— Я была беременна всего несколько недель, — неожиданно вырвалось у нее.

В камине потрескивали дрова, освещая комнату мягким красноватым светом; Кло чувствовала себя уютно, ощущая под собой крепкое, массивное тело Майкла. История, которую она держала в себе так долго, теперь выплескивалась из нее торопливыми, сбивчивыми фразами. Кло вспомнила даже цвет полотенца, которое успела тогда сунуть между ног. Оно было нежно-кремовое. Кло снова бесконечно долго брела из ванной в спальню, держась за стенки, звонила в «Скорую помощь» и лежала в постели, сконцентрировавшись на том, что происходит внутри, пытаясь удержать в себе ребенка…

Ее била крупная дрожь. Она выплескивала на Майкла весь ужас ночных кошмаров, о которых никому не говорила. Майкл поддерживал ладонью ее лицо и нежно вытирал слезы, катившиеся по щекам.

— Кло… Кло… Но он же нашел тебя тогда в больнице? Поговорил с врачами и прорвался в палату, чтобы утешить тебя? — с надеждой спросил он, хотя явно сам себе не верил.

— Мы с ним уже развелись к тому времени, и… — Кло обратила внимание на его резкий тон, на попытку сдержать свои чувства. — Откуда ты узнал, что его там не было? — с подозрением спросила она.

— Такие мужчины, как твой Росс, обычно любят бить лежачего, — презрительно скривился Майкл. — Что он тебе сказал после этого? Наверное, что-нибудь такое, чтобы ты чувствовала себя неполноценной женщиной?

Вспышка огня в камине осветила его помрачневшее лицо, густые блестящие черные волосы. Кло удивленно смотрела на него, потрясенная его интуицией. На его виске билась жилка, в глазах отражались золотые блики огня.

— Как ты догадался?

— Ты была совершенно опустошенной, когда я встретил тебя на шоссе. И большая часть тебя, которую я знал с детства, пропала. Бесконечно привлекательная, полная огня, женская суть. Ты выглядела так, как будто кто-то выкачал из тебя все живое. Я уже видел такие глаза и лица раньше… Я должен был догадаться еще тогда! — с досадой буркнул Майкл и вдруг с яростью швырнул в огонь деревянный нож для разрезания бумаги. — Кло, ты очень сильно хотела этого ребенка, да?

— Старые мечты — свить гнездышко и вырастить птенцов… Все это уже в прошлом, — пробормотала Кло, пытаясь взять себя в руки и отгородиться опять от этого сильного мужчины, которого неожиданно для себя подпустила слишком близко.

— Это не поможет, — проницательно сказал Майкл, приподнимая ее подбородок пальцем.

Он нежно коснулся губами ее губ, и Кло обнаружила, что она целиком в его власти. Майкл подхватил ее под бедра и прижал к себе. Кло закинула голову назад и задержала дыхание, когда его рука коснулась ее груди.

Губы Майкла изогнулись в усмешке, которую она помнила с детства и которая делала его абсолютно неотразимым.

— Твое сердце бьется, как у загнанного кролика, ты вся истекаешь и горишь, готовая принять меня…

— Ничего подобного, меня это больше не интересует, — солгала Кло, глядя в его глаза, в которых полыхала страсть.

Она была не в силах отвести взгляд. Ее возбуждал даже контраст между его прохладной кожей и тем огнем, который плавил ее изнутри. Пульс у нее участился, когда Майкл потрогал большим пальцем ее сосок, который тут же напрягся, и стал нежно массировать его.

— А меня очень интересует, — шепнул он, прижимая ее к себе и не оставляя ни малейшего шанса вырваться.

Поцелуй был откровенно страстным, горячее дыхание Майкла обжигало. Кло обхватила его голову руками и притянула к себе в надежде утолить, наконец, свой голод по нему.

— Откройся мне, Кло! Впусти меня в себя, — хрипло зашептал Майкл, покусывая ее нижнюю губу.

Кло, слегка отстранилась, посмотрела ему в глаза и приоткрыла губы. Рука Майкла обхватила ее за голову, язык жадно ворвался в глубину.

Она наслаждалась поцелуем, краем сознания отмечая, что его рука оказалась у нее между ног, мягко касаясь пальцами того места, где уже повлажнели трусики, выдавая ее с головой.

— Майкл… — непроизвольно вырвалось у нее.

Он зарылся лицом в ее шею, частый стук его сердца звучал в ней, как будто их тела слились в одно целое.

