— Никогда не поверю, что те, кто видел тебя в работе, думают так. Кло, ты мечтатель по натуре. И если ты во что-нибудь или в кого-нибудь поверишь, то будешь поддерживать в себе эту веру изо всех сил. Ты всегда идешь до конца, невзирая на трудности. Для этого нужно иметь мужество, и я всегда гордилась этим в тебе.

— А я, знаешь… совсем не горжусь собой: — Кло вдруг почувствовала себя опустошенной. Гнев и боль куда-то испарились. — Я позволила этому случиться со мной! А ведь я так всегда контролировала свою жизнь, всегда знала, куда и зачем я двигаюсь и как мне этого добиться. Почему же я не смогла заметить, что происходит в моей собственной семье? Двенадцать лет… Как такое могло случиться?!

Стелла вытерла фартуком руки, подошла к дочери и крепко обняла ее. Кло вздохнула и прижалась к ней — к матери, которая прошла через такую боль и страдания.

— Может, я любила собственную мечту? Успех, деньги в банке, власть… Но сейчас, вспоминая, я понимаю, что на самом деле просто хотела такого же счастливого брака, как у тебя, — настоящего…

— Нет ничего стыдного в том, чтобы любить, быть терпимой к мужу и помогать ему достичь успеха в карьере, родная, — Стелла мягко улыбнулась и поцеловала дочь. — Но все это в прошлом, а сейчас все изменилось. Тебе нужно устраивать свою жизнь. Вокруг тебя твоя семья, которая тебя любит, и со временем, Кло, ты тоже полюбишь себя и научишься гордиться собой.

Лопес вконец замучил Майкла. Он взбрыкивал и вырывал поводья из его рук, не давая приблизиться к себе.

— Я продам тебя! — пригрозил ему Майкл, стоя в центре загона.

Ноздри жеребца раздувались, он поводил головой, вдыхая ветер с пастбища, где паслись кобылы. Но Майкл, потирая ушибы, не собирался позволять ему такого удовольствия. Он загнал жеребца в угол и стал приближаться к нему с протянутой рукой, пытаясь поймать поводья.

— Давай просто один раз прокатимся, хорошо?

Состояние жеребца, почуявшего кобылу, было таким же, как у Майкла, когда он увидел Кло на землях их старого ранчо. Она стояла на холодном ветру рядом с братьями, обняв себя за плечи. Кло действовала на него, как ни одна из женщин, которых он знал. Как будто между ними не было этих двенадцати лет. Тот поцелуй остался незавершенным навсегда….

Кло с синяком, с черными кругами под глазами вызывала в нем злость. Он не хотел ничего чувствовать к ней и все равно чувствовал.

Тот ублюдок ударил ее, причинив сильную боль. И эта боль гораздо глубже, чем синяк, который скоро пройдет.

Злясь на нее и себя, Майкл выругался. Прошло столько лет, а он по-прежнему хочет ее! При одной мысли о ней превращается в глупого подростка.

Майкл, наконец, поймал поводья Лопеса и повел его по кругу, успокаивая. Он приблизился к висевшему на заборе седлу и, напрягая все силы, оседлал упрямца. В этот момент перед глазами его снова возникла Кло, и он понял, что просто не может спокойно видеть ее страданий.

«Но ты больше не старший брат для нее, Майкл, опомнись! — сказал он себе. — Она уже большая девочка. К тому же стоит вам еще раз увидеться, и вы разругаетесь навсегда. Хватит, ты больше не позволишь себе страдать!»

Но желание видеть Кло, дотрагиваться до ее чудесной кожи, почувствовать вновь вкус ее губ ее головокружительный запах, подчинить себе ее страстное тело, даря ему радость и нежность… Майкл вздрогнул. Какая нежность?! Он сошел с ума! Криво усмехнувшись, он вскочил в седло и пустил Лопеса в бешеный галоп, пытаясь выкинуть Кло из головы.

— Джозефина! — крикнула Анжелика, продолжая полировать ногти. Ей надоело ждать, пока Джози закончит объявление о рекламной распродаже микроволновых печей в одном из местных магазинов и поставит музыку.

— Что случилось? — спросила Джози, поставив пластинку. К сожалению, песня оказалась короткой и закончилась раньше, чем она успела разобраться в рекламных объявлениях на столе.

