* * * Ребята из мотострелкового наскоро оказали мне ПМП — посильную медицинскую помощь: ловко вкололи промедол, обработали медицинским спиртом края жутковатой раны, зияющей красно-чёрной дырой, предварительно употребив его внутрь. Они, не мешкая, разорвали новенький тельник на широкие бинты. К моему солдатскому счастью, ранение было не опасным, пуля прошла навылет «нежно», не задев ни одного жизненно важного органа. Пацаны аккуратно отволокли моё тело на брезентовых носилках в частный сектор, где было относительно спокойно и тихо. Уже смеркалось, когда санитар Воронов пришёл меня «штопать», хладнокровно вынося свой неизменный вердикт: «Жить будешь, коли не помрёшь!» * * * Ощущение утра, что конец, что вот он, что смерть за мной приходила! И рядилась она, то в чёрное, то в белое, то в серо-малиновый цвет! И в лоб меня целовала, и скалилась беззубым ртом! А та, которую я так нежно любил (а любил ли?), предлагала мне водки и рулетку русскую непременно, где поцелуй – промах, а цель – взмах руки, где на каждом пальце вместо колец – «прощай». * * * В освещенную солнцем, медово-янтарную комнату бесцеремонно врывается вихрь сепии фотокарточек — это мои воспоминания о том, о чём следует молчать, о том, из-за чего можно загреметь в психушку, причём на длительный срок! Видение первое «Я русский офицер. Боже, царя храни, Боже, храни мою семью, мою жену и меня! Страной правит «красный сатана». Он упивается властью и кровью. Пароходы идут за границу, эмигранты, как перелётные птицы, нет ни Родины, ни флагов!» — вспоминаю я записи из своего личного дневника. Завтра я буду предан суду и приговорен к высшей мере наказания — к расстрелу. Всего лишь за то, что я верой и правдой служил моему Отечеству! Заалеет белый китель, сорванные эполеты втопчут в грязь ногами в тяжёлых кирзовых сапогах! Но сердце бредит поцелуями, объятьями. Христово распятие сжато до боли в ладони. Видение второе Огонь облизывает в камине дрова. Я сижу в задумчивости в креслах, возле моих ног сыто дремлет моя собака — борзая по кличке Виль. Я зову её на русский манер Филькой. Рыжеволосая женщина с нежной, молочного цвета кожей играет на фортепиано короткие пьесы, но я не вижу её лица. Боже, я не вижу её лица, у меня не получается его рассмотреть! Видение третье Маленький стеклянный флакончик духов скользнул мимо кармашка дамской сумочки, упал и покатился по мостовой к моим оторопевшим ногам Девушка настолько была увлечена разговором, что не заметила этой мелкой пропажи. Я осторожно присел на корточки, чтобы поднять флакон и вернуть его прекрасной владелице, но не успел. Две тёмные фигуры уже скрылись в сумраке летнего вечера. Я был немного раздосадован неслучившимся знакомством и машинально убрал руку в карман и побрел восвояси. Пара капель ароматной эссенции упали на шёлковый носовой платок. Так пахли райские яблочки. Яблоки в эдемском саду. Это было начало грехопадения. Видение четвёртое Она включила виниловую пластинку. Та, приглушенно хрипя и потрескивая, выдала наконец что-то вроде Астора Пьяццоллы, Luna Caliente. Горячая волна подкатила к горлу. Она, как невидимые оковы сбросив с себя платье, осталась в струящейся по телу шёлковой комбинации. При магическом свете луны её кожа казалась неестественно бледной. Она была словно сделана из белого фарфора, изящного и тонкого. В этот момент я, кажется, понял, почему император выбрал себе в любовницы балерину… |