— Если ты не перестанешь так на меня смотреть, твои братья утром изобьют меня за то, что я изнасиловал их маленькую принцессу. Тогда тебе придется лечить поцелуями мои синяки.

— Только если ты будешь меня об этом умолять, — ответила она. Майкл поднялся, продолжая держать ее на руках. Он нес ее так же, как часто носил в детстве, когда она разбивала коленку, но их нерасторжимо связывало нетерпение страсти, которая требовала удовлетворения. Кло готова была умереть сейчас ради того, чтобы принадлежать ему. Он нес ее, как законную добычу, как женщину, которая от рождения была предназначена ему.

И все годы их разлуки казались сейчас лишь несколькими минутами.

Черные брови Майкла вдруг сошлись на переносице. В его помрачневшем взгляде не осталось ни капли нежности.

— Если ты сейчас скажешь, чтобы я тебя отпустил, я сделаю это, и ты сможешь уйти. А если хочешь, чтобы я нес тебя дальше, скажи «да», и единственное, что меня тогда будет интересовать, какие яйца ты предпочитаешь на завтрак — всмятку или вкрутую.

— Тост, — хрипло шепнула Кло, так и не сумев сказать ему «да».

Все напряжение тут же исчезло с лица Майкла, оно опять озарилось мальчишеской обаятельной усмешкой, в которой проглядывала нежность. Он крепче прижал ее к себе.

— Хорошо. Ты по-прежнему любишь намазывать на него такой тонкий слой джема, что его почти не видно? — спросил он, продолжая нести ее в спальню.

Они вместе возвращались из прошлого в настоящее, минуя годы разлуки, и оба прекрасно понимали, что с этого момента отступление уже невозможно.

— Смотря, какой у тебя есть, — ответила Кло, зная, что слова ничего не значат сейчас. Она тонула в разгоравшемся пламени его глаз.

— Черносмородиновый, персиковый… и мед, — приговаривал Майкл между поцелуями, которыми как бы проверял, действительно ли она согласна остаться с ним сегодня…

Но при этом он держал ее как свою добычу, которую ничто не сможет вырвать из его сильных рук. Дрожь его напряженного тела выдавала страсть, которую он готов обрушить на нее, и Кло хотела этого. Она хотела погрузиться в водоворот страсти и забыть обо всем на свете, кроме того, что сейчас связывало их тела.

Майкл внес ее в темную спальню, опустил на кровать, на которой любили друг друга их родители, и стал срывать с нее одежду, не в силах больше сдерживаться.

Время пришло, Майкл был ее мужчиной, и она отдавалась ему!

Кло стянула с его бедер полотенце и изогнулась, чтобы ему было удобнее снять с нее джинсы, рубашку и лифчик. Майкл застыл, увидев свою загорелую сильную руку на ее животе: это показалось ему необыкновенно эротичным. Он нежно провел ладонью по шелковой коже вниз к завиткам и погладил бедра, которые выгнулись ему навстречу. Глаза их встретились, и Кло утонула в огне, который властвовал над ее телом, изнемогавшим от желания. Она вцепилась пальцами в его плечи. Неужели страсть бывает именно такой? Яростной, горячей и всепоглощающей? Темной и таинственной, болезненной и безудержной…

Плечи Майкла в темноте казались бронзовыми. Он опустился на нее, медленно и осторожно раздвигая ногами ее бедра. Она обвила его ногами, чувствуя, как упирается в нее то, что с таким нетерпением ждет ее пульсирующая влажная женская суть. Не было больше никакого стеснения, никакого страха. Только жилка на его виске билась в бешеном ритме, когда он вошел в нее. Тела сомкнулись, грудь Кло, мягкая и шелковая, прижалась к черным завиткам на его груди.

— Майкл… — прошептала она, зная, что время так и не смогло победить ее потребности в нем.

Незваный гость в редакции «Звезды Лоло» гнусно ухмыльнулся. Его кожаные перчатки были измазаны кровью мертвых попугаев. Старуха спала наверху в своей спальне.

Она никогда не понимала, на что он способен, и нарушила правила, помогая Майклу собирать материалы по делу Сэма Мэттьюза. Мюриел Перкинс должна поплатиться за то, что помогает приезжим! Прошлое должно быть похоронено, и Клубу никто не имеет права вставлять палки в колеса. Так повелось с тех времен, когда здесь поселились первые ковбои: Клуб еще в те времена установил здесь свои правила.