— А теперь, друзья, оторвитесь от своих весенних посадок, от игр с детьми и спешите на распродажу по сниженным ценам микроволновых печей! — воскликнула Джози, снова подхватив микрофон.

Анжелика перестала слушать, так как уже раз пять прослушала адрес магазина и название фирмы, а также все сниженные на пару долларов цены. Джози схватилась за чашку кофе, поставив очередную песню.

— Джози, ты слушаешь меня? — требовательно спросила Анжелика.

— Говори быстрее! Но если ты еще раз назовешь меня этим дурацким именем, я обломаю все твои дурацкие ногти, учти! — Она всегда злилась на подругу, когда та называла ее Джозефиной, но Анжелика обычно специально заводила ее этим, стараясь на что-то подбить. — Мне надо еще пару раз объявить эту рекламу, а потом успеть напечь миллион пирожных для Коди. Он сегодня у Эдварда. Представляешь, этот негодяй заявил, что хочет познакомить его с женой, чтобы ребенок мог почувствовать семейную атмосферу!

Анжелика невозмутимо улыбнулась, хотя внутри у нее все похолодело.

— Миллион пирожных? В духовке или микроволновой печи? А может быть, в той чудо-печке из Техаса? Я потрясена! Могу я тебе помочь?

Джози не успела ответить, так как пришло время для следующей рекламы. Это была реклама ремонтной мастерской сельскохозяйственных машин, которой владел ее бывший муж и где главным механиком был Гейб, брат Кло. Затем она объявила перерыв на десять минут, чтобы выпить свою законную чашку кофе.

— Ненавижу рекламировать мастерскую Эдварда! Кстати, Стелла сказала, что Кло вернула себе девичью фамилию. Я вообще не понимаю, зачем мы с ней меняли фамилии, когда выходили замуж. Что касается Коди и пирожных… Анжел, ты слышишь меня? Хватит пилить ногти, ты их скоро вообще отпилишь. Присоединяйся к нам, и мы хоть повеселимся от души втроем. Ты что-то скрываешь, — вдруг испуганно спросила она. — Что-нибудь с закладной?

— С твоим ранчо ничего не случится. Я очень хороший специалист, Джози, почему ты мне не веришь? — сердито прищурившись, сказала Анжел. Она почувствовала, что подруга успокоилась, но не до конца. — Что еще тебя тревожит, скажи на милость?

— Кло! Она приехала с синяком под глазом и до сих пор мне не звонила. А тебе?

— Нет. И о чем это говорит? — Анжелика, наконец, отложила в сторону пилку и ответила себе сама: — Это значит, что ей стыдно появиться перед двумя своими бывшими лучшими подругами с синяком под глазом. Но я знаю, как это бывает. Мне тоже бывало стыдно.

— И мне… В любом случае не стоит загонять ее в угол. — Джози оживилась, голос ее окреп, глаза зажглись. Она забыла о своем постоянном страхе потерять Коди. — Я думаю, нам пока лучше затаиться. Синяк скоро пройдет, и она наверняка сама захочет с нами встретиться. Но у нее такой скрытный характер, так что она все равно будет переживать в себе. Как и ты. Она не очень-то любит распространяться о своих чувствах.

— Ладно, я все поняла. Я не собираюсь выпытывать ее секреты, заставлять ее выворачивать перед нами душу.

Признаться, все это не особенно интересно, потому что меня тошнит от таких мужчин, как этот Росс. Я сразу его раскусила. Мы были подружками невесты на его свадьбе, а он уже тогда подкатывался ко мне!

Джози уставилась на нее, потрясенная.

— Ты рассказала об этом Кло?

Анжелика вдруг вспомнила отца. Если он был способен на верность хотя бы час, это был для него рекорд. Может быть, именно это сделало ее в свое время более общительной и смелой; она научилась делать деньги, чтобы стать независимой.

— Как я могла сказать ей на свадьбе, что она выбрала в мужья первоклассного ублюдка? Ненавижу, когда чувствуешь себя обманутой, когда умирают мечты, а все вокруг знают о твоем позоре! Кло — боец по натуре, но при этом очень ранимая. Она, видимо, чувствует себя опустошенной после развода. А, кроме того, Кло ненавидит ложь. Думаю, мы все же должны расколоть ее на подробности и убедить, что этот Росс просто подонок. Тогда мы сможем доказать, что она ни в чем не виновата.