком в руках. Это было чудо! Из свертка вывалилась белоснежная шубка из кролика. Я была безумно рада, а отец расстроен. Задремав в метро, он чуть не проехал свою остановку. Выскочив из вагона, он обнаружил пропажу второго свертка, в котором была меховая шапка к шубе. Я не очень страдала по этому поводу, так как шапку не видела и, значит, вроде бы не теряла.

Теперь с Доходягой мы представляли прекрасную зимнюю пару: я – в белой кроличьей шубе, он – в черной, цигейковой. Во многие игры сразу стало играть и теплее, и интересней. За одну такую игру мне чуть не оторвали голову.

Из кирпичной стены завода, располагавшегося рядом с моим домом, торчала труба диаметром сантиметров пять, из которой прямо в переулок иногда вытекала вода. В ту зиму воду лили довольно часто, и под трубой намерзла огромная, гладкая ледяная шишка размером с таз. Вода иногда вытекала горячая. Ледяная шишка располагалась под струей, а около самой стены был небольшой проход.

Тольке пришло в голову совершить героический поступок: пролезть под трубой в момент вытекания из нее горячей воды. А что такого? Когда вода хлынула, он довольно ловко пролез под трубой, не намокнув ни капли. Настала моя очередь. Вода полилась, я нагнула голову и шагнула вперед. Нога почему-то поехала, и я, больно ударившись о ледяную шишку, оказалась в огромной луже прямо в середине переулка. Доходяга вытащил меня из воды.

Мы долго прятались за сараями, потому что в мокром виде я боялась вернуться домой. Холода я не помню, мне было только страшно предстать перед родителями. Вода на шубе замерзла сосульками. Что бы они не очень бросались в глаза, Толька оборвал их вместе с мехом.

Мне очень крепко попало в этот раз, но не за то, что я, промокнув насквозь, заболела, а за испорченную шубу. Приди я домой сразу после «купания», и шуба, и здоровье были бы целы и невредимы.

К празднику 8 Марта я накопила денег и отправилась на «Инвалидный» рынок за подарком маме. Назывался этот рынок так, потому что после войны на нем торговали одни инвалиды. Там располагались различные палатки и маленькие магазинчики, в которых можно было купить всякую мелочь. Мне хотелось порадовать мать чем-то хозяйственным, например, набором для специй или еще чем-нибудь в этом духе.

На свою беду, я столкнулась на рынке с моей двоюродной сестрой Женькой – дочерью тети Веры. Допросив меня о цели посещения столь популярного места, она вдруг вызвалась мне помочь, в чем я совсем и не нуждалась. Весь процесс мне хотелось проделать самостоятельно. Но эта здоровая баба и слушать ничего не хотела. Я упоминала, что Женька была старше моей родной сестры лет на десять, следовательно, старше меня лет, эдак, почти на двадцать. Что мне было делать?

Она больно схватила меня за руку и начала таскать за собой из палатки в палатку. В толкучке я не могла протиснуться поближе к прилавкам и, естественно, разглядеть ничего тоже не могла. Приятный процесс стал превращаться в каторгу. Наконец она завопила, чтобы я доставала деньги. Мне ничего не оставалось, как подчиниться.

В результате этой операции в моих руках торчал какой-то сверток и сдача – двадцать пять рублей. Женька, наконец, отцепилась от меня и сказала, что ей некогда. Я вздохнула с облегчением.

Боясь посмотреть, что же завернуто в бумагу, я решила оставить все до дома и потратить оставшиеся деньги. В маленьком магазинчике я приглядела белого гипсового ангела и подумала, что он будет приятным дополнением к основному, неизвестному пока подарку.

Дома я развернула сверток, и меня чуть не хватил удар. Хорошо, что мое шестилетнее здоровье было достаточно крепким. То, что там лежало, стало потом притчей во языцех на долгие годы. Женька даже в этом осталась Женькой!

Со слезами и тяжелым сердцем я вложила белого ангела в середину ненавистного свертка и с ужасом стала ожидать наступления торжественного момента.

Момент наступил. Растроганная мамаша на глазах у гостей стала разворачивать «мой» подарок. Надо сказать, что мама у меня невысокая, худенькая женщина.

Вот сейчас можно падать! Она достала огромные, пятьдесят шестого размера панталоны до колен китайского производства, причем, канареечного цвета, да еще зимние с начесом! Из них выпал белый ангел, почему-то с отбитой головой. Такого позора я не ощущала никогда!

Портки эти никто даже не примерил. Слава Богу, с головой у всех нас (кроме, конечно, Женьки) было все в порядке. Долгие годы они попадались на глаза в каком-то тряпье, вызывали жуткий смех и, может быть, до сих пор «живут» где-то на даче.

У нас был радиоприемник «Рекорд» с красивым окошечком, в котором зажигался зеленый огонек. В центре окошка вращалась красная стрелка настройки. Все мои любимые герои жили в удивительном мире, расположенном по ту сторону окошка, я же находилась как бы на улице. Мне всегда хотелось заглянуть внутрь приемника и неожиданно застать там кого-нибудь из них. Особенно, когда передавали сказку «Городок в табакерке».

В ту пору наша страна дружила с Китаем. Часто из приемника раздавалась песня «Москва-Пекин», шли различные передачи о дружбе двух великих народов и о каких-то социалистических соревнованиях. Кроме этого транслировалось много различных спектаклей, в том числе и детских, например, «Седая девушка».

Сколько пролила я слез, слушая душераздирающую историю про бедную китаянку Си-Эр. Злая хозяйка колола ей шилом губы за разбитую крышку от супницы и довела девушку до того, что та в свои юные годы стала седой.

Мне же было непонятно, как можно расколоть крышку от кастрюли, ведь она железная. Слова «супница» я тогда не знала и считала, что это просто так называют кастрюлю в переводе с китайского. Что-то тут не сходилось.

Однажды мы с мамой пошли на колонку за водой. Когда вернулись, по радио шла передача, в которой было много грохота и кто-то кричал. Мама велела выключить приемник, а я вдруг побоялась дотронуться до него. Мне показалось, что от такого шума и гама все ручки стали горячими. Я стояла и не двигалась. Приемник был для меня каким-то существом, жившим своей жизнью.

Больше всего я любила слушать передачу «Театр у микрофона». Сколько же я пропустила через себя всяких историй! Учитывая, что с трех лет я сидела дома одна, а радио было почти единственным развлечением в плохую погоду, то девицей я была «подкованной». Не всё мне было до конца понятно, но в основных вопросах, особенно идеологических и любовных, я разбиралась.

Мне очень нравилось слушать заседания КОАППа. До сих пор помню, из чего в лесу можно сделать бумагу и чернила; как определить даже ночью части света; какие ягоды, грибы и корешки можно есть; из чего построить шалаш, и как, вообще, не заблудиться и не умереть с голоду или от жажды.

Спасибо создателям этих передач: леса я никогда не боялась, любила его и хорошо себя в нем чувствовала. Любовь к животным, я думаю, оттуда же.

К музыке я относилась спокойно: петь не умела и не очень любила. Видно, мне кто-то на что-то наступил в детстве, но классическая музыка меня всегда вдохновляла на разные «подвиги».

Одним из невинных занятий подростков нашего переулка было катание на помойной машине. Дома в округе были деревянные, следовательно, «удобства» располагались на дворе. Эти «удобства» и помойки приезжала чистить специальная машина с кишкой для откачки содержимого.